– Как это? Я отказываюсь понимать! – Вконец растерявшись, Данист все же нашел в себе силы выдохнуть несколько слов. – Мои нервы и так на пределе, а вы тут несете околесицу. Если б я знал, что в таком духе пройдет наш разговор, то вряд ли бы вообще согласился…

– … Разговаривать со мной и опосредованно с Духоном. Вы это желали сказать, Денис Борисович? – прервал его Багрянский. – Только задача господина Духона не в том, чтобы в чем-то вас убедить. Вы и в прошлом были, так сказать, человеком малоубеждаемым, – это не его ремарка, а моя, заранее приношу извинения, – за что, собственно, и пострадали.

– Не вам судить.

– Как угодно. Я полагал, вам будет приятен разговор с человеком, который не смотрит вам в рот.

«Ну и нахал этот Багрянский! – Скорчив выразительную гримасу, Данист попытался в ней выразить все, что думает о собеседнике. Хотя этот выскочка в чем-то и прав, когда не смотрит в рот, как тот же Глушко».

– В конце концов, Александр Павлович лишь хотел вас проинформировать, дабы потом никто не смел держать вас за «болвана» в преферансе. Тот же ваш «ангел» Глушко, о котором вы, возможно, сейчас подумали, наотрез отказался сообщить вам об этом, охотно перепоручив эту миссию Духону. Для Глушко ваши отношения – всего лишь бизнес. Поэтому Духон и попросил его перестать вас пичкать идеями мести. В конце концов, вы же цивилизованный человек и родились не на Корсике.

Данист вскочил настолько резко, что сколоченный из неструганых досок стол отлетел в одну сторону, скамья – в другую, а чашки – плошки с чаем свалились на песок, но не разбились. Голова закружилась, как в танце на далеком школьном балу. Ощущения показались настолько свежи, что он невольно подумал, не сон ли все это, что происходит вокруг.

Он едва заметил, как к нему бросился на помощь – а скорее, просто чтобы удержать в вертикальном положении, – хозяин-бедуин, как испуганно вскочил со своей скамейки Багрянский.

Ум еще отказывался переварить то, что только что услышал, но подсознание уже работало на полную катушку. До Дениса, наконец, стал доходить страшный смысл слов, сказанных «ретранслятором».

– Постойте, постойте! – вдруг закричал Данист. – Тут что-то не так. Что вы мне тут сказки рассказываете. Двойники, зона и прочее… Этого не может быть! Потому что не может быть никогда.

– Это еще почему? – кисло улыбнулся Багрянский. И это человек, о котором они хотели писать книгу типа «Жизнь стоика»?!

Данист попросил бедуина привести все в порядок и только после этого присел к столу.

– Хотя бы потому, что об этом написали бы все газеты. Но я что-то не встречал в СМИ подобной информации.

– Наивно. В советские времена была такая практика: если власть что-то не могла утаить, то сообщала в какой-то паршивой газетенке этаким мелким-мелким шрифтом. – Багрянский говорил настолько убедительно, что не оставалось сомнений в правдоподобии его повествования. – Так и о вас сообщили петитом, что произошла, мол, ошибочка, что при транспортировке вашей персоны в областной центр случилась авария. Но вы не погибли, как было поначалу объявлено, а долго валялись почти бездыханным на неком хуторе у староверов. В итоге вас выходили, а тут, как говорится, подоспела милиция… Дальше все понятно?

– Это невозможно. Уму непостижимо!

Несмотря на все правдоподобие рассказа, Данисту упорно не хотелось в это верить.

– Вы забыли, в какой стране живете, сэр. У нас все возможно.

– Хорошо. Допустим, что я пропустил это сообщение. Но другие?.. Вот сейчас позвоню прямо при вас какому-нибудь приятелю, и все встанет на свои места, – придумал Данист и сам обрадовался своей идее. – Сейчас все станет ясно!

Он судорожно схватил телефон и уже собрался набрать номер, но пальцы так и повисли в воздухе, не коснувшись клавиш. Денис поймал себя на мысли, что не помнит ни один номер телефона, а новая сим-карта девственно пуста. Даже телефон старика Розенталя, присматривающего за его эйлатским домом, он не мог вспомнить.

– Послушайте, Лев, – не знаю вашего отчества, – симка новая, а на память телефоны я не помню. Может, вы дадите мне чей-то независимый номер, чтобы – вы меня понимаете? – развеять все сомнения?

