– Ну и дает мужик! – воскликнул Братеев, помогая Демидову сесть в машину.

– Этот может себе позволить. Миллиардер. Долларовый, конечно, – вяло произнес Демидов. – С такими бабками, как у него, можно тыкать самому господу богу...

Но в следующее мгновение оба убедились в том, что сегодня Львову действительно лучше было бы говорить с богом, с дьяволом, но не со спецназовцами. Подскочившее с разных сторон камуфляжники, обидевшись за командира, стали нещадно отделывать дубинками несчастного олигарха.

Финала этой безобразной сцены ни Братеев, ни Демидов дожидаться не стали. Развернув машину, они помчались от греха подальше туда, откуда приехали, к милому старику генералу Ордынскому.

Увидев перекошенные в злобе и одновременно расстройстве их лица, Петр Никодимыч живо подхватил обоих под локотки и потянул на кухню. Ничего не говоря, он достал из буфета три старинных граненых стакана, а из холодильника три бутылки «Черноголовки».

– Я тут, ребятки, с вами начну помаленьку, – сказал он. – А потом уж вы продолжите без меня. Ладненько?

* * *

Было уже далеко за полночь, когда не вязавшие лыка гости каким-то провидческим чувством решили, что на сегодня хватит. Оставшись в одиночестве, Демидов по стеночке добрался до гостевого туалета и сунул голову под кран. Как ему показалось, полегчало, а вслед за легкостью типа «любое море по колено» в его затуманенном сознании совсем некстати возник соблазнительный образ правнучки Ордынского.

Эта сучка еще утром его чем-то обидела. Она ему понравилась, а затем его же и обидела. За что?! А эта Катя хороша, очень хороша. Тогда почему обидела? Даниил никак не мог вспомнить, чем же таким она его обидела. Сейчас он найдет ее, разбудит, спросит. Ни минуты больше не сомневаясь в правоте своего пьяного решения, он ринулся на поиски спальни генеральской внучки-правнучки и быстро нашел ее.

Оказалось, Екатерина еще не спит. Она читала какуюто книжку. Округлившимися от ужаса глазами она взглянула на уральского великана и все поняла. И то, что он сильно пьян. И то, что возбужден.

– Что вы позволяете?..

Она не успела договорить, как Демидов стремительно приблизился к кровати и сорвал одеяло. Его судорожно рыскающие руки поймали упругие, но совсем не каменные груди. Потом длинные и сильные пальцы Даниила впились в восхитительные, наполненные какой-то неземной сексуальной энергией бедра и ягодицы девушки.

От нахлынувших ощущений уральский богатырь совсем потерял голову. Его напрягшийся до предела детородный орган уже готов был вырваться наружу и выстрелить по назначению. Казалось, если даже перед ним возвели бы Великую Китайскую стену, это тоже не спасло бы честь очаровательной Екатерины.

– Вы полный идиот, Даниил, – все еще сопротивляясь, прохрипела женщина. – Вы все испортили! Я думала, что вы человек, а вы животное. Не желаю вас больше видеть. Никогда! Слышите, никогда!

Однако и после этой, как ей казалось, страшной угрозы натиск продолжался, даже добавил страсти поцелуям и объятиям Демидова.

– Ты сама меня завела! – закричал он. – Еще утром. Решила поглумиться над провинциалом...

Катерине на миг показалось, что его голос стал трезветь, но попытки войти в нее не прекращались.

– Хорошо. Раз ты так – бери! – Неожиданно легко женщина оттолкнула Демидова и вскочила на кровати во весь рост. – Бери, мерзавец, – резким движением она скинула ночную рубашку, – но после – прочь.

Даниил ошалело поднял голову и уставился на Екатерину. Свет от ночника не доходил до ее лица, но и без этого трезвеющий мужик понял, что женщина вне себя от ярости. Он нашел в себе силы привстать на колени. Безвольная голова уткнулась туда, где чуть ниже ее небольшого округлого животика начинался совсем другой мир. Как гимназист на курсистке, Даниил задрожал всем телом. Желание сразу пропало, а вместо привычной в такие мгновения пустоты осталась жалость к самому себе.

