А интеллигенция наша в очередной раз в наивном удивлении: «Как это без нас? И нам дайте местечко у руля. Мы вроде за вас всю черную работу сделали». — «Ну, сделали и до свидания. Вам же никто ничего не запрещает. Вот Шереметьево. Вот свобода. Дорого? Ну что ж, работайте больше».

У меня нет ощущения, что это полный конец. Все идет своим чередом. Необходимость реформ не вызывает сомнений. Другое дело — их качество. И одной из главных причин нынешнего кризиса, мне представляется, предательство интеллигенции, которая в очередной раз показала, что печется о своих интересах, отнюдь не об общем благе.

Нынешняя власть, чем она лучше вчерашней, большевистской? Тот же большевизм, та же пена у рта, так же истребляют людей. Необязательно расстреливать, можно и потихоньку уморить, как сегодня морят. Это не большевики придумали. А сегодняшние демократы. Более талантливого истребления людей никем не придумано. Это и есть предательство.

Что касается оппозиции к власти, так ведь и интеллигенция тоже должна быть в оппозиции или хотя бы сохранять достоинство и дистанцию. Посмотрите на все эти «благотворительные супы», которые так услужливо показывает телевидение. Траченные молью люди, среди них много известных, поглощают эти супы, рассыпаются в любезностях спонсорам, меценатам. Конечно, есть богатые люди, заслуживающие благодарности, но не надо обобщать. Балы прессы, на которых журналисты обнимаются с мэром… А конгрессы интеллигенции? Где это возможно? В какой стране?

1993 г.

Не следует насиловать свое естество, нужно жить так, как живется. Для меня показателен пример Булата Шалвовича Окуджавы. Нет в этом человеке надсады, суетливой потребности прыгнуть выше головы. Он не напрягает себя, не старается превысить собственных возможностей: мышечных, голосовых, мыслительных. Живет ровно в ту силу, какая в организме есть. Не тянет из себя жилы, чтобы непременно в срок сдать роман, не участвует в кликушеских сборищах, не рассчитывает свои жесты на гостиный полусвет. Однако и не противопоставляет себя вызывающе, наблюдает. Существует в ладу с самим собой. Поэтому и жизнь получается стройной, достойной и опрятной. Есть за всем этим хорошая человеческая гармония.

Интеллигенция в России во все времена приносила на своем горбу власть, которая ее же потом и уничтожала, в лучшем случае, не замечала. Но это личное дело интеллигенции. Только тогда не надо ей быть посредником между властью и народом. Вот это страшный грех. Думай, куда ты зовешь людей. Потому что они живут не твоей жизнью, к сожалению. И тем более не жизнью власти, ни по обеспеченности, ни по защищенности. Вот почему я говорю, что интеллигенция должна быть в оппозиции. Умеренная оппозиция всегда улучшает действующую власть. Не враждебная, а критически настроенная.

1991г.

Повторяю без конца ответ Марины Цветаевой, когда ее назвали интеллигенткой: «Я не интеллигентка, я — аристократка». Она открестилась от этой стаи. Не всегда в России называться интеллигентом было красиво. Даже чаще — некрасиво. Интеллигенты — это разночинный народ. Класса нет, прослойкой называли. А учитывая, что прослойка во все времена — и тогда и сейчас — обслуживала режимы, а потом от них бежала…

Много лет назад я написал статейку «Скромное обаяние интеллигенции». Когда представители интеллигенции приходят к вождям, которых они же сами и выбрали, и говорят: «Помните, кто-то подсаживал вас на грузовичок у Белого дома? Это был я. А теперь вы помогите, культура погибает».

А начальник ему: «Господи, ну какая культура у вас погибает? Чехов у вас погибает? Гоголь? Вон они стоят на полочке. А ваша культура погибает, вот — вы, черт с вами. У нас другая нарождается». Это расплата. Не должен художник ни около какой власти хлопотать.

Какая митинговая была интеллигенция на первых порах перестройки: постоянно в экстазе. А ничего не получилось, раз — и махнули за океан. Меня так учили, если ты бежишь впереди толпы с хоругвью, то уж разделяй судьбу толпы. Ты же звал, ты кричал, ты больше всех убеждал, что будет хорошо. Остальные, допустим, были недоумки, но ты же их вел.

Ну, так огульно нельзя, конечно, всех поносить, есть лица более или менее приемлемые, есть неглупые люди, но я не верю им. И они легли под время, под власть, легли, потому что поняли: эту ораву им не победить. Остальные пасторские голоса принадлежат тем, кто не боится быть смешным. Солженицын не боится.

1993 г.

Не лги. Не участвуй в общем хоре, если знаешь, что хор фальшивит. А если взялся подтягивать, хоть лица благородного не делай. Не ищи рикошетных решений в искусстве. Соответствуй себе самому, тому, что исповедуешь, прежде всего, в человеческой, а не только в творческой своей биографии.

1986 г.

Правильно сказал Стас Говорухин: «Сигнал «Пли!» по Белому дому был отдан в Доме кино». Вот каково гнездо. Эдакая серая передовая часть, на самом деле очень трусливая, но думающая, что она очень интеллектуальна. Очень поверхностная, очень неглубокая, мало умеющая чувствовать. Обобщать, конечно, нельзя, там есть разные люди. Но в основном — мишура, пена, как Толик Парамонов.

1993 г.

Ну, какие мы все интеллигенты? Мы просто считаем себя таковыми. Посмотрите на газетные драки. Зачастую очень талантливые люди допускают нехорошие выпады в адрес друг друга. А ведь они — эталон нашей духовности, каста, которая автоматически причисляет себя к интеллигенции. Что же от других требовать? У нас давно нет дворян, аристократов духа, не говоря уже о сословной принадлежности. Зато появились дети совслужащих, которые в силу определенной начитанности, нахватанности и т. д. могут довольно много знать, но это вовсе не значит, что они интеллигенты.

1990 г.

На «Нике» Володя Ивашов, вручая премию Григорию Чухраю, сказал: «Премия, которую получил сегодня Чухрай, называется «За честь и достоинство». Подумайте, каждый ли из вас имеет право сказать: «Честь имею»? Не надо совершать в жизни подвигов. Надо не совершать в жизни подлостей».

Сам Володя до конца имел право на эти слова. Мои мысли всегда занимало, как такой красивый, сильный, такой яркий человек смог так чисто прожить жизнь, которая завершалась в ужасных условиях, в нищете. Не падая в грязь, не теряя достоинства, сохранив себя в опрятности до самой могилы. Этот мальчик был мудрецом с юности. У него имелись богатейшие возможности для блистательного самоутверждения и самовыражения. Но он прошел жизнь, никого не расталкивая локтями. И самоутвердился в главном — в звании порядочного человека.

Кто-то замечательно сказал: в того, кто стреляет в свое прошлое, выстрелит будущее. И заблуждаются сегодня те, кто надеется, что сегодняшний аморализм им не отзовется. Запищат, будет поздно. И те, кто сегодня у власти, и те, кто при этом присутствует. Сколько таких умников уже было: ну, уж меня-то пронесет. Нет, дорогие, не пронесет. Каждому, я уж не говорю про Высший суд, но здесь еще, на Земле, будет отмерено полной мерой.