Сильная мужская рука вытянула ее из воды. Эндрю стоял рядом, глядя сверху вниз на нее, лицо его было перекошено от гнева.

Прежде чем она смогла что-либо объяснить, кто-то протянул полотенце. Тщетно пытаясь промокнуть им воду, Оливия задыхалась от унижения, смешанного с яростью. Почему все эти люди стоят вокруг и таращатся? Разве им не случалось видеть несчастья?

Затем она услышала, как одна женщина пробормотала:

— Некоторые этим просто упиваются.

Оливия попыталась рассмотреть, кто это, но Эндрю уже уводил ее прочь. Появился слуга с полотенцами, и как только с Оливии перестала капать вода, ее запихнули в машину Эндрю.

— Отличное получилось зрелище, — резко произнес он, как только они отъехали. — Ты произвела на всех впечатление.

— Эндрю…

— Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы предположить, что ты напилась. Или ты устроила это маленькое представление, чтобы прервать мою встречу? Тебе это удалось.

Оливия, и так расстроенная происшествием, в недоумении уставилась на него.

— Ты думаешь, я пыталась таким вот образом воздействовать на тебя? Это же нелепо! Если бы мне так не терпелось уйти, я бы взяла такси.

Эндрю мрачно смотрел в ветровое стекло. Затем его голос потеплел.

— Я несправедлив, Оливия. Расскажи мне, что случилось.

Описывая происшедшее, она расслабилась, а он взял ее за руку.

— Мне надо было знать. Просто я… ну, имел дело с женщинами, которые могли выкинуть что-то подобное. Мне надо было сразу сообразить, что ты не из их числа.

— Эндрю. — Оливия сделала глубокий вздох. — Ты бы назвал эту вечеринку… ну… типичной? Все казались такими… ну, что ли, далекими друг от друга.

— Люди в этом городе живут тяжело… и играют по-крупному. — Он затормозил на красный свет.

— Эндрю, я не такая. — Она выдавливала из себя слова. — Я не хочу больше появляться на публике. Все это не для меня.

— Погоди-ка. — Зажегся зеленый, и они поехали дальше. — Ты ведь уже связала себя разными обещаниями и не можешь вот так передумать.

Она поняла, что он снова сердится.

— Знаю, но…

— Ты уже не учительница из маленького городка. — Руки его сжались на руле. — Мы вложили в кампанию кучу денег. А Вероника потратила массу времени и сил, чтобы привести тебя в форму. Нельзя вот так подвести всех, Оливия!

— Я никогда никого не подводила! — Обвинение сильно задело ее. — Но ведь людям свойственны ошибки.

— Вот как? Ты хочешь сказать, что последние месяцы — ошибка?

— Не все…

— Спасибо, приятно узнать. — Она еще не слышала в его голосе такого металла и сарказма. — А может, ты думала, что сможешь взять меня да и увезти во Флориду? Так? Я мог бы зарабатывать на жизнь, охотясь на аллигаторов.

— Они находятся под охраной как вымирающие животные, — машинально ответила Оливия… и прикусила губу.

— Давай-ка проясним вот что: многие из нас в лепешку разбиваются ради тебя.

Если бы он только повернулся к ней. Но нет, он смотрел на дорогу.

— Эндрю… — Оливия едва могла говорить от душивших ее слез. — Я не имела в виду, что собираюсь убежать назад в Сент-Питерсберг. Я выполню свои обязательства. Я выступлю на премьере. Я никого не подведу.

Он слегка смягчился.

— Похоже, нам обоим сегодня досталось. Я так расстроился, что пришлось прервать сделку. Прости.

— Все в порядке.

Но несмотря на облегчение, оттого что ссора закончилась, Оливия чувствовала себя как олень, бежавший по лесу и вдруг осознавший, что устремляется прямо в ловушку.

Теперь уже Оливия знала, что о ней постоянно болтают, и все же удивилась, прочтя в понедельник в газете, что ожидающаяся в пятницу премьера вызывает сильное любопытство.

«Действительно ли Оливия Голд — новая звезда или просто отблеск великой Вероники? — пошутил один из авторов рубрики. — Многие не могут дождаться, чтобы самим решить».

Она застонала. Если верить Эндрю, рекламный ролик смонтировали, и Джан-Франко был доволен. Тем не менее и она и Вероника — обе отказались посмотреть его. Оливия боялась узнать заранее, что выглядит ужасно, тогда она не смогла бы выступить на премьере. А Вероника просто сказала, что не нуждается в просмотре.

