– Вот взять хотя бы нашего сталелитейщика Стрельцова. О, это еще тот профессионал, металлург, ученый, видите ли... Талантливый человек во всех отношениях. Скажу я вам, Даниил, что он еще ко всему страстный охотник, отличный стрелок. Ходят достоверные слухи, что в своем поместье он соорудил стрельбище. Соревнуется сам с собой. Однако стрельба – она не может быть спортом, потому как это профессия, вернее, часть военной профессии.

Демидов терпеливо слушал старика, не понимая, к чему он клонит. Не свихнулся ли он? Или это воздействие метеорита, о котором что-то говорили на юбилее деда Иосифа?

– Это, конечно, хорошо. Но охотой миллиардов не срубишь, – внезапно взорвался Демидов. – Чтобы заработать столько, сколько имеет этот ваш профессионал Стрельцов, в сибирской тайге надо перебить всех пушных зверьков, а в Якутии добыть все алмазы. Да еще умудриться все это выгодно продать!

– Видите ли, Даниил Никитич, у меня на этот счет есть свое особое мнение, – заметил Ордынский. – Олигархи такие же люди, как и все, но с обостренным чувством жадности. По моральным принципам жадность, конечно, есть порок. Однако жадность, как и все на свете, несет в себе свою же противоположность – позитивную сущность, так сказать. Не будь таких экземпляров, как полюбившийся вам Духон или пока незнакомый вам Стрельцов, да и другие обитатели нашей округи, сотни тысяч людей остались бы без работы, а следовательно, и без средств существования. Вы когда-нибудь задумывались об этом?

– Я тоже вот остался без денег, – снова попытался оседлать своего любимого конька Демидов. – Кого мне благодарить? И где же все-таки справедливость? Жадным и нахрапистым достаются все блага, а что же остается простым людям? Одним – черная икорочка на белой булочке, а другим – корки черного хлеба, да?.. – все больше распаляясь, доказывал свое Демидов. Он уже и сам начинал удивляться агрессивности своего тона. К тому же Даниил все явственнее ощущал, как захмелел.

– Поживешь с мое – не то еще постигнешь, – задумчиво произнес Ордынский. – Но зачем? Ну скажи мне, к примеру, Даниил Никитич, на кой хрен я прожил девяносто один год? Молчишь? Тот-то и оно.... А я постиг великую истину: нас никто и никогда не спрашивает, чего мы хотим или не хотим! Мы все ходим по ниточке, которую держит всемогущий Создатель. Вот так я, советский боевой генерал, стал верующим человеком. Нет, не таким верующим, что ходят по церквам, бьют челом об пол, неистово молятся и целуют руки лицемерным попам и всякое такое... Я нашел бога в себе. Познай себя – вот высшая истина! – Неожиданно генерал, извинившись, поднялся с места и поспешно направился в туалет.

Демидов заказал еще водки. И тут вспомнил про розовый листочек, который незаметно подсунула ему в комендантской приемной секретарша. На нем легким женским почерком было написано всего несколько слов: «Гостиница „Бессонные ночи“, номер 17, тел. 233–225. Лидия».

Прочитав записку, Демидов спрятал ее в нагрудный карманчик пиджака. В этот момент самодовольно и пьяно подумал: «Понравился, стало быть, красавице!» Демидов прослезился от жалости к самому себе. Его стали одолевать сомнения не только по поводу предстоящего свидания с Лидочкой. Ордынский вернулся внезапно.

– Ну, все! Нам пора, Петр Никодимыч.

Уже сидя в машине, генерала словно ядром по голове бабахнуло.

– Ты, Данилка, часом, не знаешь, как он кордоны проходит? Ведь он аж за Николиной Горой вроде обитает?

– Вы о чем? Вы, похоже, бредите?

– Ты, милый, зарубку в памяти пока сделай, а потом мне напомнишь... – Откинувшись на сиденье, генерал заснул.

В этот мартовский день, пожалуй, впервые за последние месяцы выглянуло солнце и, как ни странно, даже слегка подтопило гигантские сугробы на месте, где обычно парковались машины. Не успел Даниил подумать об этом, как почти вплотную к его машине подкатил серебристый джип, из которого легко выскочил Александр Духон. В знак приветствия он помахал рукой Даниилу.

– Уральским олигархам физкульт-привет. Что вы в этой помойке потеряли, господин Демидов? – с места в карьер спросил он.

