— Их нужно выгнать, — уверенно говорила одна молодая женщина. — Мои дети вместе со школой помогали восстанавливать этот лес. Моя Дейзи рыдала, услышав в школе, что они наделали. Всему классу обещали экскурсию в лес следующей весной, когда зацветет примула. Какой смысл пытаться учить их ответственности перед окружающей средой, если могут нагрянуть чужаки и натворить такое? Прошу прощения, — жаловалась она Молли. — Но мы приехали сюда, чтобы привить детям любовь к природе. Мужу пришлось перейти на низкооплачиваемую работу, чтобы перебраться в эти края, а сейчас вот это. Именно от подобных случаев, от подобного отношения мы пытаемся защитить наших детей. Ведь если есть подходящее место для стоянки в Литтл-Барлоу, то просто начинаешь думать, что они выбрали этот лес нарочно. Они действительно хотят нанести ему ущерб…
— Уверена, что это не так, — возразила Молли.
— Неужели? — хмуро переспросила ее молодая женщина. — Я слышала, именно маленькая мадам, сводная сестра Алекса, привела их сюда. Очень похоже на нее. С ней вечно одни неприятности.
Эту точку зрения, высказанную молодой женщиной, о разорении леса, Молли в той или иной форме выслушивала снова и снова в течение следующего получаса, пока брала интервью у людей, прибывающих на собрание.
Некоторые, конечно, высказывали другие мнения… фермеры — опасения насчет посевов и скота, держатели магазинов в городе — относительно актов вандализма.
Даже хозяин бара, которого расспросила Молли, видел в появлении бродяг скорее угрозу, нежели выгоду, пусть даже они многократно увеличили его доход.
— Что хорошего, если они выдавят местную публику? В каком положении окажусь я, когда они уберутся? Три драки за последнюю ночь, и половина этой братии накурилась Бог весть чего. — Он, покачав головой, отвернулся от Молли и зашагал в ратушу.
Краем глаза она заметила знакомый «лендровер», и у нее засосало под ложечкой.
Напустив на себя деловой вид, она постаралась не оглядываться, настойчиво пытая пожилую даму, явно не желавшую давать интервью. Дама язвительно отвечала на вопросы Молли, затем отвернулась, чтобы схватить за руку проходившего мимо Алекса.
— Что вы собираетесь делать? — тревожно спросила она. — Мой коттедж на самом краю города, и я живу там одна.
— Не беспокойтесь, миссис Ливерсидж, — услышала Молли спокойный голос Алекса. — Рен присмотрит за этим участком дороги, хотя сомневаюсь, чтобы вам что-то грозило. Далековато от леса: все-таки противоположный конец города. Молли… — Он спокойно кивнул ей, пропуская миссис Ливерсидж в ратушу впереди себя, так что Молли оказалась рядом с ним.
Она постаралась опередить его, чтобы увеличить расстояние между ними и тем самым убедить Алекса, что для нее все случившееся кануло в прошлое и у нее нет желания ни говорить с ним, ни тем более виснуть на нем, словно обезумевшая от первой любви школьница.
Очутившись в ратуше, Молли настроилась держаться от него подальше, но Алекс ухватил ее за руку.
— Пусти… — начала она, но он спокойно прервал ее:
— Хочу сказать, для тебя припасено кресло на сцене.
— Если вы…
— Боб все устроил, — продолжал он. — Решил, что ты составишь более ясное представление о происходящем, сидя на сцене, а не в зале.
Молли отвернулась. Боб, разумеется, прав, но сейчас у нее просто нет сил находиться в одном помещении с Алексом.
К ее удивлению, собрание открылось вовремя — благодаря Алексу, не могла не признать она, наблюдая, как он крайне умело и тактично приступил к делу, как перешел к вопросам из зала. Он отвечал спокойно и немногословно, явно намереваясь остудить горячие головы, и даже в одном пункте выдвинул довод в пользу бродяг, которые, как и следовало ожидать, отказались прислать представителей.
— Забудьте об их потребностях, подумайте о наших! — гневно выкрикнул кто-то из зала, когда Алекс закончил. — В городе стало небезопасно для всех без исключения. Что делать с этим?
— Полиция оцепила район, — спокойно ответил Алекс.
