Заменить гусеницу — дело не самое простое. Радовало только то, что у вездехода она была резиновой с тонким металлическим каркасом. Менять тракторные гусеницы из легированной стали было бы гораздо труднее.

С помощью щипцов и молотка они извлекли соединительный «палец» — штырь, скрепляющий между собой два соседних трака, — в районе переднего направляющего катка. Часть гусеницы, не лежащая на поддерживающих роликах, упала на землю. Прямо перед ней, как продолжение, расстелили по земле новую гусеницу.

— Питер, запоминай, как это делается. Я не вечен, всякое может случиться в такое время, — сказал Джо, запрыгивая в кабину.

«Кот» медленно двинулся сначала назад, чтобы сбросить с верхних поддерживающих катков старую гусеницу, а потом вперед по резиновой дорожке. Как только он миновал место, где начиналась уже новая гусеница, Тэд остановил его жестом. Вместе с Питером они нацепили хвост гусеницы на зубья ведущего заднего катка. Еще немного вперед, чтобы лента легла на поддерживающие катки. В свободное отверстие для «пальца» загнали монтировку и опять двинулись вперед, не давая гусенице провалиться между катками. После этого на зубья переднего направляющего катка нацепили оставшуюся перед вездеходом часть гусеницы и немного сдали назад. Оба конца оказались рядом, сверху колес. Осталось соединить их «пальцем» и отрегулировать натяжение гусеницы специальным механизмом.

Питер отер вспотевший лоб.

— Черт возьми, лучше заменить десяток колес на машине, чем одну гусеницу!

— Мы проделываем это за пять минут вдвоем с моей скво, — снисходительно усмехнулся Тэд. — Нечего отдыхать, нас ждет вторая гусеница. Она выглядит получше, но пусть будут обе новые. А старые бросим за кабину, как запас на самый крайний случай.

Марти наблюдал за тем, как мужчины возятся с вездеходом, с крыльца дома. Его, как травмированного, освободили от тяжелого физического труда.

— Мистер, — услышал он шепот сзади.

Это была Хейзел. Она манила его, одновременно прижимая палец к губам. Марти не понравился ее голос, но он поднялся и шагнул за ней в темноту дома. Хейзел тут же прижалась к нему всем телом и начала целовать в губы. Марти ошарашенно попятился, но она вцепилась в его плечи. Даже сквозь рубашку он почувствовал, как холодны ее пальцы.

— Что вы делаете, мисс, — испуганно пробормотал он.

— Мистер, не бойтесь меня, — горячо шептала Хейзел. Ее руки, как две змеи, скользили по всему телу Марти. — Я отдам вам все, что у меня есть. Я сделаю все, что вы скажете! Только помогите мне!

— Как я могу вам помочь? — Марти вяло пытался отбиваться от ее натиска.

— Вы сами сказали, что на ранчо нельзя оставаться.

— Но ваш муж считает иначе.

— Мой муж — сумасшедший фермер.

— Вы хотите, чтобы мы взяли вас с собой? — начал понимать Марти.

— Нет. Если я сяду в вашу машину — Тэд убьет и вас, и меня.

— Но что же…

— Заберите Филлис!

— Что? — не понял Марти.

— Заберите Филлис. Я же видела, как вы на нее смотрели, мистер. Вы сказали, что у вас есть дочь. Ради своей дочери — заберите Филлис! Она не должна здесь оставаться.

— Но, мэм, это невозможно! Как я могу забрать вашу дочь без согласия отца? Это противозаконно!

— Плевать на законы! Спасите ее!

— Я не могу, мэм! Это чужой ребенок!

— Это МОЙ ребенок! И я отдаю ее вам!

— Но мы сами не знаем, что с нами будет через час.

— Зато вы знаете, что будет с нами. Я слышала, как ваш товарищ растолковывал это моему твердолобому мужу. Прошу вас, мистер! Она сейчас спит. Когда Тэд зайдет в дом, я перенесу ее в вашу машину. Он узнает об этом только через много часов, когда будет уже поздно.

— Но я… Нет, мэм, я не могу…

В этот момент на крыльце послышались чьи-то тяжелые шаги. Хейзел отпрянула от Марти, и он, воспользовавшись моментом, выскочил наружу. Тэд внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Что это с тобой? — спросил Питер, когда Марти подбежал к вездеходу. — Ты выскочил из дому, словно пастор из кабинета гинеколога.

