Где-то в Северной Ирландии его ждали новости о наследнице графа Эдоардо ди Мафаи, и ради этого он был готов идти пешком через пол-Европы до самого Ла-Манша. А вдруг удалось найти следы сбежавшей от ди Мафаи дочери? Не об этом ли хочет сообщить некий нотариус, пригласивший его в свою захолустную контору? Хорошо бы, а то старый ди Мафаи уже совсем отчаялся, и здоровья ему это не прибавляет.

Манфредо стремительно покинул залу. Навстречу ему устремились вышколенные слуги: один подавал пальто и перчатки, другой свистел на улице, подзывая такси, третий тащил пухлую дорожную сумку.

Прислуга, как всегда, позаботилась о своем хозяине, сделав его путешествие непродолжительным и комфортным. Манфредо без приключений добрался до аэропорта и сел на самолет, вылетавший из Венеции в Лондон. Переночевав в «Ройял гарден» — фешенебельном отеле, в котором останавливался всегда, когда бывал в столице Великобритании, утром Манфредо снова сел в самолет, который взял курс на Белфаст, и через некоторое время оказался в Северной Ирландии. Взяв в аэропорту такси, Манфредо отправился на побережье Ирландского моря, в крохотный городок недалеко от Ньюкасла.

Машина затормозила перед двухэтажной постройкой с вывеской «Кондитерская». Герцог Манфредо Франческо Витторио д'Ареззо вышел из такси и скептически посмотрел на по-балаганному яркие буквы над входной дверью.

— Вы не ошиблись, это здесь, — заверил таксист.

— У меня встреча с нотариусом, а не с кондитером.

— А разве ваш нотариус не может снимать у кондитера верхний этаж? — рассмеялся таксист. — Да здесь он, здесь. Как подниметесь наверх, первая дверь направо.

Полный сомнений, герцог все же расплатился с водителем.

— Не могли бы вы забрать меня, скажем, через час?

На самом деле он планировал обернуться быстрее, но после разговора с нотариусом можно было бы посидеть в тени ветвистого дуба и полистать бумаги по делу ди Мафаи.

Манфредо торопливо вошел в здание. Поднимаясь по лестнице, он задавал себе один и тот же вопрос: какие могут быть отношения у провинциального нотариуса и графа Эдоардо ди Мафаи — светского льва венецианского высшего общества?

Когда Манфредо вошел в тесный, бедно и скудно обставленный офис, настроение у него упало окончательно. За столом, пытаясь одновременно печатать и болтать по телефону, сидела молоденькая девушка.

— Вам чего? — спросила она, не удостоив Манфредо даже взглядом.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Манфредо. Его черные глаза сузились от негодования, но голос оставался безупречно ровным. — Я Манфредо д'Ареззо. Мне назначена встреча.

— Так это вы — герцог?!

Девушка мигом бросила трубку и, покраснев до корней волос, вскочила с места. Роняя стулья, она подбежала к Манфредо и подобострастно пролепетала:

— Простите, ваша… светлость?

Манфредо поморщился. Сейчас еще кланяться начнет, не дай Бог! Неподдельно взволнованная, девушка и впрямь была готова нырнуть в глубоком реверансе.

— Пожалуйста, не надо так волноваться, — недовольно проронил он.

Вопреки своей воле, Манфредо был знаменит. После смерти жены желтая пресса — в том числе и английская, поскольку у герцога д'Ареззо были интересы и на Британских островах, — добросовестно отслеживала малейшие нюансы его личной жизни, не забывая при этом освещать и похождения Сальваторе.

— Что ж, подождем, пока вы успокоитесь и сможете обо мне доложить.

Намек был понят. Девушка поспешно удалилась в соседнюю комнату, откуда тотчас послышался ее возбужденный голос.

Подавляя растущее раздражение, Манфредо лениво огляделся. Усомнившись в надежности видавшего виды кожаного дивана, он осторожно присел на самый краешек скрипучего деревянного стула. Чтобы не терять даром времени, герцог решил воспользоваться минутной передышкой и сделать несколько звонков.

Придвинув к себе телефон, Манфредо стал крутить пожелтевший циферблат. И только теперь, оказавшись лицом к дверям, он заметил сидящую в уголке женщину.

— Прошу прощения, я думал, здесь никого нет, — вежливо сказал он.

