– Помнишь, где-то полгода назад ты упоминал про пресс-конференцию нашего подопечного? – спросил Волин следователя Рыльцова, которого специально с этой целью пригласил в свой кабинет.

– Вы имеете в виду пресс-конференцию Турова? Это когда он у себя в нацбанке собрал узкий круг журналистов и ни с того ни с сего брякнул, что располагает компроматом на всех виновников дефолта...

– Даже вот как?! Шутишь, Глеб! – удивлённо вскинул густые брови начальник управления. – И что ж ты сразу не доложил?

– Извините, докладывал...

– Докладывать-то докладывал, да, видно, не так. Иначе я бы вспомнил. Но как-то странно, что ни один канал, ни одна газета даже словом не обмолвились о пресс-конференции. – Волин о чём-то задумался. Потом спросил: – А ты как тогда о ней узнал?

– Так ведь работаем, Виталий Валентинович, а не баклуши бьём, – улыбнулся следователь. – У нас даже на этот счёт кассета с материалами имеется.

– Да ну?! – Удивлению начальника не было предела. Его переполняла гордость за толкового подчинённого. Молодцы всё-таки мужики, когда посоветовали взять Рыльцова под своё крыло.

– Желаете посмотреть? – предложил Глеб. – Можно организовать. Кассета с той поры так и лежит в архиве. Только сначала удовлетворите любопытство, товарищ полковник. Что вдруг спустя столько времени вспомнили о пресс-конференции?

– Смежники ниточку подкинули. Длинная цепочка. Через Интерпол, наших разведчиков из Ясенева. Да и прослушка кое-что засекла... Словом, сорока на хвосте принесла, что к Турову на встречу вылетел некий адвокат из Страсбурга по фамилии Зоммер. Не слышал про такого?

Рыльцов развёл руками.

– И я вот не слышал. И все потому, что оторваны мы с тобой от европейской жизни, – сделал неожиданный вывод Волин. – А то бы знали, что этот самый адвокат ведёт собственное расследование по нашему дефолту. Вот дают ребята! Хочу спросить тебя: у них что, своих проблем нет? Ответь, пожалуйста, Глебушка. Ладно, можно не отвечать, товарищ старший следователь по особым поручениям. По глазам вижу, что отвечать нечего. Ни ты, ни я их публику не поймём. Но так или иначе, этот Зоммер почему-то очень заинтересовался пресс-конференцией и тем, что на ней сообщил Туров. Тут я и подумал, что нам бы тоже не помешало оказаться в теме.

– Это я мигом организую, Виктор Валентинович, – обнадёжил Рыльцов.

Спустя четверть часа он вернулся, переполненный гордостью от своей прозорливости, и вставил кассету в видеоплеер, встроенный вместе с телевизором в нишу книжной стенки.

– Пожалуйста. Полная видеозапись пресс-конференции господина Турова. Давайте посмотрим, что там такого интересного. – Рыльцов по-свойски присел на стул рядом. – Кстати, знаете, откуда я взял эту штукенцию? Ребята из охраны нацбанка презентовали.

– Молодцы ребята. И ты тоже молодец. Везде свои люди. Давай врубай этот триллер! Сам уже смотрел?

На веснушчатом лице майора нарисовалась довольная улыбка.

– А как же! Не стану же я начальству дешёвку какуюнибудь подсовывать! Я первую половину перемотаю, товарищ полковник. Там неинтересно. Там наш банкир как бы отчитывается про свои достижения в героической борьбе с криминальными банками. А вот вторую часть посмотреть стоит. Журналюги такой перекрёстный допрос Турову устроили, что нам бы не мешало поучиться...

Экран телевизора наконец засветился. Изображение оказалось достаточно чётким, однако съёмка велась с одного ракурса. Волину не трудно было догадаться, что прессконференция снималась стационарной скрытой камерой. Тем не менее в кадре можно было без труда разглядеть роскошный интерьер кабинета первого зампреда нацбанка, длинный совещательный стол, во главе которого восседал сам Туров. С двух сторон за тем же столом устроились журналисты. Их было немного – всего двенадцать человек. Перемещаясь с места на место, в кадре время от времени сновали трое телеоператоров с камерами.

