– Не то слово. Этот шедевр никто и никогда не решился бы опубликовать.
– Что шедевр то шедевр.
Ирвин не льстил ни боссу, ни ведущему фотографу – снимок действительно потрясал.
Мгновенно угадывались последствия дорожной катастрофы: фрагмент искореженной дверцы безумно дорогого автомобиля и крупным планом – лишь женская окровавленная рука с уцелевшими пальцами. На одном – массивное золотое обручальное кольцо, инкрустированное бриллиантами, на другом – перстень из крупного черного топаза ценой в разбитый автомобиль.
Ирвин снова пристально взглянул на снимок. Да, это высший пилотаж, это мечта любого фотографа – так зафиксировать репортажный кусок жизни, чтобы тот мгновенно превратился в образец высокого искусства, в шедевр, который раз увидишь и больше никогда не забудешь, в изображение, которое войдет в мозг зрителя острым гвоздем и застрянет в памяти навсегда.
Искалеченный автомобиль и еще живая рука. Но ясно, что носительнице кольца и перстня никогда больше не ходить, не дышать, не смеяться. Вот-вот пальцы дрогнут в последний раз – и останется мертвое тело, пригодное лишь для морга и шикарного гроба.
Ирвин с трудом оторвался от снимка, превратившего страшную трагедию в безумное эстетическое торжество, и посмотрел на босса.
– Ну что, парень, можешь сотворить что-нибудь этакое?
Но Ирвин вместо скромного и уклончивого ответа сделал непрошеное признание:
– Нет, я бы не смог вдохновиться умирающей моделью.
– Кстати, – ободряюще улыбнулся босс, – иногда в таких катастрофах особо везучие, как это ни странно, выживают.
– Хочется верить.
– И ты в этом скоро убедишься.
– В каком смысле? – недоуменно спросил Ирвин. – Что, мне предстоит фотосессия в реанимационном отделении?
– Обожаю черный юмор. – Босс вскочил с кресла, подбежал к шкафу, схватил с полки толстую папку, вытряс на стол кучу бумаг и увлеченно принялся зачитывать непонятливому неофиту весьма конкретную и вдохновляющую информацию о недельном контракте и студии, полностью оборудованной для фотографического процесса.
– Семь дней, парень! На работу – семь дней, и ни часу больше – у меня такое правило! Не получится – всего хорошего!
А потом Ирвин понял, на что намекал босс, когда говорил о везунчиках, уцелевших в кошмарных автокатастрофах. Речь зашла об ассистентке Лайзе Эванс, которая должна была встретить стажера уже в студии.
Босс, поднатужившись, придал лицу печальное выражение и поведал о гибели жениха и о спасшейся чудом невесте. Еще босс посоветовал не обращать внимания на внешние отталкивающие детали, траурную одежду и прочие мелочи, сопутствующие утрате былой красоты, а сосредоточиться на профессиональных качествах Лайзы Эванс.
– Я оставил несчастную девушку в агентстве из жалости, а она оказалась весьма ценным приобретением. Лучше бедняжки Лайзы тебе свет никто не поставит, да и по использованию подручных аксессуаров ей нет равных. Кроме того, великолепно заменит визажиста – да и я малость сэкономлю! – Босс снова захохотал и принялся сгребать бумаги обратно в папку.
– Интересно, а как жертва подобной катастрофы реагирует на этот снимок? – спросил неожиданно для себя и босса Ирвин Стоктон.
– Никак, – обернувшись, ответил босс, криво впихивавший папку обратно в шкаф. – Лайза человек со странностями, она никогда не заходит в мой кабинет.
– И правильно делает.
– Ладно, хватит о грустном. – Босс вернулся в кресло. – Мы не договорили об Алане Кортби.
– Я весь внимание.
– Парень, ты, наверное, понял, что я ценю оправданный риск, обожаю эксперименты и поэтому доверяю тебе…
– Спасибо.
– Но ты должен понимать: у тебя тут конкурентов – уйма.
– Понимаю.
– И я хочу им всем, зажравшимся и упившимся, вставить фитиль. А то страх потеряли! Качество падает! А, парень? Вставим им фитиль! – Босс перевел дыхание после искренней гневной вспышки. – И, кстати, мистеру Алану Кортби – тоже.
Ирвин предпочел в данную минуту тактично промолчать – заранее топтать еще не поверженного фаворита было бы неуместно и просто глупо.
– Ну, понял, по глазам вижу. Что у тебя тут на майке накалякано? «Объектив видит все»! Смело! Здорово! Гениально! Это твой девиз? Отлично! Так сделай всех, парень! Докажи, что ты не хуже! Докажи, что лучше! Не стесняйся! Чего тебе терять? Побольше дерзости, новаторства, продемонстрируй свой неповторимый почерк! А?
– Постараюсь, – тихо сказал Ирвин. – Постараюсь.
– Но придется изрядно потрудиться!
– Меня этим не испугаешь.
– Ненавижу бездарей и бездельников!
– Я тоже.
– Начнешь с завтрашнего дня.
– Конечно.
– Но учти: это будет адская работа. – Босс язвительно усмехнулся, постучал пальцем по столу. – Ибо уважаемый мистер Алан Кортби, прежде чем отвалить в длительное турне по Азии, оставил тебе свое самое дорогое…
Босс в очередной раз повторил театральную паузу с психологическим подтекстом.
– Так мне предстоит трудиться в его студии? – спросил Ирвин как можно наивнее.
– Нет, парень, твоя студия – это та, что когда-то была моим первым логовом. – Босс ностальгически улыбнулся. – Ах, сколько там перебывало девочек из Гарлема!..
– Так вы тоже баловались фотографией?
Ирвин сконфузился, употребив не совсем точный глагол. Но босс понимающе гоготнул:
– Еще как баловался! Но, конечно, мне до мистера Кортби ох как далеко!..
– Мне пока – тоже.
– Хорошее словечко «пока», – многозначительно произнес босс. – Хорошее.
А Ирвин пытался угадать, что же такое самое дорогое оставил ему мистер Алан Кортби: свой любимый аппарат или объектив, а может, толстую-претолстую книгу, заполненную профессиональными советами?
Босс, понаслаждавшись недоумением, явно читаемым в глазах амбициозного молодого человека, все же открыл карты:
– Но боюсь, парень, тебе будет не до девочек из Гарлема. – Босс решительно нажал кнопку вызова. – Потому что мистер Алан Кортби, по доброте душевной, поставил перед тобой почти неразрешимую задачу.
Стажер не успел уточнить, в чем же заключается неразрешимость, как в кабинет вошла… Ирвин обомлел и обалдел. Эта женщина могла покорить любого, эта женщина являла собой тот безупречный тип, который нравится всем мужчинам без исключения, эта женщина сама по себе уже была шедевром, изваянным природой и силами небесными.
