— Понимаю, почему вам нравится следить за жизнью других людей. — Очевидно, Эндрю заметил ее интерес к людям за соседним столиком. — Расти без собственной семьи — да тут кто угодно будет чувствовать себя чужим для всех на свете. — В голосе его слышалось сочувствие.

Оливия с удивлением посмотрела на него. Она ни разу сама не думала об этом, но теперь, когда он выразил все словами, смогла понять, почему ей бывало неловко, когда ее замечали. Когда она была подростком, ей было легче всего тогда, когда на нее не обращали внимания.

— Ну, я попыталась встретиться со своей бабушкой сегодня. Вот почему я была в Пасадене. Но она отказалась даже взглянуть на меня. — Она крутила в пальцах бокал. — Не собираюсь сдаваться, по крайней мере до тех пор, пока она не посмотрит мне в глаза и не скажет прямо, что не хочет иметь со мной дело.

— Вы явно очень настойчивая женщина, именно эта черта меня восхищает. Так что вы собираетесь делать дальше?

Теперь, когда он задал вопрос, она поняла, что даже не думала об этом.

— Да я не планировала ничего дальше, чем только подойти к ее двери и заявить о себе.

Появился официант, чтобы спросить их о десерте, но они оба заказали кофе. Оливия заметила, как еще один официант несет к соседнему столу телефон.

— А я обычно питаюсь в таких местах, где надо идти в женский туалет и звонить по автомату.

— Голливуд — единственное известное мне место, где можно заниматься делом, не имея офиса. Надо только иметь телефон, — сказал Эндрю. — Он может быть у вас в машине, около бассейна или в ресторане, чтобы вас всегда можно было найти.

— Я не заметила телефона у вас в машине.

— У меня он раньше был. — Эндрю склонился над чашкой с кофе, размешивая сахар. — Потом у меня начались дикие боли в шее. Мы наконец вычислили с доктором, что боли — результат того, что я постоянно зажимаю телефон между щекой и плечом, когда веду машину. Вот я и избавился от проклятой штуковины.

По патио пролетел ветерок, принеся с собой запахи лосьона для загара, эвкалипта и дорогих духов. Оливия вдыхала эти запахи, чувствуя себя на седьмом небе. Она на самом деле находилась здесь, в сердце Голливуда, болтая с Эндрю, как если бы они знали друг друга всю жизнь. И почти уже верила, что так оно и было.

— Как вы думаете, что мне делать дальше, чтобы встретиться с бабушкой? — спросила она.

— Прямой путь не сработал, неведомо по каким причинам. — К ее облегчению, Эндрю не догадался, что Веронику явно не интересует встреча с ее давно утерянной внучкой. — Я бы предложил, чтобы вы не действовали силой, обратившись к прессе, хотя подозреваю, что вы и сами не стали бы этого делать.

Оливия решительно покачала головой.

— Конечно нет. Я не стану делать ничего такого, что может поставить ее в неловкое положение.

— Тогда вам нужно подойти к ней, когда она появится на публике, а это бывает не слишком часто.

Оливия с чувством благодарности поняла, что Эндрю ее сторонник.

— Думаю, вы правы, — сказала она. — В субботу будет праздник по случаю ее дня рождения. Я читала об этом, но, полагаю, приглашения не достать.

— Вечер будет в отеле «Беверли Вилшайр». — Эндрю, похоже, знал все, что происходит в Голливуде. — Думаю, я смогу что-нибудь организовать. Я встречался с вашей бабушкой, хоть и мельком, и я знаком с теми, кто организует вечер.

Он говорил так уверенно, что, казалось, все это будет легко выполнить, но у нее возникло ощущение, что он не все ей сказал.

— Мне бы не хотелось доставлять вам неприятности. Особенно когда вы попытаетесь уговорить ее выступить в поддержку вашей ювелирной кампании.

Он пожал плечами.

— Это не главное. Я бы, конечно, хотел заручиться ее поддержкой. Но соединить вас — куда важнее. А потом будем действовать исходя из обстоятельств.

«Соединить вас»! С помощью Эндрю это действительно произойдет, она была теперь убеждена. Мечта, которую она лелеяла во Флориде много лет, станет реальностью здесь, сейчас, а что же потом?

Несмотря на теплое солнце, Оливии стало холодно. Да разве она посмеет обратиться к Веронике в зале, полном знаменитостей?

