— До посадки тридцать секунд. — Голос будто бы Алонсо… но ведь он… в кабине…

— Сара! Поднимайтесь! — А это кричал Румкорф. — Не двигайтесь, я сейчас подойду.

— Не вставать! — Словно яркой вспышкой вернулся разум. Еще одна такая же яма может и его нокаутировать.

— Двадцать секунд, — голос Алонсо шел из динамиков. Наверное, починил и внутреннюю связь.

Сара потеряла бесценное время. Самолет под ней падал и поднимался. Она бросила вещмешки и поползла; пришлосьползти, потому что стоять на ногах женщина просто не могла. Извиваясь змеей, Сара втянула себя в кресло.

— Десять секунд, — объявил Алонсо шокирующе невозмутимым голосом.

Сара застегнула первую пряжку; в голове что-то гудело и пульсировало, руки повиновались так медленно…

— Пять…

«…когда самолет шлепнется — тебе не жить, тебя вышвырнет из кресла, ты умрешь…»

— Четыре…

«Ну-ка, успокойся, найди ремни, застегни пряжку…»

— Три…

«…мы пробьем лед и утонем в ледяной воде…»

— Две…

Руки наконец нащупали вторую пряжку, замок защелкнулся.

— Одна…

«…вот оно, о, Колдинг, почему ты не спас меня, почему-почему-поче…»

Полет в свободно падающем лифте завершился сокрушительным толчком, сотрясшим каждый атом ее тела. Они зашли на посадку с чуть большим, чем нужно было, креном. Мозг тотчас отметил «галочкой» возможные повреждения — носовой обтекатель точно не откроется, что сделает носовую аппарель бесполезной. Повреждение топливных баков? Может их зацепить и залить самолет огнем? На льду С-5 может развернуть боком и закрутить?

Толчки и удары едва не вырвали ее тело из ремней. Пять нескончаемых секунд катились, наполненные визгом и скрежетом металла, вгрызающегося в прочный лед.

Инерция еще сильнее натянула ее ремни: С-5 замедлялся. Десять секунд спустя скольжение застопорилось, и ее тело отбросило на спинку кресла. Сара поспешно отстегнула ремни и бросила взгляд на часы — было все еще 21.10. Чувствовалось так, будто миновала мучительная вечность, хотя аварийная посадка заняла менее минуты.

Сара бросилась по проходу в корму, рев коров и негромкое цоканье били в уши. Она шлепнула ладонью по кнопке опускания кормовой рампы. Гидравлика взвыла, раскрывая створки задних дверей, и металлическая кормовая рампа, медленно разворачиваясь, стала опускаться. Влекомый ветром снег ворвался внутрь, словно лавина газа. В завывании ветра чудилось наслаждение: он будто того и ждал — второго шанса добраться до людей внутри огромного самолета. Сара отвернулась от ударов снежной бури и схватила микрофон внутренней связи.

— Со, живой?

— Живой. Офигеть, мы живы!

— Помоги Миллеру спустить Каппи, бегом!

Сара кинулась по проходу обратно к секции кресел. Румкорф уже встал — брел на подкашивающихся ногах, держась за лабораторный стол, в сторону рампы. Миновав его, она бросилась к Тиму. Отстегнув так и не очнувшегося парня, она присела и вновь взвалила его на плечо тем же приемом. Затем поднялась…

…и почувствовала, как вибрирует пол от тяжелой поступи шагов. Она повернулась лицом к кормовой рампе. Прямо на нее по проходу неслась корова — огромная, черно-белая, с огромными, вылезшими из орбит, безумными от паники глазами. Сара перебежала через проход к лабораторному столу и успела взобраться на него, двигаясь крайне неуклюже из-за ноши на плечах. Удержать Тима не удалось: пальцы разжались, и он выскользнул, с грохотом рухнув на палубу по ту сторону стола. Корова пронеслась мимо, гулко протопав копытами по обрезиненному покрытию, чуть задев огромным задом ноги Сары, прежде чем та успела убрать их за край стола, — и врезалась в сложенную носовую аппарель так мощно, что от удара содрогнулся весь самолет. Корова дернулась назад, яростно развернулась, налетев на одно из кресел и порезавшись. Хлынувшая потоком кровь окрасила черно-белую шкуру и пол, когда корова побежала в другом направлении — к еще не опустившейся кормовой рампе.