В понедельник Оливия приказала себе: дожить до конца недели! Она надеялась, что у них с Эндрю будет время поговорить.

Опыт предыдущих дней ее расстроил. Раньше ее волновало, что она недостаточно талантлива и искушена в жизни, чтобы оправдать ожидания. Теперь, потягивая кофе за завтраком и случая шорох бумаг, доносившийся из кабинета, где Вероника разбирала почту, Оливия поняла, что жила как в тумане.

Все казалось волшебной сказкой. Даже Эндрю, увезший ее в «порше», одетый в костюм Пола Ревера. Может быть, она стала жертвой собственных грез? Мечтая все эти годы о новой жизни, которая начнется, когда Вероника признает ее, она не была готова к реальности.

Если верить Эндрю, она подведет людей, отказавшись с ними работать. Так ли? Оливия задумчиво жевала подогретую английскую булочку. Конечно, он был прав, говоря, что Оливия должна появиться на премьере, должна продолжать рекламную кампанию, но…

В доме раздался мягкий звонок. Перси открыл парадную дверь.

Затем она услышала женский голос и шаги, направляющиеся в кабинет бабушки. Вероника иногда принимала там деловых партнеров, и Оливия знала, что не надо вмешиваться.

Закончив завтрак, она отнесла тарелки в кухню, так и не привыкнув к тому, что ей прислуживает горничная. Кроме того, Вероника уже поела, незачем было прибавлять людям работу.

Она как раз выходила из кухни, когда ее остановил Перси.

— Ваша бабушка просит, чтобы вы зашли в кабинет.

Он всегда выражался весьма почтительно. У него это не казалось холодным или недружелюбным.

Снова зазвонил звонок у двери.

— Господи, — сказала Оливия. — Здесь что, какое-то собрание?

— Мне об этом ничего не известно.

Пройдя к дверям, Перси отворил их.

Неся перед собой великолепный букет хризантем, Эндрю шагнул вперед, увидел Оливию. И улыбнулся — почти застенчиво.

— Вот мои извинения.

Сердце ее забилось быстрее, Оливия поспешила к нему и взяла цветы.

— Они прелестны. И не надо извиняться.

— Ну, вообще-то…

Эндрю умолк, и Перси, поняв намек, забрал цветы, чтобы поставить их в вазу.

Когда они остались одни, Эндрю сказал:

— Та сделка… Они позвонили утром и сказали, что согласны. Мне сейчас же нужно лететь в Нью-Йорк. Я еду в аэропорт. Но в пятницу я вернусь.

— О… — Оливия не пыталась скрыть разочарования. — Я надеялась, нам удастся провести какое-то время вместе…

— Я тоже.

Он привлек ее в свои объятия и поцеловал. Оливия прижалась к нему, наслаждаясь ощущением безопасности.

Из другого конца холла донесся звук — это Перси откашлялся.

— Извините, мисс Голд, ваша бабушка ждет вас.

— Ой! — Схватив Эндрю за руку, Оливия потянула его за собой. — У нее гости.

Гостьей оказалась Регина Фитцпатрик, агент Вероники. Высокая, аристократического вида блондинка, одетая в безупречный шелковый костюм, улыбнулась деловой улыбкой, когда вошла Оливия.

— Входи же. Добрый день, Эндрю. — Вероника указала на два кресла. — У Регины чудесные новости.

— Нам сделали предложение. Вас выбрали на роль Вероники в фильме о ее жизни, — бодро начала Регина. Оливии вспомнилась директриса ее начальной школы, проводившая инструктаж родителей в первый день занятий. — Это очень выгодное предложение. Продюсер посмотрел рекламный ролик, и ему понравилось.

Оливия старалась не выказывать удивления. Она загнала фильм на задворки памяти. Хотя Вероника и упоминала его, все это было пока в теории.

— Как же он предлагает мне роль, не зная, умею ли я играть?

— Моя внучка вполне может играть! — Вероника постучала рукой по краю стола. — Ты, конечно, согласишься!

Оливия неуверенно поглядела на двух женщин, затем на Эндрю.

— Вы вызвали такой интерес, что мы бы сделали серьезную ошибку, если бы не использовали это в свою пользу, — подбодрила ее Регина.