– А кто именно просил вас заняться Карен?

– Питер, кто же еще? В этой семейке он – единственный мало-мальски здравомыслящий человек.

– Что вы знаете об абортах Карен?

– Об абортах?

– Не лукавьте, Фриц.

Он порылся в платяном шкафу, достал пиджак спортивного покроя, втиснулся в него и одернул лацканы.

– Люди не понимают простых вещей, – сказал Фриц. – Существует цикл. Клиническая картина, такая же ясная, знакомая и узнаваемая, как при инфаркте миокарда. Изучите ее, запомните симптомы, и вы распознаете болезнь. Все было. Все уже многократно это видели. Непослушный ребенок нащупывает слабости своих родителей, причем совершенно безошибочно, и начинает извлекать из них выгоду. Последующее наказание должно быть сообразно этим слабостям. Все должно увязываться одно с другим: если вам задали вопрос по-французски, будьте любезны по-французски и ответить.

– Не понимаю вас.

– Наказание имело для Карен огромное значение. Она жаждала наказания, сообразного проступкам. То есть имеющего отношение к сфере интимной жизни. Она хотела испытать боль, сопутствующую деторождению, дабы воздать себе за разрыв с семьей, обществом, нравственностью… Это замечательно сформулировал Дилан. У меня где-то есть его стихотворение… – Фриц принялся рыться на книжной полке.

– Не надо, не надо, я все понял, – поспешно сказал я.

– Нет-нет, это и впрямь красивые строфы, вам понравится. – Он поискал еще немного, потом сдался и выпрямился. – Не могу найти. Ну и ладно. Суть в том, что Карен хотела страдать, но никогда не испытывала страданий. Вот почему она то и дело «залетала».

– Слышу речь истинного мозговеда.

– Нынче все мозговеды.

– Сколько раз она была беременна?

– Насколько мне известно, дважды. Но эту цифру называют все мои пациентки. Черт знает, сколько женщин воспринимало Карен как угрозу. Она нанесла удар по их системе ценностей, по представлениям этих людей о добре и зле. Бросила им вызов, дала понять, что они – старые, бесполые, тупые и трусливые кошелки. Для женщины средних лет такой дерзкий афронт – сущий кошмар. Она обязана отреагировать, ответить, сформировать мнение, которое дало бы ей возможность вновь уважать себя и соответственно презирать Карен.

– Похоже, вы наслушались сплетен.

– Ее боялись очень многие, – ответил Фриц, пыхая сигарой. Залитая солнечным светом комната наполнилась сизым дымом. Фриц уселся на кровать и начал обуваться. – Честно говоря, вскоре я и сам почувствовал неприязнь к Карен, – сказал он. – Она перегнула палку и зашла слишком далеко.

– Вероятно, иначе она не могла, – предположил я.

– Вероятно, ее следовало хорошенько отшлепать, – ответил Фриц.

– Это ваше профессиональное суждение?

Он усмехнулся.

– Нет, обыкновенная человеческая досада. Уж и не знаю, скольких женщин эта Карен спровоцировала на измену, на пагубную любовную связь…

– Меня интересует Карен, а не эти женщины, – напомнил я ему.

– Карен мертва.

– И это вас радует?

– Не говорите глупостей. Чего это вы вдруг?

– Фриц, сколько абортов сделали Карен до прошлого воскресенья?

– Два.

– Один – в июне. А другой? Раньше или позже?

– Раньше.

– Кто ее выскабливал?

– Понятия не имею, – буркнул он и запыхтел сигарой.

– Это делал знаток, – сказал я. – По словам Бабблз, Карен управилась за полдня. Значит, аборт был сделан искусно и без осложнений.

– Похоже на то. В конце концов, она была богата.

Я смотрел, как Фриц завязывает шнурки и пускает клубы дыма, и чувствовал: он знает имя врача.

– Фриц, это был Питер Рэнделл?

Он хмыкнул:

– Зачем спрашивать, если сами знаете?

– Мне необходимо подтверждение.

– Крепкая веревка на шею – вот что вам необходимо. Да, черт возьми, это был Питер.

– Джей Ди знал?

– Боже упаси! Конечно, нет!

– А миссис Рэнделл?

– Хмм… Не могу сказать наверняка. Возможно, хотя я сомневаюсь.

– Известно ли Джей Ди, что Питер делает подпольные аборты?

