У меня изменилось представление о своем теле. Оказалось, что мои бедра – великая неизведанная зона, как река Конго для первооткрывателей Африки. Разумеется, как и на берегах Конго, до появления исследователей (в данном случае меня) там много чего происходило. Я просто не обращала внимания. Мои бедра существовали в какой-то параллельной реальности. Подруга, с которой мы вместе танцевали в колледже, как-то с искренним удивлением воскликнула: «Эй, смотри! У тебя бедра двигаются». С тех пор как я стала мамой и начала целый день носить за собой ребенка, нагрузка на бедра значительно увеличилась.
Сегодня Фрэн предупредила, что мы задержимся в позе надолго. Пока мы лежали там, как жертвы автокатастрофы, она рассуждала на загадочную для нас тему кош.
– У нашего «я» существуют прослойки, которые в йоге называются кошами, – говорила она. – Можно представлять их как оболочки. Сейчас я опишу их, а вы тем временем постарайтесь найти их в себе. Попробуйте почувствовать эти различные слои вашего существа. Подумайте о том, могут ли они помочь вам выполнить эту позу – или же поза способна помочь вам обрести их.
– Первый слой или оболочка – аннамайя-коша. Буквально означает «тело пищи». Это та часть нас, которую видно невооруженным глазом. Дальше идет пранамайя-коша, тело дыхания. Или, если придерживаться определения праны как энергии, энергетическое тело.
Ненавистники позы царя голубей (имя им легион) из нашей группы начали поеживаться и хмуриться. Фрэн продолжала:
– Следующий слой – маномайя-коша. Это оболочка «я», осознание своей индивидуальности. К ней также относятся наши эмоции. Виджнамайя-коша – эта оболочка имеет отношение к интеллекту, суждению, мудрости. Мы часто принимаем эти две коши за наше глубинное «я», особенно это свойственно западным людям. Но есть еще один слой: анандамайя-коша. Тело блаженства.
Тело блаженства. Я отложила это понятие, как белка орех за щеку, для дальнейшего обдумывания. Фрэн тем временем продолжала:
– Тело блаженства и есть наше самое истинное «я», которое ближе всего к божественному. Оно всегда присутствует в нас и активнее всего во время сна. Практика всех ветвей йоги способна приблизить нас к нему. Выходите из позы.
Вытягивая ноги перед собой, я подумала о том, что рассказала Фрэн. Ее слова казались мне правильными и неправильными одновременно. В идее о теле блаженства, присутствии божественного внутри человека, определенно что-то было, она имела смысл, и я верила, что это тело может существовать, пусть даже и в виде прекрасной, хоть и примитивной, метафоры. Однако с такой же готовностью я отрицала существование чего-то подобного внутри себя. Нет, тело блаженства явно принадлежало к тем вещам, которые возможны только в жизни других людей, как сумки «Луи Виттон» и аккуратный ящичек для специй.
– Почитайте сутры, – посоветовала Фрэн – уже не впервые. – Это непростое чтиво. Но вы наверняка найдете для себя что-то интересное.
У йогов не было своей Библии, и в этом была проблема. Не было главного текста. Слова Божьего. На самом деле это потому, что йога – способ познать Бога или даже стать им. А у технологии не может быть Библии. У технологии бывают учебники. И их может быть много.
Я начала освоение сутр, питая большие надежды. Почитала про них в Интернете, в основном в Википедии, как ни стыдно в этом признаваться. Википедия для тех, кто ищет информацию – как журнал «Пипл»: все ее читают, но никто не признается, что читает. Короче говоря, я узнала, что «Йога-сутры» были написаны мудрецом по имени Патанджали во втором веке. В них он собрал знания, накопленные йогами на тот день, и записал их в форме афоризмов. Великолепно, подумала я. Афоризмы. Может, даже остроумные, как у Оскара Уайльда. И мы с Люси отправились покупать «Йога-сутры».
Мы пошли на угол улицы в районе университета, точнее, на угол переулка, где Сорок вторая улица встречалась с закутком между Юниверсити-уэй и Пятнадцатой. «Кафе Аллегро» – старейшая кофейня в Сиэтле – выходило окнами в переулок. Книжный магазин «Магус» – на улицу.
Я однажды слышала от одной сценаристки такое выражение – «шоколадный фильтр». Есть фильмы, которые как будто сняты через тоненький кусочек шоколадного кекса, объяснила она. На этом углу жизнь выглядела именно такой. Всё было старым, изношенным и коричневатым.