— Может быть, не стоит так вламываться. Я не хочу испортить ей праздник.

— А вы его и не испортите. — Эндрю поставил чашку на стол. — Вы закончили?

Оливия кивнула. Когда они выходили, девушка узнала одного из своих любимых актеров телевидения, сидевшего за столиком с несколькими другими людьми. Конечно, она и мечтать не смела о том, чтобы подойти к нему и попросить автограф. Он имел право наслаждаться ленчем без помех, не так ли?

И тем не менее она собиралась пробиться на празднование семидесятилетия Вероники Голд, навязаться своей бабушке. Это противоречило всему складу ее характера. Но она должна была это сделать! Хотя бы один раз они должны встретиться, посмотреть друг другу в глаза, стать друг для друга реальностью. После чего, говорила она себе, можно и успокоиться.

— Хотите посмотреть «Мишурный город»? — Эндрю обнял ее за талию, когда они вышли в вестибюль.

— А что вы хотите мне показать?

— В «Пэнтэдже» сегодня начинается показ нового мюзикла; это кинотеатр, демонстрирующий старые фильмы, и сам он выстроен в стиле барокко. Его превратили в приличное заведение пару лет назад. Там проходят и театральные премьеры.

— Вы думаете, мы достанем билеты? — спросила она с сомнением.

Усмехнувшись, он придержал для нее дверь.

— Постоянные места. Они всегда держат несколько билетов для нужных людей.

— Звучит заманчиво. — Оливия зарумянилась от предвкушения удовольствия. — Знаете, думаю, мне понравится быть «нужным человеком». — Пока я с тобой, добавила она про себя.

Казалось, лицо его омрачила тень, но лишь на мгновение.

— Отлично. Если с вашей бабушкой все получится так, как мне представляется, то вы станете своей в этом городе.

Она начала было доказывать ему, что Голливуд ее не волнует, ей просто нужно отыскать свои корни… Но как раз в эту минуту появился служитель с «порше».

Дома Оливия постаралась принарядиться к выходу в свет.

В Сент-Питерсберге ей не требовались вечерние туалеты. Перед поездкой она купила пару платьев, но в тот вечер, разложив их на постели, она решила, что они выглядят не очень импозантно.

— Розовый — замечательный цвет. — Сандра плюхнулась на стул около кровати.

— Ты не думаешь, что он слишком яркий?

Оливия пощупала мягкую шелковистую ткань. Ей нравилось платье, но его кричащий цвет мог привлечь излишнее внимание.

— Вот что я тебе скажу, — заявила Сандра. — Я позвоню в кинотеатр и спрошу их, какого цвета обои. Ты сможешь купить платье такого же цвета, и тогда уж тебя никто не заметит.

Оливия рассмеялась.

— А ты хорошо меня знаешь, да?

— Только подруга скажет тебе правду. — Сандра показала на второе лежавшее на кровати платье. Оно было мягкого лилового цвета. Оливия знала, что этот цвет ей к лицу. — Элегантно, признаю, но выглядит так, будто ты будешь отмечать праздник дома, а не идешь на премьеру.

Оливия поддалась желанию надеть розовое.

— Думаю, все будет в порядке. Остальные наверняка разоденутся в пух и прах, не то что я.

Как оказалось, она не слишком ошиблась.

«Пэнтэдж», расположенный на оживленном голливудском бульваре, сиял огнями; к зданию постоянно подъезжали машины.

— А почему все стоят снаружи, на тротуаре? — спросила она Эндрю, пока он умело вел ее ко входу.

— Ждут звезд. Многие из них появляются на премьере. — Он кивком головы показал на афишу, где был изображен хорошо известный певец. — Друзья, коллеги… Фильм можно смотреть и в личном кинозале, но чтобы увидеть пьесу, надо прийти сюда.

Хотя был уже девятый час, Оливия не могла бы сказать, что наступает ночь. Весь бульвар был ярко освещен, машины двигались с черепашьей скоростью, сверкали витрины магазинов.

В самом театре десятки людей в великолепных вечерних туалетах стояли кучками, болтали, курили, изучали друг друга. На многих женщинах были наряды от известных дизайнеров, с пышными рукавами, немыслимыми декольте, с элегантной отделкой. Один потрясающий наряд, казалось, был целиком сделан из металлических полосок. Она и представить себе не могла, сколько может стоить такое платье.