— Ничего страшного, — откликнулась она, улыбнувшись одними глазами.

Ее плавный, мелодичный голос мгновенно снял раздражение, царившее в душе Манфредо.

Она не могла не знать, кто он такой, ведь секретарша кричала об этом так, что было слышно даже на улице, но присутствие настоящего аристократа, похоже, мало тревожило эту странную женщину. Такое откровенное безразличие показалось Манфредо необычным. Вопреки своим правилам, он удостоил женщину более пристальным взглядом.

Легкая улыбка засветилась на суровом лице Манфредо, и черты его вмиг стали мягче. Он был забыт или попросту не замечен ею! Женщина задумчиво смотрела в окно. Мечтательная полуулыбка странной посетительницы говорила о том, что ее мысли витают где-то очень далеко. Этикет не позволял бесцеремонно разглядывать незнакомого человека, и Манфредо с сожалением отвел взгляд, но успел восхититься роскошной фигурой.

В отличие от миниатюрных худышек, вращавшихся в высшем обществе, куда был вхож Манфредо, эта леди была высокого роста, с крупными чертами лица и пышными формами. Она, безусловно, принадлежала к тому типу женщин, который можно охарактеризовать как «женщина-мать». И хотя Манфредо предпочитал совсем других, его взгляд почему-то притягивала именно эта.

Сделав вид, что заинтересовался прошлогодним журналом, валяющимся на столе у секретарши, Манфредо повесил телефонную трубку на рычаг и попытался найти объяснение этому парадоксу. Может, незнакомка одета сексуально? Он постарался вспомнить подробности ее туалета. Нет-нет, кремовое платье из синтетического материала и синий кардиган явно с чужого плеча и в дополнение к ним тщательно начищенные, но поношенные туфли вряд ли разбудили бы в нем желание обладать этой женщиной. Единственное, что могло его заинтересовать, это длинные стройные ноги — не затянутые в колготки и чуть тронутые загаром. Глядя на них, так и хотелось провести рукой по золотистой гладкой коже, ощутить ее мягкость, погладить упругие мышцы ног.

Что же еще? Прическа? Черные, с каштановым отливом волосы незнакомки были собраны в тугой пучок, словно эта женщина не позволяла себе даже намека на фривольность.

Нет, не прическа. Но тогда что?

Ну наконец-то! Кажется, теперь ясно, в чем дело, с удовлетворением отметил про себя Манфредо, украдкой снова взглянув на незнакомку.

Строгость осанки, аристократическая сдержанность, гордая посадка головы, грациозная поза и аккуратно сложенные на коленях руки в контрасте с поношенной одеждой и старой обувью — вот что заинтриговало Манфредо при первом же взгляде на эту женщину.

Интересно… Наверное, мне следовало бы завести с ней разговор, подумал он.

— Ваша светлость, мистер Робинсон просит вас в кабинет, — торжественно объявила вернувшаяся секретарша.

— Благодарю.

Удивившись своему нежеланию оставлять странную незнакомку в одиночестве, Манфредо неторопливо прошел в кабинет Робинсона. Пожимая руку пожилому нотариусу, он услышал, как за его спиной секретарша небрежно обронила:

— Вы, мисс О'Тул, тоже можете войти.

Манфредо обернулся и замер в ожидании. Загадочная незнакомка и впрямь зашла в кабинет. Неужели между этой ирландской нимфой и миллионами старого ди Мафаи существует какая-то связь?

— Не желает ли ваша светлость выпить чашечку кофе? — подобострастно залепетала секретарша.

— У меня на родине угощают сначала женщин, а потом уже всех остальных, — холодно бросил в ответ Манфредо.

— И, правда, детка, — смутился нотариус, — принеси-ка для всех.

После чего Робинсон поздоровался с посетительницей и предложил ей кресло. Ее приятное лицо и сдержанные манеры сгладили возникшее в офисе напряжение. При взгляде на эту женщину мужчинам хотелось выпятить грудь колесом и совершить какой-нибудь рыцарский поступок. Она так и располагала к себе тех, кто волей судьбы оказался в плену ее ласковых чар. А когда Робинсон стал знакомить даму с Манфредо, герцог, удивившись сам себе, склонился в поклоне и поцеловал ей руку.