1. Прежде чем описать эту войну и все то, что божество предназначило той и другой воюющей стороне потерпеть или совершить, я хочу точно установить время жизни одного выдающегося мессенского героя. Эту войну, начатую лакедемонянами и их союзниками против мессенцев и тех, кто им помогал, названную не по имени нападающей стороны, как, например, война Мидийская или Пелопоннесская, но по имени потерпевших поражение, подобно тому как война против Илиона не получила названия Эллинской, а известна нам под именем Троянской, так вот эту войну против мессенцев описали в стихах Риан из Бены и Мирон из Приены; сочинение Мирона написано прозой. Но ни тот, ни другой не описали всего хода событий последовательно, от начала войны до ее конца, но только отдельные части по своему усмотрению; последний изложил взятие Амфеи и все последующие события, включая смерть Аристодема, но не далее; Риан же даже не касается начала этой первой войны, но зато он описал события позднейшего времени, когда мессенцы восстали против лакедемонян; и здесь он передал не все, а только то, что случилось после битвы у так называемого Большого рва. 2. Тот мессенский герой, ради которого я и завел речь о Риане и Мироне, был Аристомен, первая и величайшая слава народа. О нем автор из Приены в своей работе говорит лишь мимоходом и неточно, в поэме же Риана Аристомен прославлен не меньше, чем Ахилл в «Илиаде» Гомера. Так как оба автора говорят о нем столь различно, то мне не осталось ничего другого, как придерживаться одного какого-нибудь рассказа, а не объединять оба. Мне кажется, что Риан говорит более правильно о времени жизни Аристомена. Что же касается Мирона, то и в других его работах можно заметить, что он не очень обращает внимание, соответствуют ли истине его рассказы и убедительно ли то, что он хочет передать; в той же степени эти свойства сказались и в его истории Мессении. У него написано, будто Аристомен убил Феопомпа, лаконского царя, незадолго до смерти Аристодема, тогда как мы знаем, что Феопомп умер только по окончании войны, следовательно не мог умереть раньше окончательного сражения или какого-либо другого. Что именно Феопомп положил конец этой войне, свидетелем этого для меня являются элегии Тиртея, который говорит:

Таким образом, по моему мнению, Аристомен был современником Второй Мессенской войны. Все то, что касается его, я изложу тогда, когда до этого дойдет мой рассказ.

Когда мессенцы услыхали о событиях в Амфее от спасшихся при взятии города, они стали стекаться из своих городов в Стениклер. Когда народ собрался на собрание, то и другие высшие магистраты и, наконец, сам царь советовали не падать духом после взятия Амфеи, как будто этим решен весь исход войны, и не бояться военной силы лакедемонян, как будто она много выше их собственной. Правда, говорил он, лакедемоняне в военных занятиях упражнялись дольше, чем они, но тем более необходимо для них быть храбрыми мужами, а покровительство богов будет скорее на стороне тех, кто защищает родную землю, чем с теми, кто начинает с несправедливости.

1. После этой речи Эвфай распустил собрание. Затем уже он стал держать всех мессенцев под оружием, побуждая не знающих военного дела учиться ему, а тех, кто знал его, еще с большим, чем прежде, старанием им заниматься. Лакедемоняне делали набеги на Мессению, но страны не опустошали, так как считали уже ее своей собственностью, не рубили деревьев и не разрушали зданий, но если им попадалась добыча, они ее угоняли и отбирали хлеб и другие (сельскохозяйственные) плоды. Делая же нападения на города, они не могли взять ни одного, так как они были укреплены стенами и старательно охранялись; напротив, ничего не сделав и сами получив немало ран, они должны были отступать и под конец уже и не пытались нападать на города. Со своей стороны, мессенцы опустошали прибрежные местности Лаконии и те поля, которые были возле Тайгета. 2. На четвертый год после взятия Амфеи Эвфай, стараясь воспользоваться настроением мессенцев, гнев которых против лакедемонян достиг высшей силы, и считая военную подготовку у своих вполне достаточной, объявил поход и приказал следовать за войском также и рабам с кольями и всем необходимым для постройки укрепления. Лакедемоняне, узнав от находящегося в Амфее гарнизона, что мессенцы выступают в поход, сами двинулись походом.

В Мессении была местность, во всех отношениях вполне удобная для сражения, но впереди нее проходил глубокий овраг; здесь и расположил мессенцев Эвфай, назначив главнокомандующим Клеонниса; над конницей же и над легковооруженными, которых вместе взятых было меньше 500, над ними начальниками были Пифарат и Антандр. Когда сошлись оба войска, тяжеловооруженные готовы были броситься друг на друга, пылая жестокой и неукротимой ненавистью, но разделявший их овраг не позволял им вступить в рукопашный бой; конница же и легковооруженные схватились друг с другом, переходя через овраг; так как ни те, ни другие не отличались друг перед другом ни числом, ни опытностью, то сражение для них оказалось не дающим перевеса никому. Пока эти войска стояли друг против друга, Эвфай приказал рабам в это время укрепить кольями сначала заднюю часть лагеря и оба фланга. Когда же наступила ночь и сражение прекратилось, тогда они укрепили и переднюю часть лагеря по оврагу, так что с наступлением дня лакедемоняне были поражены предусмотрительностью Эвфая. Так как для них было невозможно сражаться с мессенцами, пока они не выйдут из своего укрепления, то они отказались от осады, будучи совершенно не подготовленными ко всему этому.

3. Тогда они вернулись домой; на следующий год, так как старики бранили их, бросая им в лицо обвинение в трусости и вместе с тем в несоблюдении клятвы, они вторично пошли открыто походом на Мессению. Ими командовали оба царя, Феопомп, сын Никандра, и Полидор, сын Алкамена; самого Алкамена уже не было в живых. Двинулись против них и мессенцы, и когда спартанцы пытались завязать сражение, мессенцы в свою очередь стали наступать на них. Лакедемонянами командовал на левом крыле Полидор, на правом — Феопомп, в центре стоял Эврилеонт, в данное время считавшийся лакедемонянином, но по своему происхождению он был родом от Кадма из Фив, потомок в пятом колене Эгея, сына Эолика, внука Фера, правнука Автесиона. У мессенцев правому крылу лакедемонян противостояли Антандр и Эвфай, второе крыло против Полидора занимал Пифарат, а в центре — Клеоннис. 4. Когда войска собирались вступить в бой, то цари, проходя по рядам, воодушевляли своих. Феопомп обратился к лакедемонянам с короткою речью, как это было в обычае у спартанцев, напоминая о клятве; которая была; дана по поводу войны с мессенцами, и о том, как польщено будет их честолюбие, если они превзойдут своих отцов, которые поработили периэков, они совершат еще более славный подвиг и приобретут еще более прекрасную страну. Эвфай сказал более длинную речь, чем спартанский царь, но и он должен был ограничить свою речь, так как враги наступали. Он указывал им, что сейчас борьба у них будет не только за землю и имущество, но, говорил он, они должны ясно видеть, что ожидает побежденных: жены и дети будут уведены и испытают долю рабов, для взрослых самым легким будет смерть, если она произойдет без истязаний; ограблены будут их храмы и дома их отцов сожжены; что его слова — не пустое предположение, явным доказательством всего этого являются страдания захваченных в плен в Амфее. Вместо столь великих несчастий для иного выгодой является славная смерть, но так как, продолжал он, мы еще не побеждены и стоим здесь, не проявляя страха перед врагами, то при равных условиях нам легче превзойти своих противников решительностью действий теперь, чем потом, потеряв смелость и уверенность, поправлять постигшую нас неудачу. Вот что сказал Эвфай.