— ЧТО?
Арагорн почти прошептал это слово, но прозвучало оно так, как будто его голос срывался на крик:
— Ты, ошметок прошлого, смеешь утверждать, что в игру вмешались силы, родственные Создателю?
— Этого я не утверждаю, — покачал головой Асаль-тэ-Баукир. — Но даже вы, боги, не знаете всего, что происходит в миллиардах вееров.
— А ты знаешь?
Я видел, как Арагорн накаляется, еще мгновение — и он сделает с мертвым магом что-то жуткое. Но Асаль-тэ-Баукир спокойно ответил:
— И я не знаю. А эти двое могут кое-что узнать. Да и у меня есть каналы информации…
Бог аж задохнулся от такой наглости, мрачно посмотрел на нас с Богданом, но вдруг улыбнулся:
— А я что говорил? А вы как попугаи заладили: «Как? Как?» Через косяк!
— К тому же ребята — молодцы, додумались захватить то, на чем остался след ауры Лофта, — продолжил Асаль-тэ-Баукир.
Ара вопросительно поднял бровь. Я сообразил — достал из сумки «вещдоки»:
— Вот. Там на фото видно — тело лежало внутри чего-то вроде прозрачного гроба, а когда началась вся эта заваруха, он сначала оплавился, а потом растрескался… или наоборот… уже не помню. Но остались вот такие осколки.
Я выложил перед собой «трофеи». Арагорн легким движением пальцев заставил их взмыть в воздух и перелететь к нему на ладонь. Минут пять он всматривался в глубину кристаллов, потом посмотрел на меня так, словно у меня как минимум на макушке вырос павлиний хвост:
— Саныч, ты знаешь, что дуракам везет?
Мне оставалось лишь пожать плечами.
— Так вот, — продолжил Арагорн. — Я, конечно, позволяю тебе хамить мне на каждом шагу, но я все-таки — бог. И не абы какой, а бог случайностей. Так что, если ты меня окончательно достанешь, тебе просто перестанет везти. Причем настолько, что ты даже представить не можешь. Все голуби в округе будут собираться над твоей головой и методично гадить, соревнуясь в меткости. Любая ступенька будет ломаться у тебя под ногой, если есть хоть малейшая вероятность того, что она может сломаться. Захочешь перекусить — все мухи и тараканы с ближайшей округи будут наперегонки мчаться к твоей тарелке, чтобы покончить жизнь самоубийством посредством утопления…
Меня от таких перспектив передернуло — воображение у меня живое, а говорил бог более чем убедительно. Однако в его интонации было что-то, что не позволило мне, не откладывая это дело на потом, улечься на землю и помереть. Здесь, у костра, можно уйти в последний путь с комфортом. А после проклятия богом случайностей проживу я недолго, а смерть скорее всего будет мучительной и позорной.
— Но любая случайность — это проявление какой-то закономерности. Мое покровительство обеспечивает удачу, но лишь в том случае, если она вообще возможна. Точнее, если ее вероятность превышает определенный предел… Но есть еще исчезающе малые величины…
До меня начало доходить то, что хотел сказать бог.
— То есть ты не можешь заставить бессмертную обезьяну напечатать «Войну и мир» сразу же, как ее посадят за клавиатуру?
— Именно, — кивнул Арагорн. — Некоторые обезьяны пользуются моим покровительством, но то, что у них получается, — далеко не «Война и мир». Но ты, Саныч, или полный идиот, или действительно отмечен какими-то силами, которые превосходят даже мое воображение. Из всех осколков, какие остались от саркофага, ты выбрал те, в которых сконцентрирована позитивная энергия ауры Лофта.
— Мне просто камешки понравились, — я пожал плечами и улыбнулся, постепенно понимая, куда клонит Арагорн.
— Во-во! «Камешки понравились»! — передразнил меня бог. — В результате ты получил два талисмана невероятной, безумной удачи! Причем заряженные энергией хоть и безумного, но Контролера высшего уровня! Талисманы, которые нуждаются в достойном обрамлении!
Закончив на этой пафосной ноте, Арагорн на миг сжал осколки в кулаках, а когда снова распрямил ладони, на каждой лежал великолепной работы кулон. Оправленные в старую бронзу прозрачные камни, напоминающие фантастически крупные бриллианты. Увидев мой заинтересованный взгляд, бог отрицательно покачал головой:
— И не надейся, Саныч. Ты и так везунчик. Тебе и моей удачи хватит, да еще чью-то прихватываешь, чью — даже не знаю. Так что с такой штукой рискуешь вообще страх потерять. Они будут выдаваться нуждающимся под расписку и при условии строгой отчетности за каждую каплю потраченной энергии.
Бог усмехнулся каким-то своим мыслям и резко сменил тему:
— И вообще — вам пора, ребята. У Богдана до сих пор скверна не чищена, у тебя вот-вот дворцовый переворот начнется…
— Какой переворот? — спросил я, но понял, что Арагорн уже меня не слышит.
Я, словно пробка из бутылки с шампанским, мчался сквозь туман — только ветер в ушах свистел. Зато я успел разобрать последние слова бога:
— А вас, уважаемый Асаль-тэ-Баукир, я попрошу остаться…
Эпилог
Где-то в туманной бесконечности, посреди нагромождения камней, которые можно принять и за руины древнего замка, и за изъеденные временем и ветрами скальные останцы, возле колдовского костра, горящего без дров, сидел обычный с виду человек. Таких можно встретить в любом крупном городе России — небрежно собранные в «конский хвост» темные с первой сединой волосы, худощавое лицо, кожаная куртка и высокие армейские ботинки. То ли престарелый неформал, то ли постепенно опускающийся бывший военный, не нашедший себе теплого места «на гражданке».
Рядом с мужчиной примостился белый лев. Зверь задумчиво смотрел в огонь, и отражение пламени плясало в его зрачках, придавая морде животного выражение философской печали.
— И все же — почему ты не хочешь вернуть себе прежний облик? — спросил, очнувшись от раздумий, тот, кто выглядел человеком.
— А зачем? — глубоким басом ответил лев. — Прошлое уже не вернуть.
— Никак?
Мужчина в куртке порылся в кармане и достал красивый кулон — тонкая цепочка, сплетенная из крохотных бронзовых листьев и миниатюрных цветов, а на ней — полыхающий радугами и разбрасывающий цветные искры прозрачный камень в обрамлении изящных металлических завитков.
— Даже если невозможное возможно?
— Никак, — ответил лев. — Но можно изменить будущее. Даже если вероятность этого исчезающе мала…
— Значит, будем ждать, когда твои разведчики вернутся с донесениями, — кивнул тот, кто имел человеческую внешность.