— Возможно, оцепила, но они не прекращают ходить в город, получать по счету наличные и устраивать беспорядки. Если полиция может установить посты на дорогах, чтобы не пускать их, то почему не может выставить их вон? Именно это мы хотим знать. Это ваша земля. Вы могли бы собрать крепких мужчин и…
— …нарушить закон? — сухо прервал Алекс.
— Это они нарушают закон, — выкрикнул еще кто-то из аудитории. — Закон должен быть на нашей стороне, а не на их.
— Мы действительно можем предпринять некоторые законные действия, — спокойно согласился Алекс. — Но требуется время. Между прочим, полиция пытается сделать все возможное, в первую очередь не допустить в район новых бродяг. Ради этого расставлены посты на дорогах. Не менее важно сохранять мир и спокойствие, пока они здесь. Вот во имя чего я хочу просить вас о помощи. Полиция и местные власти ведут переговоры с лидерами бродяг, пытаются убедить их уехать добровольно.
Спор разгорался, и Молли деловито строчила в блокноте.
— Когда именно переговоры дадут результат? — с вызовом спросил кто-то.
— Надеюсь, очень скоро, — твердо ответил Алекс.
Был поздний вечер, когда собрание подошло к концу. Молли подождала, пока зал опустеет, и направилась к выходу. Алекс, заметила она, с головой ушел в дискуссию со старшим инспектором и, как ни странно, не попытался задержать ее. Почему? Не желает, как и она с ним, разговаривать?
Интересно, что подумают его драгоценные арендаторы и прочие обожатели, если узнают, как он использовал ее? Вряд ли сохранят столь высокое мнение о своем кумире, а?
В течение всего собрания он отказывался критиковать бродяг или уступать требованиям озлобленных людей, и не знай она его лучше — с легкостью обманулась бы на его счет. Но она знает его лучше. Да и в любом случае: не бываеттаких благородных мужчин, каким пытался казаться Алекс. Особенно если учесть его происхождение, титул и привилегии. Он — лицемер, и она ненавидит его… ненавидит…
— Молли…
Охваченная собственными мыслями, Молли не сразу поняла, что Алекс заметил ее бегство из зала. Должно быть, он обошел ратушу с другой стороны, чтобы перехватить ее, догадалась она, меча злобные взгляды. К счастью, сгущающиеся сумерки скрывали ее пылающие щеки.
Ее сердце колотилось, словно после тяжелой гонки, а плечо, на которое легла его рука, болезненно ощутило его тепло. Тело ее начало невольно реагировать на это тепло — и на него.
— Я только что беседовал с Джереми Харрисоном, старшим инспектором. Он сказал, ты намерена взять интервью у Уэйна.
— Да. Именно так. Собираюсь, — подтвердила Молли, пытаясь не замечать свинцовой тяжести, что легла на сердце, едва она поняла, что Алекс заговорил с ней не по личным мотивам.
— Молли, не думаю, что интервью с Уэйном — хорошая мысль…
— Не думаешь? — взорвалась Молли. — Итак, я права. Я знала, что все твои слова в зале — просто фасад, что в душе ты презираешь и ненавидишь этих бродяг. Ты ничем не отличаешься от всех остальных. Все твои слова о терпимости, о попытках понять их точку зрения — просто… просто ложь. Как и…
— Это не ложь, — со сдерживаемой яростью проговорил Алекс, знакомым ей жестом отбрасывая назад волосы. — Боже мой, какая-то безответственная, фанатичная маленькая…
— Я… я — безответственная и фанатичная? — выкрикнула Молли. — Ну, если ты такой великодушный альтруист, почемуже пытаешься помешать мне взять интервью у Уэйна, почему лишаешь его права высказать свой взгляд в печати? Просто ты стараешься защитить себя, сохранить свое положение…
— Большей глупости невозможно придумать, — мрачно проговорил Алекс. — Если я и пытаюсь кого защитить, то тебя…
— Меня? Ха! Я не верю ни единому твоему слову, — выпалила Молли. — В таком случае ты бы не… — Она осеклась.
— Продолжай, — потребовал Алекс, но тут, к счастью, какие-то люди захотели поговорить с ним, что позволило Молли сбежать.
Десять минут спустя, направляясь пешком к дому и вдыхая успокаивающий нервы ночной воздух, она остановилась, привлеченная ароматом поздних левкоев, цветущих в садике у хорошенького бревенчатого домика. Знакомый с детства запах… Пожилая леди, жившая по соседству с ее бабушкой, тоже выращивала левкои…