С экрана послышался чуть взволнованный баритон Алексея Турова:

– ...кроме того, мы будем последовательно внедрять систему мер, обеспечивающих защиту вкладов населения. Трагедия девяносто восьмого года, да-да, именно трагедия, я не нахожу другого слова, никогда не должна повториться! У меня всё. Ну, а теперь, пожалуйста, вопросы.

Первой с места поднялась высокая полноватая дама с мужеподобными чертами лица.

– Представьтесь, пожалуйста, – предложил сотрудник пресс-службы банка.

– Мне нет нужды делать это, – вызывающе ответила ему обозреватель газеты «Без секретов» Марлинская. – И вообще мне здесь делать нечего. Я полагала, что услышу хотя бы намёк на покаяние от одного из главных виновников дефолта... Треть населения страны по вашей вине осталась без копейки в кармане, в то время как на ваших личных счетах скапливались миллионы. Я ещё могу поверить, что существуют падшие ангелы, но чтобы грешники превращались в ангелов?! Всё, что здесь происходит, самое настоящее фарисейство. Я не могу здесь больше оставаться. Да покарает вас Господь!

– Вот даёт баба! – не отрываясь от экрана, в невольном восхищении воскликнул Волин. – Хороший обвинитель из неё вышел бы...

– Так у неё самой пропали, если память не изменяет, около ста тысяч долларов. Я специально проверял.

– Откуда у какой-то журналистки такие деньги? – искренне удивился начальник управления.

– Откуда-откуда... От заказчиков. Вы разве не помните, сколько гадости она написала? Наверняка не бесплатно.

– Ясно. Давай смотреть дальше, а то самое важное пропустим.

– Не пропустите, товарищ начальник. Я слежу, – успокоил Рыльцов.

Тем временем на экране к Турову обратился мужчина с густыми, подёрнутыми сединой усами, облачённый в клетчатый пиджак.

– Лев Багрянский, независимый журналист. Не могли бы вы уточнить, уважаемый Алексей Борисович, куда испарились накануне дефолта пять миллиардов долларов стабилизационного кредита МВФ, выделенного России и предназначенные специально для того, чтобы спасти страну от беды? Вы просто обязаны были знать это, так как в то время занимали ту же должность, как и сейчас, а значит, контролировали все финансовые потоки.

– Понятия не имею, о чём вы меня спрашиваете, – вытирая платком вспотевший лоб, ответил Туров. – Для спасения страны предпринималось немало шагов. Но увы.

Независимый журналист демонстративно рассмеялся.

– Вы слышали? Представления не имеет! Кто этому поверит?!

– Кулишов, главный редактор журнала «Наш банк».

С экрана раздался голос мужчины, который сидел спиной к скрытой камере, и поэтому в кадре был виден лишь его затылок.

– Господин Туров, можете ли вы хоть как-то объяснить, куда делись 650 миллионов долларов, выделенных нацбанком для Агропромбанка?

– Были использованы по назначению, – не моргнув глазом соврал Туров, хотя прекрасно знал, о чём идёт речь.

– Агентство «Интерфакс», Петров. – С места встал этакий крепыш с уверенным, всезнающим взглядом. – Хочу вспомнить ваше телеобращение в самый разгар кризиса. Тогда вы призывали вкладчиков проблемных банков перевести свои средства в Сбербанк, который якобы полностью компенсирует их убытки. Но это была ложь. Своим телеобращением вы не только усугубили панику среди населения, но и угробили ещё вполне жизнеспособные банковские структуры. Вы полагаете, вам это когда-нибудь простят?

– Я не нуждаюсь в чьём-либо прощении. – Похоже, Турову наступили на больную мозоль. – Мы действовали исключительно сообразно текущей ситуации.

– Свежо предание, – усомнился всё тот же крепыш.

Волин попросил своего подчинённого нажать на паузу.

– Слушай, Глеб. Никак не возьму в толк, зачем вся эта пресс-конференция была нужна Турову? Какой-то товарищеский суд советских времён. Заклевали его журналисты. Выслушивать про себя гадости? Убей – не пойму.

– Не торопитесь, шеф. Давайте досмотрим до конца...

– Я там, кажется, заметил эту правдоискательницу Полётову. Если мне не изменяет память, она же ненавидит таких людей, как Туров? Странно, она всегда такая боевая, напористая, а тут молчит...