Но ее не было.

Майлз остановился в проходе, примерно на середине состава, оперся локтями на оконную перекладину и попытался успокоиться. После полудня день стал жарче и тяжелее: облака сгустились в тучи, которые, казалось, сливались в небе с черным паровозным дымом. Глядя в окошко, Майлз не замечал проносящихся мимо пейзажей, перед ним маячила встревоженная физиономия доктора Фелла, слышался его голос.

Наставления, которые делал доктор в несвойственной ему боязливой манере, набивая карманы Майлза галетами взамен завтрака, были смутны и бессвязны.

— Найдите ее и не отпускайте! Найдите и не отпускайте! Таков был лейтмотив. — Если она захочет вернуться вечером в Грейвуд, значит, все в порядке; наверное, это самое лучшее, но не отпускайте ее от себя никуда, не отходите от нее ни на шаг!

— Ей грозит опасность?

— По-моему, да. И если вы хотите доказать всю нелепость, — тихо добавил доктор Фелл, — по крайней мере самого тяжкого обвинения, выдвигаемого против нее, не отступайте, ради всех святых!

Самого тяжкого обвинения, выдвигаемого против нее?

Толчок вагона вывел Майлза из забытья. Фэй не успела на поезд, чему поверить трудно, если, конечно, не сломался автобус или если она не вернулась назад. Тут Майлз ударился в другую крайность, отбрасывая опасные варианты. Да, она вернулась, и, значит, нечего опасаться… Какое-то обвинение, о котором обмолвился доктор Фелл, грозит ей лишь в том случае, если она поедет в Лондон и осуществит свой план. Теперь бояться нечего. Или все-таки…

Майлз не помнил, когда ему приходилось так долго и так медленно ехать. И так мучительно перебирать в уме возможные варианты. Поезд шел до Лондона без остановок, и если Фэй успела сесть, она не могла по дороге выйти, даже если бы захотела вернуться. Значит, она может оказаться в Лондоне… Дождь уже хлестал по окнам вагона в полную силу. Майлз стоял в окружении многочисленного семейства, заполонившего и купе, и проход и не знавшего ни минуты покоя в поисках сандвичей, которые всегда оказывались в корзине под горами чемоданов и саквояжей, и тогда гора рушилась, сводя всех с ума, и начиналось очередное светопреставление. Было без двадцати минут четыре, когда состав подошел к вокзалу Ватерлоо.

На перроне стояла Барбара Морелл и искала его глазами.

Увидев ее, Майлз почувствовал огромную радость и моментально забыл о многоликой толпе, которую тащил поезд. Из громкоговорителя несся знакомый голос, радушный и звонкий.

— Привет! — сказала Барбара.

Она показалась ему мало похожей на образ, оставшийся в памяти.

— Привет, — сказал Майлз. — Извините, что заставил вас прийти на вокзал.

— Ничего страшного, — ответила Варвара; теперь он узнал ее серые глаза в черных ресницах. — Кроме того, — добавила она, — я сегодня позже пойду в свой офис.

— В офис? В воскресенье вечером?

— Я работаю на Флит-стрит, — объяснила она. — Я журналистка. Так что я тогда не солгала, сказав, что романов не пишу. — Тема была исчерпана, ее серые глаза скользнули по его лицу. — Что случилось? — вдруг спросила она. — В чем дело? Вы выглядите…

— Просто приходится расплачиваться за любознательность, — сказал Майлз. Он почувствовал, что может довериться этой девушке. — Я должен был непременно поймать Фэй Сетон. От этого все зависит. Мы думали, что она отправилась этим поездом. Теперь, черт возьми, не знаю, что делать: в поезде ее не оказалось.

— В поезде не оказалось? — повторила Барбара, широко раскрыв глаза. — Но Фэй Сетон была в поезде! Она вышла на перрон секунд на двадцать раньше вас!

— Объяв-ля-ется посадка… Хоннингтон! — вещал громкоговоритель. — Прохо-дите на платформу номер девять!.. Посадка… Хоннингтон!..

Приятный радиоголос покрывал все остальные вокзальные шумы. Майлзу почудилось, что он опять вступает в мир фантастики.

— У вас галлюцинации! — сказал он. — Говорю вам, ее не было в поезде! — И тут же его осенила другая мысль. — Постойте-ка! Значит, вы ее все-таки знаете?

— Нет! Ни разу в жизни не видела!

