Красс и Цезарь продолжали вынашивать идею овладения Египтом. Они снова подняли этот вопрос в конце 64 года. На сей раз они подготовились более тщательно и вели себя более осмотрительно. Участие Красса и Цезаря в этом деле сохранялось в тайне. Их имена назывались только в числе других. А вопрос о Египте был тонко завуалирован и фигурировал лишь как составная часть мероприятия, в котором должно было быть заинтересовано всё Римское государство.
В декабре 64 года народный трибун Рулл представил проект нового аграрного закона, который предусматривал закупку государством новых земель и их широкую колонизацию. Средства на приобретение земельных участков предстояло изыскать путём продажи всех поместий и движимости, которые тем или иным образом перешли во владение Рима после 88 года и в отношении которых до сих пор не было принято никакого постановления. Всем этим гигантским мероприятием должна была руководить специально избранная коллегия десяти — децемвиры.
Однако любому опытному политику были ясны подлинное содержание и цель законопроекта Рулла. Ведь к числу приобретений Рима после 88 года пришлось бы отнести и Египет — разумеется, если считать, что Птолемей XI действительно оставил соответствующее завещание. Впрочем, в заинтересованных кругах полагали, что, если завещание и не существует, его легко можно подделать. Таким образом, опираясь на завещание, подлинное или подложное, децемвиры могли захватить Египет и выставить на продажу все владения и личное имущество царя. Иначе говоря, коллегия десяти получила бы те же права и полномочия, каких два года назад добивались Красс и Цезарь. Легко было предвидеть, что эти два политика войдут в её состав в числе первых. Ведь Рулл действовал главным образом по их инициативе и пользуясь их деньгами. Как и в прошлый раз, остриё закона было направлено против Помпея. На самом деле, если децемвиры возьмут в свои руки земли и богатства, приобретённые государством после 88 года, то сюда войдёт и всё то, что было завоёвано Помпеем на Востоке. А ведь Помпей недавно присоединил к Риму ещё одну провинцию — Сирию. Таким образом, на его долю выпали бы невзгоды и тяготы войны, а добычей воспользовались бы политики, которые спокойно плели интриги в столице.
Против этих махинаций снова выступил Цицерон. 1 января 63 года он приступил к обязанностям консула. Эту высшую государственную должность Цицерон получил главным образом благодаря поддержке оптиматов, интересы которых он честно отстаивал. Великий оратор резко воспротивился проекту земельной реформы Рулла. Вот что он говорил в сенате:
«…Раньше этого добивались открыто, теперь к тому же стремятся тайно, путём подземных ходов. Децемвиры скажут — что и теперь утверждается многими, и прежде говорилось часто, — что со времени консульства тех же самых мужей [23]по завещанию александрийского царя его царство стало собственностью римского народа. Что же, вы отдадите Александрию тайным вожделениям тех же людей [24], открытым требованиям которых вы оказали сопротивление? Скажите, ради бессмертных богов, как мне назвать эту затею? Предложением трезвого человека или бредом пьяницы? Мыслью разумного или мечтой помешанного?» [25].
Во второй речи о земельном законе Рулла, с которой он выступил перед народным собранием, Цицерон ещё более основательно осветил этот вопрос:
«А Александрия и весь Египет? Как тщательно они их припрятали, как обходят они вопрос об этих землях, а тайком полностью передают их децемвирам! И в самом деле, до кого из вас не дошла молва, что это царство, в силу завещания царя Алексы [26], стало принадлежать римскому народу? Насчёт этого я, консул римского народа, не только не стану выносить решения, но не скажу даже и того, что думаю. Ибо по этому вопросу, мне кажется, трудно не только принять постановление, но даже высказаться. Я вижу, найдутся люди, которые станут утверждать, что завещание действительно было составлено; я согласен, что существует суждение сената о вступлении в права наследства, вынесенное тогда, когда мы, после смерти Алексы, отправили в Тир послов с поручением получить для нас деньги, положенные там царём… Что касается человека, который ныне занимает там царский престол, то, по-моему, почти все согласятся, что он не царь — ни по своему происхождению, ни по духу. Другие же говорят, что никакого завещания нет, что римскому народу не подобает добиваться всех царств, но что наши сограждане готовы туда переселяться ввиду плодородия земли и всеобщего изобилия. И об этом столь важном деле будет выносить решение Публий Рулл вместе с другими децемвирами, своими коллегами? Будет ли он судить справедливо?.. Предположим, он захочет народу угодить: он присудит Египет римскому народу. И вот, он сам, в силу своего закона, распродаст Александрию, распродаст Египет; над великолепным городом, над землями, прекраснее которых нет, он станет судьёй, арбитром, владыкой, словом, царём над богатейшим царством. Но допустим, что он не будет столь притязателен и алчен; он признает, что Александрия принадлежит царю, а у римского народа её отнимет.
…Почему решение о наследстве, достающемся римскому народу, должны выносить децемвиры, когда вы повелели, чтобы о наследствах частных лиц решение выносили центумвиры [27]?>> [28].
Цицерон и оптиматы одержали победу. Это произошло, по-видимому, не только благодаря речам консула, но и вследствие того, что широкие слои римского населения в сущности совершенно не были заинтересованы в новых землях и колонизации. Удобнее всего было жить в столице. Деньги, хлеб и зрелища можно было получать без всяких усилий, продавая свои голоса во время выборов или дебатов в народном собрании.
Проект Красса и Цезаря провалился вторично. Вопрос о завещании и захвате Египта снова был отложен. Птолемей XII удержался на троне, хотя в Риме его называли не иначе, как «ублюдок» или «флейтист». Дальнейшие события показали, что такой оборот дела — как это ни парадоксально — в конечном счёте оказался выгоден в первую очередь тому же Цезарю.
Иудея и Египет
В Александрии с тревогой и нетерпением ждали очередных сообщений о политической борьбе в Риме. И не только в царском дворце! Ведь от того, как отнесутся сенат и народное собрание к законопроекту Красса или Рулла, зависела судьба страны. Результат голосования на Тибре в любой момент мог резко изменить положение миллионов людей в дельте и долине Нила. Большая часть непомерно разбухшего царского административного аппарата оказалась бы без дела. Римляне наверняка создали бы свои учреждения и на все должности назначили бы своих людей. Неизвестно, как отнеслись бы новые правители к имуществу храмов и к праву убежища. Даже простые крестьяне, угнетённые и бесправные, могли ожидать от новой власти только худшего: им пришлось бы платить ещё более высокие налоги и нести более тяжёлые повинности.
Вот почему период после 65 года был для Египта временем тревожных ожиданий. А между тем на востоке возникла новая опасность.
В 64 году Помпей, победоносно прошедший по странам Малой Азии, остановился в Дамаске. Сирия стала новой провинцией Рима. Последние представители династии Селевкидов лишились остатков своего наследия. Это было предостережением для египетского царя. Ведь Селевкиды начали царствовать почти одновременно с Птолемеями. Основатель династии, Селевк, сражался вместе с Птолемеем I и, так же как и он, был одним из военачальников Александра Великого. Созданное Селевком царство сначала занимало огромную территорию. Оно включало даже часть Индии. В последующие годы владения Селевкидов всё более сокращались, и тем, что от них осталось, теперь без труда овладели римские легионы.