Сначала я зашла в «Аллегро». Много лет назад повар китайского ресторана в нескольких домах отсюда вылил в переулок кастрюлю с куриным жиром. На солнце запах застыл, и теперь в «Аллегро» всегда пахло прогорклой курятиной. И поделом, потому что заведение это было отвратное. У официанток был такой вид, будто им противны посетители. Мой муж называл их «сучками в свитерах». Мать говорила, что стоит ей только войти в двери, и ее окутывает разочарование. Мой друг Скотт утверждал, что название у кафе неподходящее и его следовало бы переименовать в «Горечь». Я же это кафе обожала. Я находила в нем пристанище от всепроникающей приятности нашей жизни.
Я сделала заказ. Официантки даже не взглянули на очаровательную малышку у меня на руках. Получив свой кофе, я завернула за угол и вошла в книжный. Толкнув стеклянную дверь, я очутилась в комнате с необыкновенно высоким потолком. Книжные полки здесь поднимались метра на четыре, а выше тоже был потолок, под которым летали пылинки, похожие на материю мыслей.
Казалось, что книги спят, а их сны витают под потолком наверху, еле видимые глазу.
По привычке я направилась сначала в раздел художественной литературы – мой любимый. Он располагался в глубине. В разделе восточных религий я чувствовала себя чужой, так же как и в любом другом, где могли бы стоять «Йога-сутры». А где, кстати? Может, в прикладной психологии? Или в фитнесе? (Вечный вопрос занимающихся йогой.) Я в такие разделы никогда не заглядывала. Когда мне нужна была информация, я обращалась к источнику: романам. В них были все чувства. Книги по религии и психологии были всего лишь диаграммами. В романах же крылась вся суть.
Неохотно я направилась к высоким полкам с нехудожественной литературой. К разделу «Восточные практики», расположенному на высокой полке в центре комнаты, можно было добраться, взгромоздившись на один из круглых металлических табуретов, которые выглядели так, будто только что телепортировались из 1950-х.
Я усадила Люси на пол рядом с собой, набрав кучу книг. «Бхагавад-Гита», «Пророк» Халиля Джебрана, «Тао Те Чин», «Упани-шады». «Йога-сутр» нигде не было. Я посмотрела на нижней полке. Там лежала брошюрка – скорее даже тетрадка на скрепках, чем книга. Я взяла ее. Брошюрка была напечатана на плотной пожелтевшей бумаге. Шрифт утоплен, что подсказывало, что книга издана не в США. Я взглянула на выходные данные: Бангалор, 1972 год.
В книге не было ни предисловия, ни вступительного слова, ни аннотации. Просто сутры под номерами. Что такое «сутра», кстати?
Номер 1: «Итак, приступим к изучению йоги». Я даже рассмеялась. Ну прямо «итак, новости на сегодня». Я продолжила читать.
Номер 2: «Йога – остановка колебаний сознания». Это я уже поняла, практикуя асаны с Фрэн: идея о том, что, когда телу представляется задача выполнить ряд сложных движений, ум тем самым учится успокаиваться, быть терпеливым и преодолевать трудные ситуации.
Но перейдем к номеру 3: «Тогда душа предстает в своем истинном сиянии». Это казалось маловероятным, и чем дальше, тем маловероятнее.
Чем дальше я читала, тем более оторванными от жизни казались «Йога-сутры» Патанджали. Слова обретали такое качество полной отчужденности от мира и собственного значения, что переставали быть похожими на слова. Это было всё равно что читать Канта. Я стала пролистывать страницы в поисках хлесткой фразы, которая бы бросилась в глаза и объяснила мне всё. Мне хотелось, чтобы сутры затянули меня эмоционально, как роман, и постепенно разложили бы весь мир по полочкам. Хотелось раствориться в них, как в мечтах о другой жизни.
Но это была не такая книга. Не роман. Не побег от реальности. Да что уж там, это даже была не книга, а трактат, и отдельные его части казались чистым безумием. К примеру, сутра 3.40: «Овладев течением энергии в голове и шее, практикующий обретает способность ходить по воде, грязи, шипам и прочим препятствиям, не касаясь их, а скользя над ними». Да уж, если бы я захотела почитать стишки, пошла бы в другой раздел.