— Тогда откуда вы знаете, что это Фэй Сетон?

— По фотографии. По той раскрашенной фотографии, которую профессор Риго показывал нам в пятницу вечером. Я… я подумала, что она едет с вами, и чуть было не ушла. В общем… я немного растерялась… Но что случилось?

Это была катастрофа, полная и непоправимая.

«Я в своем уме, — рассуждал Майлз, — не ослеп, не напился и мог бы поклясться, что Фэй Сетон не было в этом поезде». Перед его глазами мелькнуло неестественно бледное лицо и кроваво-красные губы, пахнуло знакомым удушливым ароматом — то ли это был гнилостный запах экзотических растений в кадках на вокзале, то ли донесшееся сюда спертое дыхание переполненного вагона… Он поспешил перевести взгляд на светлые волосы Барбары, на ее земные серые глаза, чтобы убедиться в ее существовании, в ее очаровательном здравомыслии, в том, наконец, какую жуткую оплошность допустил он сам.

Марион лежит едва ли не бездыханным трупом в Грейвуде, хотя и не ранена, не отравлена. Доктор Фелл говорил о злом духе. Это не выдумка, это — факт. Майлзу вспомнились его слова: существует злая сила, и они должны уничтожить ее, иначе она уничтожит их, и, Бог тому свидетель, игра только начинается.

Все это промелькнуло в его мозгу, когда он молча смотрел на Барбару.

— Вы видели Фэй Сетон на перроне, — вдруг заторопился Майлз. — Куда она направилась?

— Трудно сказать. Было много народу.

— Стоп! Мы еще не проиграли! Профессор Риго сказал мне вчера вечером… да, он сейчас тоже в Грейвуде… что вы ему звонили и что вы знаете адрес Фэй. Она снимает комнату где-то в городе и, как думает доктор Фелл, поедет прямо туда. Знаете вы ее адрес?

— Да. — Барбара в легком плаще поверх английского костюма с белой блузкой и с зонтиком, висевшим на руке, порылась в сумочке и вынула записную книжку. — Вот. Болсовер-плейс, пять. Но…

— Где это — Болсовер-плейс?

— Рядом с Кемпден-стрит в Кемпден-Тауне. Я… я ее уже там разыскивала однажды, когда хотела повидать. Это большой доходный дом, весьма невзрачный. Надо очень нуждаться, чтобы там жить.

— Как туда добраться побыстрей?

— Самое быстрое — на метро. Можно доехать прямо, без пересадок.

— Именно так она и поедет, ставлю пять фунтов! Она опережает нас всего минуты на три! Мы можем ее догнать! Пошли!

«Хоть бы судьба сжалилась надо мной! — молил он про себя. — Хоть бы только раз помогла в этой игре, сдала бы хоть одну карту старше двойки или тройки!..»

И ему выпала счастливая карта после того, как, постояв в очереди, они взяли билет в метрополитен и спустились в подземелье, где было множество переходов и никакого намека на вентиляцию.

Майлз услышал шум поезда, приближавшегося к северной платформе, на которую они вышли, оказавшись в самом ее конце. В подземном вестибюле, некогда сверкавшем белым кафелем, а ныне грязном и тусклом, было довольно много народу.

Красный состав вихрем вылетел из тоннеля и остановился.

И тут у края платформы, случайно повернув голову по ходу поезда, он увидел Фэй Сетон. Она стояла ближе к первым вагонам и, как только открылись двери, скользнула внутрь.

— Фэй! — закричал он. — Фэй!!!

Она не услышала.

— Поезд до Эдгвора! — возвестил проводник. — Поезд до Эдгвора!

— Не бегите туда, — удержала его Барбара. — Двери закроются — и конец. Давайте войдем здесь.

Они успели вскочить в последний вагон для некурящих, и двери с шумом задвинулись. В этом вагоне было всего три пассажира: полицейский, прикорнувший на скамейке австралийский солдат и дежурный проводнику пульта. Майлз лишь мельком увидел Фэй, но ее лицо показалось ему решительным и озабоченным, хотя на губах играла та же странная усмешка, что и вчера.

Проклятие! Быть почти рядом с ней и…

— А если попробовать добраться до головных вагонов…

— Умоляю вас!.. — Барбара кивнула на табличку «Во время движения поезда переход в другой вагон запрещается», на проводника и на полицейского. — Если вас сейчас задержат, будет совсем плохо.