– До боли знакомая история, Денис Борисович. Неужели олигархи так похожи?! – Багрянский задорно рассмеялся собственной шутке. – Представляете, порой мне кажется, что Духон держит меня рядом, как бесплатную мобильную справочную службу. Чуть что – подскажи номер.

Чей номер желаете? Никелева, Дубовского… адвоката Бахтина, вашего лечащего врача, – я тоже иногда консультируюсь у него, – ну, называйте смелее. Может, Умнов из администрации президента?

– А нет ли в вашем телефонном досье господина Безлина? Вы понимаете, о ком я?

– Кто же не знает Безлина, – обрадовался Багрянский, – набирайте!

– Боюсь, увидев незнакомый номер, он не ответит, – пробурчал Денис и, предусмотрительно отойдя метров на пятнадцать от бедуинсокго кафе, стал дожидаться, когда сигнал дойдет до абонента.

Не прошло и пяти минут, как он вернулся. Его черная шляпа, впрочем, как и черный плащ, были покрыты песчаной пылью, а лицо изображало нескрываемую гримасу боли.

– Он все подтвердил, – уныло сказал Данист. – Говорит, весь Интернет кишит разными двусмысленными сообщениями на этот счет. Заметьте, двусмысленными! Правда, как ни странно, меня убедило его упоминание о Папе, – вы о нем, разумеется, не слышали, – это воровской авторитет, который сидел со мной в зоне. Его якобы перевели в другую колонию, где он скончался от инфаркта. Все воры в законе его оплакивали. А может, и не только воры…

– Вот видите. А вы что хотели? Чтобы все комментировали такое событие в унисон? Признаться, я сам в Интернет не заглядывал. В Эйлате либо сложно подключиться, либо он безумно дорог. Да и зачем читать всю галиматью? Я же изложил вам суть, – искренне посочувствовал Багрянский. – Кстати, а что ваш Безлин сам не сообщил, когда все узнал?

– Я его тоже спросил об этом. Он объяснил: куда, мол, звонить, ведь меня вернули в зону. Он и поверил. Наверное, испугался сильно. Или сильно обрадовался, – измученно улыбнулся Данист. – И что же теперь делать? Пожалуй, надо связаться с адвокатами. Пусть заявят о подмене! Обратятся к международной общественности.

– И как вы будете выглядеть при этом. Увы, вы никому ничего не докажете. Даже если разошлете по всему миру вашу ДНК. Если уж ФСБ или кто-то еще пошел на это, будьте уверены, вам их не объехать на кривой козе.

– Бросьте! – Данист буквально на глазах снова обрядился в одежды сильно потрепанного олигарха. – Да они работать не умеют. Разве мой побег не свидетельство тому?

– И что? Чем дело кончилось? Вы кому-то отомстили? Вывели на чистую воду? Все вернулось на круги своя, только уже в несколько другом формате, – безжалостно сказал Багрянский.

– А что думает ваш патрон? Вы изложили, кажется, всего два пункта из его личного послания, – вновь оживился Денис. – И вообще, как он приобщился к моей судьбе? Мы с ним вроде приятелями не были…

– Это долгая история, Денис Борисович. А вы, вижу, устали. Но если настаиваете…

– Настаиваю. Прошу.

– Тогда извольте.

Багрянский прополоскал рот чаем, в котором хрустел песок от внезапно налетевшего хамсина.

– Помните, я говорил вначале, что мы хотели сочинить о вас очередную книгу, а я готов был уже ехать в Сибирь? Увы, жизнь распорядилась иначе.

Багрянский с упоением не очень умелого мастера разговорного жанра рассказал, как известный адвокат Бахтин буквально подсунул ему странную папку, в которой Духона косвенно просили разобраться, куда все-таки делся бежавший из зоны Денис Данист, если тела его так и не нашли. Мол, это просьба стариков-родителей.

Ну и пошло-поехало. Частное агентство, принадлежавшее Духону, открыло свое расследование – авось, сгодится для книги, и вскоре выяснилось, что некий Денис Дантесов, которого искали на дне реки, успешно перешел китайскую границу.

Те же сыскари предположили, что Дантесову дали возможность не только сбежать из зоны, но и уйти за границу. Спрашивается, зачем? Только лишь затем, чтобы господин Данист имел возможность отомстить тем, кто сломал ему жизнь.