– Не могу сразу вспомнить. Память подсказывает, что эти фамилии мелькали в газетах. Если речь идет о каком-то иске в суде, то в чём проблема, Дэйв?

– Прости, дружище, я сразу извинился, что дело для тебя слишком мелко. Но понимаешь, как бы тебе объяснить...

Майер понял, что великий Блейк деликатничает. С чего бы?

– А ты не объясняй, а просто скажи.

– Понимаешь, этих двух правдолюбцев наверняка подначивает небезызвестный тебе мэтр Конти. Он сейчас председательствует в Страсбургском суде. Ты же знаешь его «любовь» ко мне ещё с той истории, когда мы убили эту дойную корову – «Пармалат». А он, оказывается, имел там немало акций. Представляешь? Это когда он ещё был прокурором Италии. – Голос Блейка зазвучал вдруг раздражённо и зло.

– Что-то я не уловил. При чём иск этого русского и ты? Где твой недруг Конти уловил взаимосвязь?

– По почерку, дорогой Ханс. По почерку. Ха-ха. Мы имеем свой почерк – как в финансовых рынках, так и в разгроме таких финансовых монстров вроде «Пармалата».

– Ты думаешь? – недоверчиво спросил Майер. В эти минуты разговора на него нашло озарение, и Ханс увидел решение разложенного на столе пасьянса. Теперь он с нетерпением ждал, когда завершится разговор.

– У меня есть серьёзные подозрения, что этот немецкий адвокат каким-то чудом глубоко копнул под наши операции в России. Допускаю, что где-то могла произойти и утечка. Ясно одно – если его вовремя не остановить, может разразиться грандиозный скандал... Полвека нам удавалось быть невидимыми для остального мира, и надо же, двое упрямых молокососов могут всё испортить.

– Не волнуйся, Дэйв, я во всём разберусь. – Майер наконец понял, что имеет в виду американец. – Я ему сделаю предложение.

– Очень надеюсь на тебя, Ханс! Думаю, что этот адвокатишка и его русский доверитель – люди разумные и не потребуют отдать им весь золотой запас США...

– И всё-таки, Дэйв, в каких пределах я могу сделать предложение? – Будучи по натуре педантом, Майер не любил неопределённости. – Десять миллионов, думаю, будет достаточно.

– Десять миллионов, чёрт возьми?! Жизнь этих двоих не стоит столько! Хотя есть одно «но», о котором я ещё тебе не сказал и почему попросил заняться тебя.

Майер услышал в трубке, как Блейк что-то пьёт – лекарство или воду. Голландец почувствовал перемену в состоянии собеседника, когда тот приготовился сказать ему нечто важное. Впрочем, что может быть важнее того, о чём только что шёл разговор?!

– Понимаешь, – донесся до Майера хриплый, несколько уставший голос, – этот русский оказался серьёзным учёным. И по мнению моих врачей, владеет рецептом если не излечения, то хотя бы облегчения моего нынешнего состояния. Только бы дотянуть до юбилея... Мои люди должны сделать ему соответствующее предложение. Хотелось бы, чтобы твои и их действия не пересеклись, а то сам знаешь, тонкой ниточке легко оборваться. Поэтому для тебя главное – этот адвокат.

– Что ж ты с этого не начал, Дэйв? Самое важное оставил на потом. Это неправильно. Всё будет хорошо. Ты меня знаешь уже шестой десяток лет, и я ещё ни разу не подводил тебя, не так ли?

– Поэтому я побеспокоил именно тебя, Ханс.

– До свидания, Дэйв. До встречи.

Голландский магнат ещё долго держал трубку в руке над игровым столиком в глубокой задумчивости.

Флорида. Похищение с хеппи-эндом

Очнувшись от мерзкого ощущения тревоги и страха, Фролов испугался. Словно какое-то гнусное существо забралось в его чрево и сжирает изнутри. Так бывало всякий раз, когда молодой учёный просыпался от очередного кошмарного сновидения, которые время от времени преследовали его.

Павел приоткрыл веки и попытался оглядеться. Что за незнакомая обстановка?

Он обнаружил себя сидящим в массивном кожаном кресле посреди большой комнаты. Он различил трели цикад и шум волн, будто во время прибоя. Из приоткрытого окна тянуло свежим воздухом, пропитанным терпким запахом магнолий и ещё каких-то незнакомых ароматов. Фролов встал и подошёл к окну. То, что предстало перед его взором, мгновенно вывело Павла из полусонного оцепенения.