– Здравствуйте, рад вас видеть. Вот пообедали мы с Петром Никодимычем, – ответил Даниил, показывая на свою машину, где на переднем сиденье мирно похрапывал генерал.

– Тогда все понятно! – коротко бросил Духон и направился к несуразному зданию, на фасаде которого красовалась вывеска «Беседка». Даниил не мог тогда знать, что там была назначена сходка избранных рублевских олигархов.

Оглядевшись, Даниил заметил, что поодаль, на противоположной стороне площади, рядом с аптекой стоит пятнистый крытый фургон, на крыше которого вращается странного вида медный шар.

– Что это за хреновина? – вслух спросил сам себя Даниил.

– Говорили, дезактиватор! – очнувшись от сна, пьяным голосом загадочно ответил Ордынский. – Только чего он тут дезактивирует, никому не известно. А вот то, что вы меня заморозили в машине, это уже медицинский факт.

Лицо проснувшегося старика было бледно-зеленым.

– Что с вами, Петр Никодимыч? Вам плохо? – встревоженно спросил Демидов.

– Послушай, сынок, ты не будешь против, если я еще раз посещу туалет в этой самой «Царской охоте»?

– Да что вы такое говорите? Давайте я вас быстренько провожу...

– Послушайте, молодой человек, у меня есть подозрение, что мы действительно отравлены каким-то вирусом или чем-то еще, – задумчиво произнес Ордынский. – Видите ли, последние двадцать лет меня замучили, пардон, запоры, а тут такое началось... Удержу никакого нет!

Краем глаза Демидов заметил, что генерала бьет озноб. Ничего не обсуждая, он резко, через две сплошные полосы развернул машину и помчался в санаторий «Барвиха», где был развернут госпиталь. Подъехав туда, Демидов достаточно долго кружил по стоянке, отыскивая место, чтоб припарковаться, пока прямо перед капотом словно изпод земли ни вырос ли дед Иосиф со своим приятелем Акимычем.

– С вашим соседом плохо, – быстро объяснил Даниил.

– Тут со всеми что-то не то... Содом и Гоморра! – нервно воздел руки к небу недавний юбиляр. – Теперь вот сходил к профессору Табачникову. Хороший человек. Не то что некоторые – вчера с тобой водку пили, а на следующий день знать не знают. У него там такая запарка, что чертям жарко стало бы.

– Будем ждать, – обреченно сказал Даниил.

– Что с вами, уважаемый сосед? – наклонившись к окну машины, полюбопытствовал Иосиф. – Тоже колокола всех церквей России звонят в голове?

– Нет, милый, у меня другие симптомы. – Ордынский попробовал изобразить на лице улыбку. – У меня, похоже, диарея.

– Так зачем ты сюда приехал, дружок? Давай, Даниил, дуй домой. Там я нашего генерала мигом на ноги поставлю. Как говорят врачи, главное – знать точный диагноз, а лечение подобрать – как два пальца...

– А вы сами как?

– Обойдусь. Мне всего семьдесят пять, а твоему пассажиру девяносто один. Сам подумай, кому помогать надо? Много выпили?

– А что? – не понял Демидов.

– Ничего. Водка в ваших ресторанах тухлая. Я так думаю. Завоза нет, они и творят хулиганство, безбожники. Так что мы и без Табачникова поставим его на ноги. Видел, как наш друг пил на юбилее? Никуда не годится. Придется своими средствами генерала на ноги ставить.

Стоило им уехать, как в проеме больших дверей санатория, превращенного уже в госпиталь, появилась фигура доктора Табачникова. За ним буквально по пятам следовала возбужденная толпа, среди которых можно было узнать немало знаменитостей российской деловой элиты и шоу-бизнеса. Ни капли не церемонясь, они хватали доктора за руки, за фалды халата и о чем-то громко и невразумительно расспрашивали.

– Подождите, господа, подождите. Я сейчас вернусь и я всех приму! – терпеливо отбивался доктор.

Велико же было удивление внезапно заболевшей элиты, когда доктор первым делом подбежал к какому-то заросшему щетиной неопрятному полупьяному мужику и о чем-то стал его расспрашивать. Это был не кто иной, как Акимыч, оставшийся в одиночестве перед санаторием дожидаться доктора. Когда он рассказал Табачникову об Ордынском, тот неожиданно для Акимыча похвалил за оперативные действия по спасению больного и пообещал вечером заехать к нему домой.