Несмотря на то, что голод и эпидемии истощили страну, Клеопатре удалось летом 42 года снарядить сильный военный флот. Она сама возглавила его и поплыла на помощь Антонию и Октавиану. Легионы триумвиров уже переправлялись через Адриатическое море и двигались к берегам Македонии. Из Малой Азии в том же направлении шли войска Брута и Кассия.

Безусловно, у Клеопатры было достаточно причин, чтобы решиться на такой большой военный расход. Несмотря на неприязнь к Октавиану, при создавшейся ситуации ей не оставалось ничего иного, как искренне желать победы триумвиров и всячески этому содействовать. Был ли у неё другой выход? Отказав в помощи Кассию, царица восстановила его против себя. Она прекрасно знала, что Кассий готовил поход на Египет п только срочный вызов Брута помешал этому намерению. До Александрии доходили слухи о том, как жестоко он расправился с теми городами и народами, которые оказались в лагере его противников или просто заняли выжидательную позицию. В случае победы убийц Цезаря на Египет обрушились бы ещё более страшные кары.

Брут и Кассий были хорошо осведомлены о всех действиях царицы. Они понимали, что вступление в войну египетского флота грозит им большими осложнениями. Поэтому, отобрав шестьдесят кораблей, один из самых сильных легионов и отряд лучников, они с этими силами расположились около среднего из трёх южных мысов Пелопоннеса, Тенара, и стали поджидать египетский флот, чтобы разгромить его прежде, чем он соединится с кораблями триумвиров. Вскоре были получены сообщения, что египетские корабли вышли из александрийского порта, но ещё у берегов Африки их настигла страшная буря. Множество кораблей затонуло, а остальные вернулись обратно. Царица серьёзно заболела. Дальнейшее пребывание войск Брута и Кассия около Тенара стало бессмысленным, флот был переведён в другой район военных действий.

Так буря и болезнь помешали Клеопатре принять активное участие в войне триумвиров с убийцами Цезаря, длившейся несколько месяцев. Решающая битва произошла около города Филиппы, на македонском побережье Эгейского моря, в октябре 42 года. Ей предшествовали длительное выжидание и тактические манёвры. По существу здесь было два сражения. Первое не принесло победы никому, однако во время боя Кассий, не разобравшись в обстановке и будучи убеждён в своём поражении, покончил с собой. Второе сражение, 23 октября, окончилось разгромом легионов Брута. При отступлении полководец поразил себя мечом.

Таким образом, властителями Рима стали триумвиры. Но как поведут они себя по отношению к царице, которая не смогла, а может быть, не захотела оказать действенную помощь ни одной из сторон?

15 марта 41 года, то есть ровно через три года после трагических мартовских ид, Клеопатра приняла депутацию жителей столицы. К ней обратились представители александрийцев, владевших пахотными землями за пределами города, в различных областях страны. В жалобе, которую послы города подали её величеству царице, говорилось, что старинные привилегии освобождают эллинов от всех повинностей, какими облагаются простые земледельцы, а начальники многих округов совершенно с этим не считаются, обременяя горожан всевозможными поборами деньгами и натурой.

Царица рассмотрела этот вопрос и через месяц, 13 апреля, издала указ. Плита с декретом из города Гераклеополя сохранилась до наших дней. Вот начало надписи [91].

Указ ещё раз напоминает и подтверждает, что жители Александрии, обрабатывающие землю в разных областях, полностью и навсегда освобождаются от всяческих податей — за исключением основного налога в пользу государства.

Царица стремилась таким способом снискать расположение жителей Александрии, которые всего несколько лет назад с ожесточением осаждали её и Цезаря в царском дворце. Очень характерно, что этот указ появился вскоре после битвы под Филиппами, когда Клеопатра и её подданные оказались перед лицом полнейшей неизвестности.