Вдали виднелась безбрежная, водная гладь, окрашенная огненно-красным закатом. Перед окном буйно росли магнолии и пальмы. Чуть пониже на густом кустарнике под лучами садовых лампионов разноцветными маячками светились причудливые цветы.

– Нет, это точно не Сочи, где тёмные ночи! – воскликнул он и, потрясённый увиденной картиной, поспешил вернуться в кресло. Рядом, на письменном столе c открытым монитором находился его собственный ноутбук. Там же Павел заметил телефонный аппарат и электронные часы, которые показывали 7:14 РМ.

Он машинально бросил взгляд на свои наручные электронные часы. Что за чертовщина? Они показывали совершенно другое время – 3:14 АМ.Странная сдвижка во времени. Как так могло получиться? Где он находится? Точно не в Страсбурге – там нет моря! Может, его кто-то просто разыгрывает? Зоммер? Вряд ли. Он сейчас должен быть в Лондоне...

Неожиданно Павел обратил внимание, что индикатор питания ноутбука мерцает, а это означало, что тот включён. Как это он раньше не догадался, что его «Сонька» совсем не случайно оставлена в раскрытом виде. Павел быстро нажал клавишу ввода. Помигав несколько мгновений, экран ожил, и на нём высветился текст на русском языке:

Уважаемый Павел Васильевич! Приносим искренние извинения за доставленные неудобства. Но просим ничему не удивляться, а главное, не пугаться. В настоящее время вы находитесь во Флориде, США, на острове Ки Уэст во владении человека, который нуждается в вашей помощи. А вы, возможно, в его помощи. Ни в коем случае не покидайте своих апартаментов. Постараюсь встретиться с вами сегодня в полночь и разъяснить ситуацию.

С искренней симпатией, доктор Лилия Гордон.

Час от часу нелегче! Что за тайны мадридского двора?! Какая Лилия?! Какая Флорида?! Точно, кто-то разыгрывает.

Ему безудержно захотелось выпить чего-нибудь до непристойности крепкого. Однако оглядев комнату в поисках мини-бара или хотя бы холодильника, Фролов вдруг с удивлением обнаружил, что в этих «апартаментах» ничего подобного нет.

Помощь пришла неожиданно: внезапно дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла пышнотелая негритянка в белом накрахмаленном фартучке. Улыбаясь во весь свой губастый рот, она катила перед собой тележку с подносом. На нём уместилось немало блюд, накрытых блестящими металлическими колпаками.

– Хелло, сэр! – низким грудным голосом пропела чернокожая матрона. – Это ваш ужин.

– Привет-привет, – с расширенными глазами ответил Павел и тут же вновь машинально взглянул на свои часы. Теперь они показывали 3:43 АМ.

Ёлки-палки, эта красавица произнесла «ужин», стало быть, сейчас действительно вечер.

– Послушайте... Не подскажете, где мы сейчас находимся? – спросил он чернокожую женщину как можно непринужденней.

В ответ та, глуповато улыбаясь, передёрнула плечами. Что, мол, за шуточки? Не произнеся ни слова, она направилась к зеркальному шкафу. Подойдя к левой крайней створке, она резким движением сдвинула её вправо и жестом подозвала Фролова. В открывшемся проёме стенного шкафа Павел увидел тёмно-коричневую полированную дверь с золотистой ручкой. За потайной дверью оказалась довольно просторная спальня с широченной кроватью, небольшая ниша с баром, журнальным столиком и двумя креслами.

– Послушайте, это правда Флорида?

– Тоже мне шутник, – пробормотала служанка и, вызывающе виляя задом, удалилась.

– Фу ты ну ты, какие мы важные! Уж не подумала ли она, что я с ней заигрываю? – произнёс Павел и наконец обратил взор на поднос с едой.

– Посмотрим, чем потчуют в этом доме... Здесь, значит, стейк, – он приподнял один из колпаков на тарелке, – здесь салат с грибами... огурцы и помидоры... А на десерт? Что-то вызывающе красивое из экзотических фруктов. Может, я и вправду во Флориде? Впрочем, кого сейчас удивишь подобной экзотикой?..