Не о звонке ли человека, который все еще «висит» на трубке, шла речь?

– Вы еще слушаете меня, господин Дантесов? Кстати, классная у вас фамилия. Только сейчас дошло…

– Очень хорошо, – все тем же тоном школьного учителя произнес телефонный собеседник. – Возможно, это даст вам ключ к пониманию того, кто вам звонит.

– Тогда позвольте полюбопытствовать, как раз для прояснения вашего статуса, если вы упорно боитесь говорить «в открытую».

– Попробуйте.

– Когда Папа дал вам мои координаты? Недавно или давно?

– Скорее, второе.

Глушко уловил, что абонент вспоминал.

– Тогда это подпадает под некоторые мои умозаключения.

– Вы можете разобраться в них, если проштудируете газеты той поры. Надеюсь, это натолкнет на некие мысли. А я вам через недельку перезвоню. До свидания.

– Да-а, клиент, судя по всему, еще та штучка, – сказал сам себе вслух Глушко. – Что ж, полистаем печать, покопаемся в Интернете. Пока, вместо моря, как предлагал господин Дантесов. Любопытная все же фамилия… Половина беглецов мира с удовольствием поменяла бы свою фамилию на эту.

Глушко даже не подозревал, насколько точно попал «в яблочко»!

Отложив все дела, он с головой окунулся в события минувшего года. Интуиция безошибочно подсказывала: «наклевывался» фантастически выгодный «заказ». Но, помимо этого, его распирало элементарное человеческое любопытство. За кого же вступился сам Папа? Ведь прежде на его памяти «такого» еще не было. Кто скрывается под фамилией Дантесов? Кого это главный воровской авторитет страны подпустил к себе столь близко? Папа – не тот человек, чтобы поступать, как говорится, «от балды». Он мог пойти на такое либо ради друга, либо ради больших денег, либо ради торжества справедливости! Выбирай любого туза. Каждый козырной.

Любопытный материал плывет ему в руки, подумал он, хорошо ляжет в диссертацию. Впрочем, думать об этом пока рано. Вдруг все окажется фальшивым, как искусственная полиэтиленовая елка?

Проштудировав как следует прессу той поры, Юрий Нилович по-прежнему терялся в догадках. Слишком много было событий…

В какой-то момент он даже подумал, что на него пытаются выйти доверенные люди грузинского президента. Кто знает, может, Папа – тоже грузин, а в газетах черным по белому было написано, что президент обращался за помощью к «авторитетам», среди которых грузин, как известно, было немало.

Но что-то его в этом сценарии смущало.

Стоп! А где вообще сейчас чалится Папа? Вопрос, конечно, интересный…

На следующий день Глушко уже имел ответ на этот вопрос. Далекая, далекая Сибирь. А это может означать только одно. Как он мог не подумать об этом, штудируя прессу?! Олигарх, о чьей гибели при побеге не писали в те дни лишь заводские многотиражки, возможно, отнюдь не утонул, его не съели волки, не упал в пропасть, а благополучно сбежал.

Все сходится! И протекция Папы. И непонятный визит приятеля из-за «Стенки». Хотя, как раз с приятелем не все отчетливо.

Ничего себе, какая рыбина попала «Ангелам» в сети. Что ж, будет чем обрадовать абонента Дантесова. Каков хитрец, однако?! Даже фамилию не стал особо менять. Данист – Дантес – Дантесов! Вроде даже с вызовом, а поди догадайся.

* * *

Отвлекшись от воспоминаний о разговоре с человеком, которого судьба, похоже, выбрала на такую щепетильную роль вершителя чьих-то судеб, Данист понимал, что ничего уже не остается, как ждать. «Ангел» рано или поздно прилетит! И это уже реальность.

«Как он сказал? Что может меня обрадовать? Что наконец готов для дальнейшего разговора? Тем лучше! Интересно, о каких таких моих влиятельных друзьях он говорил? Уж не о тех ли, на кого ссылался гражданин начальник колонии? Из его слов получалось, что своей настоящей свободой я должен быть обязан именно им. Впрочем, теперь какая разница? Я же не пошел их маршрутом… Может, и не надо им всего знать… Надо будет обязательно спросить Глушко, когда перезвонит. Что за люди? Что за друзья?»