– Да. Это известно всем и каждому. Он – настоящий мастер этого дела, уж вы мне поверьте.

– Но Джей Ди не знал, что и Карен тоже делали аборты?

– Совершенно верно.

– Какая связь между миссис Рэнделл и доктором Ли?

– И что это вы сегодня такой проницательный?

Я промолчал. Фриц сделал две быстрые затяжки, отчего его голову окутало роскошное дымное облако, и отвел взгляд.

– Тьфу, черт! – воскликнул я. – Когда?

– В прошлом году. Под Рождество, если память не подводит меня.

– Джей Ди не знает?

– Если вы не забыли, Джей Ди провел ноябрь и декабрь в Индии, работая по заданию Госдепартамента. Какая-то благотворительная поездка или мероприятие по охране здоровья.

– Кто же тогда несостоявшийся отец?

– Об этом можно только гадать, но точного ответа не знает никто. Вероятно, даже сама миссис Рэнделл.

Мне снова показалось, что Фриц лжет.

– Да полно вам, Фриц. Или вы не хотите мне помочь?

– Мой милый мальчик, вы чертовски умны.

Он встал, подошел к зеркалу и оправил пиджак. Разгладил сорочку. Приглядевшись к Фрицу, вы сразу замечали, что он то и дело трогает свое туловище, словно опасается, как бы оно вдруг не исчезло.

– Мне довольно часто приходит в голову мысль о том, что нынешняя миссис Рэнделл вполне могла бы быть мамашей Карен, – сказал он. – Коль скоро обе ненасытные стервы.

Я закурил сигарету и спросил:

– Почему Джей Ди женился на ней?

Фриц беспомощно пожал плечами и запихнул в нагрудный кармашек носовой платок, затем выдернул манжеты сорочки из рукавов пиджака.

– Это ведомо только Всевышнему. В свое время ходило немало пересудов. Дамочка из хорошей семьи, из Род-Айленда. Родители послали ее в швейцарскую школу, а швейцарские школы – могила для девушек. Как бы там ни было, эта дама не самый удачный выбор, если вам за шестьдесят и вы – хирург, у которого уйма работы. Миссис Рэнделл довольно быстро наскучило сидеть в этом похожем на пещеру доме. В швейцарских школах любого научат скучать.

Застегнув пиджак, Фриц отвернулся от зеркала, потом бросил последний взгляд на свое отражение и добавил:

– Вот она и нашла себе развлечение.

– И как давно это продолжается?

– Да уже больше года.

– Это она устроила Карен аборт?

– Сомневаюсь. Хотя как знать. Но, скорее всего, это сделала Сайн.

– Сайн?

– Любовница Джей Ди.

Я глубоко вздохнул. Неужели Фриц разыгрывал меня?

– У Джей Ди есть любовница?

– Ну да. Та финская девчонка, которая работала в кардиологической лаборатории Мемориалки. Говорят, она полный отпад.

– Вы ее никогда не видели?

– Увы.

– Тогда откуда вам знать?

Фриц лишь загадочно улыбнулся в ответ.

– А что, Карен хорошо относилась к этой Сайн?

– Да, они были подружками. И почти ровесницами.

Я не обратил внимания на многозначительную интонацию, с которой Фриц произнес эти слова.

– Понимаете, в чем дело, – продолжал он. – Карен была очень близка со своей матерью, первой миссис Рэнделл. Два года назад та умерла. Кажется, от рака прямой кишки. Для Карен это был страшный удар. Отца она недолюбливала, а вот матери доверяла безгранично. Это ужасно – лишиться наперсницы, когда тебе шестнадцать лет от роду. Очень многое в ее последующих.., действиях, скажем так, можно объяснить дурным влиянием.

– Сайн?

– Нет. Насколько я знаю, Сайн – вполне приличная девушка.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Одна из причин, по которым Карен не любила отца, заключалась в том, что она знала о его пристрастиях. Джей Ди всю свою жизнь был окружен молоденькими подружками. Сначала была миссис Джуит, потом…

– Не надо имен, – поспешно оборвал я его. Картина была ясна. – А первую жену он тоже обманывал?

– Погуливал, – ответил Фриц. – Давайте скажем так.

– И Карен знала.

– Она была очень смышленым ребенком.

– Одно я никак не уразумею, – признался я. – Если Рэнделл так любит разнообразие, зачем он вступил во второй брак?