– Зачем ты так? – едва вымолвил он.

– А ты зачем так? Ты все испортил. Я тебя видеть не хочу! – закричала она в приступе накатившей истерики.

После того как ее всхлипывания поутихли, пристыженный и опустошенный Даниил едва нашел в себе силы добраться до двери. Катенька ему помогала. Большей частью – пинками своих красивейших ножек.

После той ночи она в упор не видела Демидова, хотя и сталкивалась с ним в доме. При этом упорно хранила молчание о пережитом кошмаре. Хотя время от времени тайно признавалась себе, что хотела бы вновь оказаться в крепких объятиях этого «пьяницы».

Праздник для всех

– Ты сегодня был неотразим, милый. – Жена порхала из комнаты в комнату по их городской квартире, будто это была не она, а белоснежный невесомый мотылек. – Я тебя еще никогда таким не видела. Ты мой герой, милый.

– Думаешь, только твой? – Сергей на мгновение отвернулся от большого – в полстены – зеркала ванной комнаты, в которой без остановки мелькал силуэт его драгоценной Наденьки.

Что и говорить, приятно слышать воркование жены, потому что он наверняка знал: уж кто-кто, а она не лукавит и искренне рада всему, что происходило минувшим вечером в Кремле на празднике Дня защитника Отечества.

О природе людского лукавства по стечению обстоятельств Сергей Васильевич Шатуков думал буквально пару минут назад, осторожно распутывая плотный итальянский узел темно-синего галстука. Точно такого, как у президента.

– А чей же ты еще, милый?

Наденька точно знала, что ее Сергей Васильевич не специалист по женским чарам. Ее супруг как безумный бредил лишь одной, кроме, разумеется, Наденьки, особой женского пола – собственной карьерой. Хотя, казалось бы, о чем еще можно мечтать? Еще недавно скромный чиновник, а ныне вице-премьер, которому поручено не абы что, а, можно сказать, самое главное из всех возможных президентских поручений – забота о благе народа и возрождающейся российской армии.

Но то-то и оно – такое поручение может быть дано лишь с одной перспективой. Если и впрямь, как толкуют в газетах да и в кремлевских кулуарах тоже, если он действительно преемник!

Как же сладко звучит это, чтобы быть правдой. Будучи от природы далеко не глупым человеком, он не имел права не задавать себе этот вопрос.

Сергей Васильевич наконец расправился с галстуком стоимостью пятьсот евро и облегченно вздохнул. Он еще раз внимательно заглянул в зеркало, словно спрашивая его: «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду расскажи...» Но его взгляд растворился в софитах парадного зала Кремля, будто таким способом зеркало отвечало на вопрос стоящего по стойке смирно человека. Для такого случая можно было бы и мундир надеть, подумал он, всматриваясь в себя.

Сергей снова вспомнил, а слух добавил к увиденному, как сегодня гуляла чиновничья элита, с особым удовольствием отмечая праздник. Свободы и раскованности в поглощении водки и закусок добавляло отсутствие президента, который неожиданно для всех укатил в отпуск. В такую-то пору? Фи. Ни одна жена не обрадуется. Если, конечно, супруг не лыжник.

Особенно льстило новоявленному вице-премьеру то обстоятельство, что в отсутствии президента, а также премьера, который умудрился где-то подхватить грипп, он играл на приеме партию первой скрипки. Примерял на себя, можно сказать, роль главного лица в российском государстве. Не про эту ли неотразимость намекала Наденька?

...Друг друга сменяли министры, директора федеральных агентств. Кто-то нашептывал ему на ухо. Кто-то провозглашал тост, от которого могло стошнить, как от ненавистного салата с горошком. Молодящиеся дамы с явным вызовом подолгу задерживали на нем томные взгляды. Немудрено, что именно это заметила жена. Но весьма умно все списала на жанр тусовки. А что? Разве правительственный прием – не особый жанр развлечения? Только на сей раз никто из присутствующих даже не догадывался об истинной причине столь пышного, хлебосольного протокольного мероприятия в честь далеко не самого популярного из праздников.