— Она… — в смятении сказал Марти. — Она сошла с ума!

— Приставала к тебе? — плотоядно ухмыльнулся Питер.

— Хуже. Она хотела, чтобы мы тайно увезли отсюда ее дочь.

— И что ты сказал? — настороженно спросил Джо.

— А что я мог сказать? — в отчаянии воскликнул Марти. — Естественно — нет. Как мы можем забрать чужого ребенка?

Он посмотрел в лицо Джо, в очередной раз малодушно пытаясь переложить ответственность за решение на другого. Малышка действительно была обречена на этом затерянном ранчо. И взять ее — означало спасти. Но это не вписывалось в рамки повседневной жизни, в которых он родился и вырос. По обычным законам это было бы самым настоящим преступлением. Но Джо не оправдал его надежд.

— Правильно, — кивнул он. — Мать готова на все, чтобы спасти свое дитя. Но ответственность за все лежит на мужчине. Тэд принял решение. И отвечает за него. Нельзя, чтобы за мужчину решала женщина, да еще и вопреки его воле.

Подошел Тэд, принес мешок с провизией и вручил Джо охотничью винтовку и пару коробок с патронами для нее.

— Держите, — сказал он. — Пригодится. У меня с десяток винтовок, а стрелять здесь могу только я. Так что от одной в моем хозяйстве не убавится. Удачи вам. Если будете еще в этих краях — заезжайте. Буду рад.

Питер полез за рычаги, чтобы попрактиковаться в вождении. Хейзел, стоявшая на крыльце и смотревшая с отчаянной надеждой, поняла, что ее предложение отвергнуто. Она закрыла лицо руками и бросилась в дом. Тэд увидел это, криво усмехнулся и, махнув на прощание рукой, пошел за ней.

— Мне, конечно, плевать, — пожал плечами Питер, когда они отъехали от фермы. — Но если мужчина решил сдохнуть — это его право. А есть ли у него право решать так за свою жену? Может, у нее другие планы на этот счет?

— Такое право у него есть, — отрезал Джо. — Здесь, на земле, все решает мужчина. Это у вас в городе все по-другому. У вас там мужчины подчиняются новым правилам, а решают за них бабы, ниггеры и пидоры. А у нас все по старинке.

— Хо-хо, старик! — засмеялся Питер. — Так ты, оказывается, расист и гомофоб!

— Я не разделяю людей по цвету кожи, — ответил Джо. — Я разделяю их по тому, что они умеют делать. А у вас в городе вы отдаете работу не белому, а негру только потому, что он негр. Вот это и есть настоящий расизм. Так что не вали с больной головы на здоровую. А что такое гомофоб?

— Ну, фобия — это вроде как по-латыни «страх». А гомофоб, значит, тот, кто боится геев.

— Кого?

— Ну, пидоров, — ухмыльнулся Питер.

— Да какой же я гомофоб? — даже обиделся Джо. — Ты что, думаешь, я их боюсь?!

Марти не принимал участия в разговоре. Он молча смотрел в лобовое стекло, как на него надвигается мрачная серая равнина с редкими темными клыками торчащих из пепла выветренных скал. В груди все задеревенело. Сердце словно покрылось занозами. Лицо белокурой Филлис стояло перед ним, но оно расплывалось, текло горячим воском, превращаясь в лицо его Мэгги, И ему казалось, что это своей дочери он отказал в спасении, оставив на произвол равнодушной судьбы.

Джо поступил в соответствии со своими принципами, Питеру было плевать на чужих людей. А он… Он просто в очередной раз не смог принять решение.

— Да не грусти ты так, парень, — ткнул его локтем в плечо Джо. — Думаешь, мне все равно, что будет с этой девочкой? У меня тоже сердце на куски рвется. Но каждый должен решать за себя. Нельзя принимать решения за других мужчин, тем более если они в состоянии решать сами. Да и, в конце концов, кто сказал, что ей с нами было бы безопасней? Они еще могут пережить нас на много лет.

Джо, как всегда, был прав.

Судя по показаниям навигатора, они отмотали уже больше двадцати миль с момента отъезда с ранчо. И сейчас находились даже южнее Денвера по широте — где-то как раз посередине между ним и Колорадо-Спрингс. Джо прикорнул, откинув голову на подголовник кресла, и смешно похрапывал, замолкая на несколько секунд, когда гусеница «Кота» попадала на невидимый под пеплом камень.