Ровно через неделю он вновь звонил в агентство «Ангел».

Голос Глушко, и прежде всего его интонации, не оставляли сомнения, что инкогнито успешно раскрыто. Правда, оставалось непонятно, насколько Глушко приемлет фигуру разжалованного олигарха и одновременно с этим беглого заключенного.

– Мне полностью понятно, с кем я говорю, – сразу заметил он, дабы больше не было недомолвок. – Вот уж чего не ожидал… Да-а, задали вы задачку… Не скажу, что рад, но и недовольства не выскажу, уважаемый Денис Дантесов.

– Стало быть, недовольство имеется, только вы его просто не высказываете.

– Не ловите на слове. Поставьте себя на мое место. Хотя ситуация упрощается тем, что я давно уже не на службе и имею все основания быть, как и вы, циником.

– В каком смысле? – не удержавшись, спросил Данист.

– В самом прямом. Ваши обиды, о которых могу лишь догадываться, довольно схожи с моими. Давними, но не забытыми. Но это в настоящий момент неважно. Важно понять, что вы хотите от меня?

– Того, что может желать нормальный человек, у которого отобрали все. Состояние. Положение в обществе. И, главное, свободу. Читайте Дюма.

– Нормальный – ненормальный, – будто себе под нос пробормотал Глушко. – Не будем спорить об этом. Хотя и подмывает. Назовите, кто?

Абонент молчал.

– Господин Дантесов, я спрашиваю, кто?

– А вы не спрашивайте. Неужели неясно, кто? Когда увидимся, внесем полную ясность.

– Не буду настаивать, господин Дантесов. Возьму еще небольшой тайм-аут, чтобы определиться с рабочей группой. Дело нешуточное. Как сразу, так только…

– В каком смысле? – не понял Денис. – Вы хотите сразу?

– Успокойтесь. До «сразу» далеко, как до Луны. Я имел в виду, что, как подготовлюсь, сразу прилечу. Кстати, куда лететь? Вы давеча упоминали теплые моря. Что, Юго-Восточная Азия? Далековато, однако.

– Ближе. Земля обетованная.

* * *

Первый визит Глушко последовал почти сразу после того разговора. Они никуда не пошли, а остались ужинать в доме. Угощаясь, Юрий Нилович некоторое время делал вид, будто бы не узнал Даниста, и даже похвалил – мол, конспирация великая штука, – хотя на самом деле любой профессионал его вычислил бы при первой, даже случайной встрече. Никакая бородка, то ли а-ля Рошфор, то ли а-ля ребе…

– Нас, бывших работников щита и меча, этими приемчиками не проведешь. Не обижайтесь. Вы, видимо, позаимствовали их из комедии Одесской киностудии, если не ошибаюсь, «На Брайтон-бич опять идут дожди». Не так ли? Поэтому сразу запомните – надо как можно меньше высовываться, меньше бывать в людных местах, меньше встречаться с друзьями.

Данист активно замахал руками, что должно было означать следующее: мол, ни о чем подобном даже не думал. А что до образа, так он созрел спонтанно. Но Глушко это уже не интересовало.

– Итак, наше агентство готово взяться за работу. Тем более что об этом просил Папа. Но не только поэтому. Не скрою, известное сочувствие к вашей персоне тоже присутствует. Так что, давайте сразу перейдем к конкретике.

Слушая гостя, Данист внимательно его рассматривал, как в былые времена, когда принимал топ-менеджера на ответственную работу. В какой-то момент это его даже слегка позабавило, хотя уместнее было бы взгрустнуть.

Перед ним сидел крупный мужчина с умными, волевыми глазами. «Такие не обманешь, не проведешь», подумал Данист. Светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, подчеркивая красивый, выразительный овал головы. На правой щеке и широком подбородке резко выделялись две отметины – явно следы каких-то ранений, природу которых Данист угадать не мог. Именно эти отметины, скупо дополняя образ, представший перед бывшим олигархом, делали его еще более выразительным. Дениса так и подмывало сказать: я вас принимаю на работу, господин Глушко. Но пришлось произнести другое:

– Прежде я хотел заявить, что полностью доверяюсь вам. А теперь к делу. У меня есть огромное желание наказать по справедливости одну очень важную персону. За причиненное мне и моей семье зло, унижение…