Беспокойство Клеопатры нарастало, и не только потому, что она опасалась триумвиров. До Александрии стали доходить слухи о появлении претендентов на египетский трон. Царевна Арсиноя, украсившая в 46 году триумф Цезаря, находилась в храме Артемиды в Эфесе. Тамошние жрецы приняли её очень радушно, так же как некогда её отца — Птолемея Авлета. А ведь во время Александрийской войны Арсиноя бежала из дворца и стала во главе народа в качестве самозванной царицы! Что, если ей сейчас удастся проникнуть в Египет? Или если триумвиры признают её право на трон и диадему?

Но это ещё не всё. В финикийском городе Араде появился неизвестный молодой человек, утверждавший, что он царь Египта — Птолемей XIII, брат и супруг Клеопатры. Он будто бы не погиб — официально сообщалось, что Птолемей XIII весной 47 года утонул в Ниле, после того как его войска были разгромлены Цезарем, — а спасся и долго скрывался, опасаясь, что его убьют по приказу Клеопатры и римлян. Сейчас, по его мнению, настало время вернуть своё настоящее имя, царский титул и наследство отцов!

Таковы были проблемы, тревожившие Клеопатру весной 41 года. К тому же главный вопрос: как поведут себя триумвиры? — по-прежнему оставался без ответа. В сущности, речь шла теперь только об Антонии. После сражения под Филиппами победители разделились. Октавиан вернулся на Апеннинский полуостров, чтобы заняться внутренними делами Италии, а Марку Антонию предстояло взяться за введение новых порядков на Востоке. Для Клеопатры такой поворот событий был благоприятным. Антония она хорошо знала. Впервые они встретились, вероятно, в 55 году, когда молодой начальник конницы в легионе Габиния — Марк Антоний вторгся в Египет, чтобы вернуть трон Птолемею Авлету. Клеопатра тогда была четырнадцатилетней девочкой. В 46–44 годах в Риме она виделась с ним часто, потому что Антоний принадлежал к числу ближайших друзей диктатора. Привычки, склонности и слабые струнки триумвира были известны царице. Октавиана же она совсем не знала. Впрочем, этот тщедушный и замкнутый юноша был тайной не для неё одной.

Антоний шествовал через Малую Азию как новое воплощение бога Диониса. Повсюду его принимали с покорностью и раболепием, подобающими небожителям, а он пировал и развлекался, милостиво возвышал города и страны, сочувствовавшие триумвирам, карал тех, кто покорился Бруту и Кассию, и главное — старался выжать у населения как можно больше денег. Царьки в правители мелких государств, которых было много на Востоке, и посольства городов спешили воздать ему почести и принести дары. Не явился перед величием бога-триумвира только посол самого могущественного и богатого государства Востока — Египта. Клеопатра вела себя так, словно не произошло ничего необыкновенного и триумвир, решающий дела Римской державы, должен сам вступить в контакт с соседним дружественным государством.

И действительно, через некоторое время, той же весной 41 года, перед царицей предстал личный посол Антония.

Квинт Деллий был не только изысканным аристократом, но и столь искусным политиком, что многие считали его не в меру циничным. Послав к египетскому двору именно этого человека, Антоний проявил дипломатические способности и знание людей. Ибо миссия, которую он возложил на Деллия, не была ни лёгкой, ни приятной. Менее осторожный человек мог повести дело с излишней твёрдостью и прямотой, чего Антоний не хотел: ведь его посланец должен был ни более, ни менее как предложить Клеопатре лично предстать перед триумвиром и объяснить причину своего бездействия во время последней войны. Царице, совсем недавно уверенной в том, что она вместе с Цезарем будет владычицей мира, теперь придётся оправдываться перед его подчинённым! Разумеется, для Антония была важна не столько политическая сторона, сколько сам факт, что прекрасная царица, правительница могущественного государства, смиренно предстанет перед его трибуналом и будет униженно просить о прощении — совсем как десятки мелких царьков из Малой Азии и Сирии.