Это так называемое «обусловленное поведение». Оно не запрограммировано, но возникает в результате действия программы. Вероятно, именно это и происходит у «Ксимоса».

– Ну, так вот, – сказал Тим. – Дон считает, что поскольку ты руководил группой, когда писали эту программу, то ты и сможешь там все наладить. Плюс к тому твоя жена – в руководстве «Ксимоса», так что их начальство будет только радо, если ты войдешь в группу.

Я вовсе не был в этом уверен, но ничего не сказал.

– В общем вот как обстоят дела, – продолжал Тим. – Я, собственно, звоню, чтобы спросить, может ли Дон тебе позвонить. Ему, понятно, не хочется, чтобы ты его сразу послал.

Я вдруг разозлился. Ему, видите ли, не хочется, чтобы я его послал.

– Тим, – сказал я. – Я не могу вернуться на работу к нему.

– А тебе и не придется возвращаться сюда. Тебе надо будет работать на производственном комплексе «Ксимоса».

– Да? И как это должно выглядеть?

– Дон хочет предложить тебе должность выездного консультанта или что-то в этом роде.

– А-а… – сказал я ничего не значащим тоном. Абсолютно все в этом неожиданном предложении казалось мне подозрительным. Меньше всего на свете мне хотелось снова идти под начало к этому сукиному сыну Дону. И хуже ситуации не придумаешь, чем возвращение в компанию, откуда тебя выставили пинками – по любой причине, при любых обстоятельствах. Это всем известно.

Но, с другой стороны, если я соглашусь работать консультантом, сразу закончатся все мои проблемы с невостребованностью. И я больше не буду сидеть дома. И вообще, это решит очень многие вопросы. Помолчав немного, я сказал:

– Слушай, Тим, дай мне немного подумать.

– Хочешь, перезвони мне попозже?

– Да. Хорошо.

– Когда ты позвонишь? – спросил он.

В его голосе явственно слышалась напряженность.

Я сказал:

– Похоже, у вас там какие-то неприятности…

– Вообще-то да. Вроде того. Я же говорю – у нас сейчас тут настоящий сумасшедший дом из-за этого контракта. Пятеро программистов из первоначальной группы практически безвылазно сидят на фабрике «Ксимоса». А проблема никак не сдвинется с мертвой точки. Так что, если ты не согласишься за это взяться, нам придется искать еще кого-то на стороне.

– Хорошо, завтра я тебе перезвоню, – сказал я.

– Завтра утром? – спросил он, откровенно намекая, что дело срочное.

– Ладно, – согласился я. – Да, завтра утром.

От звонка Тима настроение у меня должно было бы улучшиться – но оно не улучшилось. Я вынес малышку в парк и немного пораскачивал ее на качелях. Аманда очень любила качаться на качелях. Она могла качаться двадцать или тридцать минут подряд и всегда начинала плакать, когда я ее оттуда забирал. Потом я присел на бетонный бортик песочницы и сидел там, пока Аманда ползала вокруг и пыталась взобраться на бетонных черепашек и другие фигурки на детской площадке. Кто-то из малышей постарше столкнул ее на песок, но Аманда не заплакала, просто встала. Ей как будто нравилось находиться среди деток старше себя.

Я присматривал за Амандой и думал о возвращении на работу.

– И ты, конечно же, сразу согласился, – сказала мне Эллен. Мы сидели на кухне. Она только что приехала, ее черная дорожная сумка стояла в углу, еще не распакованная. Эллен совсем не изменилась – тощая, как палка, подвижная, энергичная блондинка. Казалось, моя сестра никогда не постареет. Эллен пила чай, заваренный из пакетиков, которые она привезла с собой. Особый сорт черного китайского чая «улонг», который она всегда покупала в специализированном магазине в Сан-Франциско. Эта ее привычка тоже не изменилась – Эллен всегда была очень разборчива в еде, даже в детстве. Повзрослев, она во все поездки возила с собой свой любимый чай, свои особые приправы для салатов, свои собственные витамины в маленьких прозрачных пакетиках.

– Нет, – сказал я. – Я не согласился. Я сказал, что подумаю.

– Подумаешь? Ты что, шутишь? Джек, ты должен, должен вернуться на работу. Ты и сам знаешь, что должен, – Эллен окинула меня оценивающим взглядом. – У тебя подавленное настроение.

