Я засунул руки в карманы. Уставился на дворник, косо прилепившийся к ветровому стеклу. Швейк прикрыл глаза ресницами, сказал:

– Чего уж там… Бери.

Деньги приблизились к моему носу. Рука, державшая их, чуть заметно дрожала. В кабине остро пахло луком и водкой.

– Чего ноздри-то в сторону воротишь? – сказал Корней. – Дают – бери, бьют – беги.

Я молчал, упорно смотрел на дворник. Рука сжалась в кулак, деньги захрустели. Кулак приблизился к моему лицу. Костяшки на нем были острые, белые. От кулака пахло бензином.

– Бери, – сказал Швейк. Лицо у него было бледное. Черные ресницы опустились еще ниже.

– Три сотни… – вдруг сказал я чужим голосом. – Отвалил! – Эти слова сами собой сорвались с языка. Мне и копейки не хотелось брать. Брякнешь вот так сдуру, а потом чешешь в затылке… Шофер с секунду смотрел на меня, губы его раздвинулись в улыбке. Вокруг рта обозначились тугие морщины. Этот человек не умел улыбаться.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru