Затем Исаак благословил Иакова и умер. На этом история Исаака как созидателя туристических объектов заканчивается, и мы подходим к его сыну Иакову.
Как вам хорошо известно, благословение это Иаков получил опять же (ну и семейство!) обманным путем и, не без основания опасаясь семейного скандала, удрал из дома и отправился в Месопотамию жениться. По дороге он остановился на ночлег в «одном месте», а поскольку подушку он второпях забыл дома, положил под голову «один из камней». Там ему привиделся сон с лестницей, по которой ангелы шныряли туда-сюда, и Господь, хоть это и не Беэр-Шева, все-таки с ним поговорил.
И такого ему наобещал, что просто ужас. В смысле, что все будет хорошо. Перепуганный («и убоялся») Иаков немедленно нарек это место Вефиль – Дом Божий, то есть Бейт-Эль. И тот камень поставил в виде памятника.
Если вы хотите сами убедиться в правдивости этой истории, поезжайте в Бейт-Эль (это недалеко от Иерусалима; впрочем, здесь все недалеко) и спросите у первого же встречного. Вам каждый покажет.
Надо сказать, что вскоре Иакова тоже крепко надули. И справедливо. Чего может еще ожидать жулик? Нет-нет, мы имеем в виду не обещания Господа, хотя, честно сказать, они и по сию пору не выполнены. (С другой стороны, обещать-то Он обещал, но когда – не сказал. Очень разумно, между прочим.)
Надул Иакова его же собственный месопотамский родственник Лаван, посуливший за работу (на семь лет его уговорил!) одну дочь, а подсунувший другую. Вместо красотки Рахили он всучил куда менее красивую, да еще «слабую глазами» Лию.
Здесь надо заметить, что на Востоке всегда водились отвратительные глазные болезни, всякие трахомы и прочая гадость. Не помог даже госпиталь с первым в здешних краях офтальмологическим отделением, который основали рыцари-иоанниты в Иерусалиме совсем рядом с церковью Марии. Остатками его (если вам еще не надоело глазеть на камни) вы можете любоваться совершенно бесплатно. И это было здесь. Но недолго.
Потом за дело принялся добрый доктор Тихо, о котором будет рассказано в главе про искусство, поскольку его жена была классиком израильской живописи (или точнее – графики). Теперь здесь водятся и вовсе замечательные врачи, но тогда дело обстояло совершенно по-другому, а Лия, как уже говорилось, была слаба глазами. Ну хорошо, а куда Иаков смотрел? Куда, куда… пить меньше надо, вот куда. Особенно на собственной свадьбе. Так что за Рахиль пришлось еще семь лет служить. Таким образом, у Иакова оказалось две жены: одна больная и не очень (в смысле лица и фигуры), а другая – наоборот. Но вот что интересно: Лии наш Господь «отверз утробу», а Рахили – нет. Это значит, что Лия рожала каждый год, а Рахиль – нет, что ей было обидно. Поэтому она подсунула мужу свою служанку, в ответ на что Лия сделала то же самое. У служанок утробы оказались вполне отверсты, и в результате этого открытого брака (бедный Иаков еле успевал крутиться) народилась уймища младенцев мужского пола и одна девочка. Все было совершенно замечательно, и в довершение всему «вспомнил Бог о Рахили» – и что? – правильно! – ей тоже «отверз утробу». Так что и Рахиль родила, все были счастливы и немедленно пустились в путь.
Надо заметить, что в Иакове жил талант стихийного естествоиспытателя, истинного селекционера и незаурядного генетика. Кто этим интересуется, пусть почитает в Библии, что он натворил с Лавановым стадом, отомстив ему таким образом за коварство, проявленное в первую брачную ночь.
На дорогу Рахиль стащила у папаши Лавана его любимых идолов. Славненьких, чудненьких домашних идолов. Впрочем, чему удивляться: с кем поведешься, от того и наберешься. А набираться было от кого, практически – от всех. Обиженный папаша погнался вдогонку. Собственно, древняя эта семейная свара не стоила бы нашего внимания, когда бы не одно обстоятельство. Лаван с Иаковом заключили союз, то есть попросту помирились, в ознаменование чего Иаков «взял камень и поставил его памятником». То есть ежели вспомнить дело в Бейт-Эле, мы видим, что при первой же возможности Иаков ставит памятник. И это несомненно позволяет нам считать Иакова родоначальником туристического бизнеса на Ближнем Востоке. К сожалению, этот памятник он учредил в Гилеа-де, что, увы, за пределами современного государства Израиль.
И еще одно событие, которое необходимо отметить. Поставив памятник, Иаков снова пустился в путь, и там, где шоссе № 90 подходит вплотную к границе с Иорданией и ручей Яббок впадает в реку Иордан, герой наш залег спать. Лег спать здоровым человеком, а встал хромым. Такое редко, но случается.
Нам довелось учиться с одной девицей по фамилии Адмони-Красная. Так вот она исхитрилась сломать себе ногу в постели, причем утверждала, что была там совершенно одна. Вот и Иаков. Правда, он утверждал, что было это не во сне, а наяву, и не один он был, а боролся с самим Господом, причем так напористо и отважно, что пришлось последнему прибегнуть к сомнительной чистоты приему, а именно – «повреждению состава бедра». Думается, здесь в Библии приключилась опечатка и правильно читать следует «сустава бедра» – тогда все (за исключением сустава, конечно) встает на свои места. Таким сомнительным образом Господь добился ничейного результата. Но совесть в Нем, по-видимому, была неспокойна, и Он переименовал Иакова в Израиля (очевидно, это имя Ему казалось более значительным и благозвучным и выглядело достаточной компенсацией за причиненное увечье). И опять наобещал с три короба и «благословил его там». Что позволяет нам с полной ответственностью снова заявить: это было здесь!
Вышеупомянутый турнир дал немалому количеству комментаторов возможность проявить свои разнообразные способности, и было бы глупо нам упустить свой шанс. Так вот. Сдается нам, что на деле все было не так. Скорее всего, Иакову, уставшему после долгого перехода, взволнованному объяснениями с Лаваном и утомленному строительством памятника, все причудилось. И боролся он не с Богом, а с самим собой. (Как Адмони-Красная.) А в борьбе с самим собой есть высокий смысл. Ибо никого так не бывает тяжело одолеть, как себя самого. Нет у нас большего врага, чем мы сами. Впрочем, эта свежая мысль принадлежит не нам. Мы ее позаимствовали.
Несмотря на неполадки с бедром, Иаков двинулся дальше и вскоре пришел в Шхем. К сожалению, в город этот, полный значительных туристических объектов, как, например, гробница Иосифа (сына нашего героя), колодец, который выкопал Иаков, римские мавзолеи, дуб, у которого возвел алтарь Авраам, и множество других весьма привлекательных вещей, – нынче заходить не рекомендуется. Потому что запросто можно там и остаться. Вовсе не по собственному желанию.
И даже если сразу не убьют, то вскоре попросту затрахают (конечно, если ты мужчина – такой уж у них нрав, у тамошних жителей, или, во всяком случае, так убеждены прочие арабские жители Израиля и Палестинской автономии). Но праотцу все это было неизвестно. Он пошел и, по своему обыкновению, учредил там несколько туристических объектов: колодец, о котором мы уже говорили, и алтарь.
Но тут очередной раз приключилась неприятная история. Один местный житель из приличной семьи изнасиловал дочь Иакова Дину. В ответ ее братья устроили в Шхеме резню. Понять их можно, но нельзя не осудить, о чем Иаков так и заявил: «Вы возмутили меня». Подробности – в первоисточнике. После чего он двинулся в Бейт-Эль, где опять же воздвиг памятник. (Рекомендации о посещении Бейт-Эля смотри выше.) До того он всех идолов, бывших в распоряжении семейства, а также семейные драгоценности, закопал «под дубом, который близ Шхема». Место это, к сожалению, нам неведомо. Воздвигнув памятник, он было двинулся дальше, но тут приключилась беда: то есть сразу и радость, и беда. Радость – что Рахиль опять «отверзла утробу», то есть родила второго сына, которого назвали Вениамин. А беда в том, что при родах она померла. По своей привычке «Иаков поставил над гробом ее памятник. Это надгробный памятник Рахили до сего дня». А поставлен по дороге в Вифлеем, неподалеку от Гило. Чтобы, когда по этой именно дороге будут угонять народ в Вавилонское пленение, могла Рахиль об этом сокрушаться. Как сказано – «плачет Рахиль по детям своим». И это было здесь. Кстати, Вениамин родился чуть севернее этого места, если ехать по Хевронскому шоссе в сторону Старого города. Сперва по правую руку будет старинный монастырь Мар Элиас (о нем позже), а за ним – автозаправка. Вот на ней (в смысле, на том месте, где ее построили) и родился младший сын Рахили. Сам факт возведения автозаправки именно тут свидетельствует о чуткости пректировщиков к семантической связи израильского автомобилиста с кочевым образом жизни далеких предков. Короче, это было здесь!