Завывающие ураганной силы ветры прорывались в двадцатифутовые кормовые ворота, швыряя снег в грузовой отсек. Еще две обезумевшие коровы бросились из напитанного ужасом самолета к рампе — к свободе. Они толкали друг друга, пытаясь выбраться наружу. Копыто одной из них поскользнулось на трупе Мисс Пирожок-с-сыром; она упала тяжело, передняя нога подломилась сухо и громко, как выстрелила. Животное взревело от страха и боли, пытаясь подняться и выбраться, но сломанная нога не поддержала ее усилий.

Сара увидела Румкорфа, переходившего от стойла к стойлу — тот открывал двери и нажимал кнопки механизма отстегивания сбруи. Толстые брезентовые ремни медленно опускались на дюйм-два, давая копытам животных твердо стать на пол, и следом падали на пол. Животные мгновенно ретировались из узких стойл и в панике неслись к рампе.

— Какого черта вы делаете?! — закричала Сара, пытаясь перекрыть грохот бури и рев скота.

Но Румкорф не ответил. Ветер трепал его зачес во все стороны. Некоторые коровы бежали к рампе. Остальные стояли на месте, оглушенные, напуганные.

Сверху донесся звук механизмов лифта. Платформа пошла вниз. На металлической сетке она увидела стоящих Алонсо и Миллера; каждый держался за ручки «каталки», на которой лежал Каппи. Лифт опустит их по другую сторону прохода напротив лабораторного стола.

— Сара! — закричал Алонсо. Она едва слышала за шумом. — Дальше что?

— Уходим, скорее!

Медленно опускался лифт, открывая их ступни, голени, колени.

Охваченная паникой корова ошиблась направлением и бросилась прочь от задних ворот. Она врезалась в черный лабораторный стол, накренив его и повалив Сару на Тима. Корова ударила еще раз, и стол опрокинулся. Сара выставила вверх руки как раз вовремя, не дав краю тяжелого стола врезаться в нее. Мышцы рук страшно напряглись, когда она попыталась оттолкнуть стол в сторону.

Сара услышала железный скрежет, тревожные крики мужчин, мучительный рев охваченного болью животного, услышала, как умолк механизм лифта и затем заработал вновь.

О нет! Алонсо поехал наверх!

Сара закричала и заставила дрожащие руки толкнуть из последних сил. Стол чуть сдвинулся в сторону, и ей удалось убрать ноги прежде, чем она отпустила стол. Тяжелая черная столешница врезалась в пол, как гильотина. Теперь ставший на попа стол защищал ее от истекающей кровью, обезумевшей коровы весом в полторы тысячи фунтов.

— Алонсо, назад!

На решетке ушедшего наверх лифта Сара успела заметить только ногу кого-то уходящего с платформы — и все. Опоздала. Лифт стоял на верхней палубе, с угла капала кровь — в это место врезалась корова. Алонсо повез Каппи к кормовому трапу, решив, что такой путь безопаснее. Сара глянула на часы — 21.11.

Одна минута.

Сколько от этой последней минуты уже миновало? Пять секунд, десять? Время вышло. Сара почувствовала, как слезы — горячие, нежданные и неудержимые — побежали по щекам.

У ее ребят не получится.

«Не-успеть-не-успеть-не-успеть…»

Тим оказался у нее на плечах еще до того, как она об этом подумала. Сара шагнула мимо стола и присоединилась к паническому бегству стада. Ревущие черно-белые тела громоздились вокруг нее, били, толкали слева и справа, но она отказываласьпадать, отказываласьумирать.

«Не-успеть-не-успеть-не-успеть…»

Сара почувствовала, что опора под ногами изменилась — обрезиненная палуба сменилась на гулкую сталь рампы, потом ее ноги захлюпали по ледяной, дюймовой глубины воде. Огни внутри С-5 высветили конус крутящегося снега и широкую, длинную и влажную борозду, выгрызенную в покрытом снегом льду. Вода пузырилась из тысяч трещин: мерцающая, расползающаяся поверхность, пожиравшая падающие хлопья. Белые простыни взмывали вверх и вокруг нее, расползались на нити, лезли в глаза и рот.

«Сколько еще секундочек, не-успею-не-успею-не-успею…»

Сара свернула влево, мимо борозды, и провалилась в снег по пояс. Холода она не чувствовала, не слышала ревущих коров; она просто шла,уходя прочь от самолета, от смерти — к жизни.