Тем не менее это научное сообщение показалось Павлу светом в конце тоннеля. Используя возможности своей лаборатории, он начал конструировать уникальную термическую установку. И скоро в чертежах она была готова. Но вот на реализацию проекта нужны были немалые деньги.

Павел вынужден был превратиться в попрошайку, принялся обивать пороги заправил бизнеса. И на кого-то из них идея явно произвела впечатление. Так или иначе, на специальном счёте в банке «Быстрый кредит» появилась сумма в девяносто пять тысяч долларов. Тогда, в начале девяносто восьмого, её было достаточно для создания хотя бы опытного образца «установки Фролова».

– Я никогда не прощу им этого! – неизвестно к кому обращаясь, зло вскрикнул Павел и очнулся.

Главной причиной смерти мамы был вовсе не рак, а тот проклятый банк со всеми его президентами, менеджерами, охранниками... Этот простой, но в то же время ко многому обязывающий взгляд всецело заполонил его мысли, вытеснил из сердца иные эмоции. Правда, все это было тогда, в далёком прошлом...

Резкий звонок телефона прозвучал для Павла мерзкой какафонией.

– Мсье Фролов, добрый день, – раздался в трубке приятный голос оператора. – В лобби вас ожидает господин Зоммер.

– Спасибо, сейчас спущусь, – сухо бросил в ответ Павел.

Своего страсбургского поверенного он узнал сразу, тем более, что в холле отеля было немноголюдно. Адвокат Зоммер вальяжно развалился в кресле напротив стойки бара и листал «Монд». Это был рыжеватый, с редеющими волосами, довольно полный мужчина лет тридцати пяти. Очки с фиолетовым отблеском оптических линз в тонкой золотой оправе придавали его довольно привлекательному холёному облику дополнительную солидность. На адвокате был легкий бежевый пиджак из хлопка и светло-розовая рубашка с бордовой бабочкой в крапинку. В ногах стоял светло-коричневый кейс из крокодиловой кожи.

«Типичный европейский сноб и наверняка педант до мозга костей, – невольно мелькнуло в голове у Павла. – Такой тип лишний раз и пальцем не шевельнёт без собственной выгоды. Хотя кто его знает, может, и неплохой парень. Поживём – увидим».

Заметив приближающегося Фролова, адвокат неторопливо, с некоторой ленцой поднялся и с едва заметной улыбкой протянул Павлу руку:

– Позвольте представиться. Доктор права Курт Зоммер.

Несмотря на заметный акцент, адвокат изъяснялся на русском без труда.

– Здравствуйте. А я тот самый Фролов, доктор наук, профессор, без пяти минут нобелевский лауреат, – с изрядной долей сарказма представился сибиряк. – Между прочим, должен вам заметить, господин Зоммер, что точность – это вежливость не только королей, но и, насколько мне помнится, немцев.

– Надеюсь, вы примете мои искренние извинения. А в дальнейшем давайте не обижаться друг на друга. Иначе как только вступим в процесс, из этого архаизма прошлого века просто не вылезем. – Его бабочка на сорочке как-то лихо дернулась вслед за движением могучей головы, задранной вверх. Зоммер лихо, по-мальчишески подмигнул Павлу и как ни в чём не бывало предложил: – Может, пива? За пивом хорошо говорится. В том числе и о делах.

Фролову понравилась та искренность, с которой адвокат деликатно предупредил о возможных трудностях общения.

– Куда ж я денусь? Только если искупать вину, так покрупному. Жутко хочется есть. Особенно страсбургского пирога. Знаете, где его найти?

– Найдём, – искренне обрадовался адвокат и, одной рукой подхватив свой крокодиловый кейс, а другой – Фролова под ручку, поволок его прочь из отеля.

Миновав мост через ров в старую часть города, Зоммер с радостью воскликнул:

– Пришли! – и показал на фронтон накренившегося от старости здания с зазывной рекламой, изображающей гуся. – «Понт Сент-Мартин», – прочитал он. – Очень милое место.

Стоило им определиться со столиком в ресторанчике и сделать пару серьёзных глотков пива, как Зоммер сразу перешёл к делу:

– То обстоятельство, господин Фролов, что суд принял предварительное решение рассмотреть ваш иск, вовсе не означает, что мы с вами имеем хорошие перспективы выиграть дело.