– Нет.

– Тебе надо попить такого чаю, – сказала она. – Кофе плохо действует на нервную систему.

– В чае больше кофеина, чем в кофе.

– Джек. Ты должен вернуться на работу.

– Я знаю, Эллен.

– И если тебе предлагают должность консультанта… разве это не идеальный вариант? По-моему, это решает все твои проблемы.

– Я не знаю… – сказал я.

– Да? Чего ты не знаешь?

– Я не знаю, все ли мне рассказали, – уточнил я. – Я имею в виду – если у «Ксимоса» такие проблемы, то почему Джулия не проронила мне об этом ни словечка?

Эллен покачала головой.

– Похоже, Джулия в последнее время вообще мало с тобой разговаривает, – она посмотрела на меня. – Так почему ты не согласился сразу?

– Я должен сперва все проверить.

– Что проверить, Джек?

В ее голосе угадывалось скрытое недоверие. Эллен вела себя так, как будто у меня были психологические проблемы, которые следовало решить. Она уже взялась за меня, хотя мы пробыли вместе всего несколько минут. Моя старшая сестра снова обращалась со мной, как с маленьким ребенком. Я встал.

– Послушай, Эллен… Я всю жизнь проработал в этом бизнесе и знаю, как и что там делается. Есть две возможные причины, по которым Дон мог захотеть, чтобы я вернулся. Первая – у компании проблемы, и им нужна моя помощь.

– Это они тебе и сказали.

– Да. Это они и сказали. Но вторая возможная причина – они такое там наворотили, что распутать это уже невозможно, – и они это знают.

– Значит, им нужен кто-то, на кого можно будет свалить вину?

– Да. Им нужен осел, которому можно прицепить этот хвост.

Эллен нахмурилась. Я видел, что она колеблется.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Я не знаю – в этом-то все и дело, – сказал я. – Но я должен это выяснить.

– И как ты собираешься это сделать?..

– Позвоню и поговорю с некоторыми людьми. Возможно, завтра с утра съезжу на эту фабрику, никого не предупреждая заранее.

– Хорошо. Звучит вполне разумно.

– Я рад, что ты меня одобряешь, – я не смог сдержать раздражения, и эта фраза прозвучала излишне язвительно.

– Джек… – Эллен подошла и обняла меня за плечи. – Я просто волнуюсь за тебя, вот и все.

– Мне приятно, что ты за меня волнуешься, – сказал я. – Но этим ты мне не помогаешь.

– Хорошо. Тогда чем я могу тебе помочь?

– Присмотри за детьми, пока я кое-кому позвоню.

Я решил сперва позвонить Рики Морсу, тому парню, которого встретил в супермаркете, когда он покупал там «Хаггис». Мы с Рики были знакомы очень давно, он работал в «Ксимосе» и был достаточно небрежен в отношении информации, по которой я мог бы определить, что там творится на самом деле. Единственная проблема – Рики работал в офисе, в Долине, а он же сам мне и сказал, что основные события сейчас происходят на производственном комплексе. Но, по крайней мере, с него можно было начать.

Я позвонил ему на работу, и секретарша сказала:

– Извините, но мистера Морса сейчас нет в офисе.

– А когда он должен вернуться?

– Признаться, я не могу вам сказать. Хотите оставить для него сообщение?

Я продиктовал сообщение для Рики, а потом позвонил на его домашний номер. Трубку подняла его жена. Мэри писала докторскую диссертацию по истории Франции. Я представил себе, как сидит она с книжкой на коленях и укачивает ребенка.

– Как дела, Мэри?

– О, у нас все в порядке, Джек.

– Как ваша малышка? Рики говорил, что у вас никогда не бывает раздражения от подгузников. Я страшно завидую, – я старался, чтобы мой голос звучал непринужденно. Обычный звонок из вежливости.

Мэри засмеялась.

– С малышкой все хорошо, и у нас, слава богу, нет колик. Но Рики просто не застал раздражения – хотя это у нас бывало пару раз.

Я сказал:

– Вообще-то я хотел поболтать с Рики. Он дома?

– Нет, Джек. Его не будет целую неделю. Он сейчас на производственном комплексе, в Неваде.