Адвокат в душе надеялся спустить дело Фролова на тормозах, ибо эта «почётная нагрузка», навешанная ему Евросудом и за которую платили сущие гроши, по его глубокому убеждению, не могла принести ни денег, ни славы. Потерянное время...

Фролов насторожился и удивлённо вскинул брови – что, мол, ещё за новости? Зачем тогда приглашали в Страсбург? Не для того же, чтобы хлебнуть пивка и закусить пирогом.

Но адвокат словно не заметил реакцию сибиряка и как ни в чём не бывало продолжил:

– Откровенно говоря, я был крайне удивлён, что суд решил принять к рассмотрению иск российского гражданина, связанный с вашим дефолтом. Тем более шестилетней давности. Такое у нас в Страсбурге произошло впервые...

– Не моим дефолтом, а банковским, – поправил его Павел. – Кстати, чем вы это можете объяснить?

– Насколько я понимаю, чисто субъективным фактором. Совершенно неожиданно заинтересованность и завидную настойчивость проявил не кто-нибудь, а сам председатель Судебной палаты, достопочтенный мэтр Конти. Именно он дал мне поручение защищать ваши интересы. Иначе я бы никогда не полез в вашу политику.

– При чём тут политика, господин Зоммер?

– Зовите меня Куртом. Так проще и удобней.

– Тогда вы меня – Павлом.

– Отлично, Павел! А политика ещё как при чём. В беседе со мной мэтр Конти неожиданно выразил мысль, что ваша личная история, если умело потянуть за ниточку, может дать возможность размотать клубок куда более серьёзных и крупных преступлений в вашей стране. Вот так-то, мой российский доверитель! А мэтр Конти знает, что говорит. Уж поверьте. Он и личность весьма неординарная – бывший генеральный прокурор Италии, непримиримый борец с мафией! Так что у меня и выхода нет. Отказаться от поручения мэтра Конти? Это, признаюсь, может, как говорят русские, подмочить мою репутацию со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вот если бы вы согласились...

Адвокат предусмотрительно не закончил фразы, ибо заметил, как побледнел его визави и до хруста в костяшках сжал внушительного размера кулаки.

– Позвольте, – Фролов повысил голос так, что на него стали оглядываться с других столов, – но я что-то не понимаю! При чём борец с мафией? При чём тут ваши с ним отношения? При чём, наконец, какие-то преступления? При чём тут вообще политика? Поймите и зарубите себе на носу. Я сужусь с банком. Сужусь из-за денег... – Фролов задумался и неожиданно для самого себя продолжил: – Даже если б они были мне нужны только для игры в казино.

– Что ты хочешь этим сказать? – Зоммер не заметил, что перешёл на «ты», не спросив, как приличествует, на то разрешения.

– Ничего!

Павел принципиально решил не рассказывать о своей установке, болезни и смерти мамы. Словом, ничего эмоционального. Он слишком хорошо помнил, куда в августе 1998 года завёл его космический выброс эмоций.

– Мне нет дела до проблем страны, кто там и что совершил. Я сегодня – как вы, немцы. Нет ничего важнее денег. Поэтому и пришёл в суд. Ты, кстати, помнишь его название? – Павел сам не заметил, как тоже перешёл на «ты». – Европейский суд по правам человека! А я человек! И хочу, чтобы ты защитил мои права. Понятно излагаю?

– Более чем, – поспешил успокоить его адвокат. – Я лишь хотел заметить, что дело очень противоречивое.

– В чём же его противоречивость?

– А вот в чём, господин Фролов, – назидательно произнёс Зоммер. – Чтобы добиться столь желаемого вами результата, то есть защитить ваши гражданские права путём полного возврата денежных средств из банка «Быстрый кредит»... – Зоммер, вновь перейдя на «вы», опорожнил кружку с пивом, причём сделал это явно с не меньшим удовольствием, с которым собирался сообщить Павлу нечто важное. – Так вот. Чтобы добиться этого, мне необходимо доказать факт ущемления ваших гражданских прав отнюдь не со стороны банка, хотите вы того или нет, а со стороны государства, которое, по сути, и объявило дефолт. И только после этого добиться компенсации понесённых вами убытков.