К машинам тем временем подошли женщины и дети. Одни старались привлечь внимание Брэдфорда, оставшегося сидеть в машине, а другие окружили Бейярда и Монро, предлагая им что-нибудь купить. Мальчик лет восьми-девяти держал на голове большой пластмассовый поднос с гроздьями бананов. Бейярд выбрал одну, присел на корточки, чтобы оказаться с мальчиком на одном уровне, и, протянув ему пригоршню мелочи, одарил Монро ослепительной улыбкой: поиски отсутствующих чиновников начались.

Через тридцать минут они нашли первого, а еще через сорок — второго. На поиски третьего ушло два часа, но он оказался пьяным и никак не мог вспомнить, куда последний раз сунул свой ключ. Монро, не желавшая давать взятку или бесконечно ждать, прибегла к уловке. Она упомянула несколько громких имен, и слегка завуалированная угроза возымела отрезвляющий эффект — ключ был благополучно найден, и конвой проследовал в Эбебеин. Теперь об их появлении стало известно абсолютно всем, в том числе и тем, кто поджидал их приезда, а в том, что таковые люди были, Монро не сомневалась. Однако ничего тревожного, подозрительного или того, что указывало бы на провал прикрытия, не наблюдалось.

Поселок с населением в несколько тысяч человек находился на перекрестке дорог, ведущих в Габон, Камерун и Экваториальную Гвинею. Оживленная рыночная площадь являлась центром деловой жизни на многие мили вокруг. Вдоль сетки разбитых и в основном немощеных дорог стояли дома с побелкой, покрытой грязно-рыжими пятнами, а жизнь, как и в большинстве сельских поселений континента, текла размеренно и походила на летаргический сон. Машины минут десять медленно пробирались по узким и пыльным улицам, пока наконец не оказались на мощеной дороге, ведущей в Монгомо. Выехав за пределы селения, где их уже не сопровождали любопытные взгляды жителей, Монро свернула на обочину.

Буйная растительность, обрамлявшая дорогу с обеих сторон, образовывала своего рода коридор с зелеными стенами. Поглядывая по сторонам на случай появления какой-нибудь машины, Монро и Бейярд быстро поменяли камерунские номерные знаки на гвинейские и спрятали их вместе с документами на машины за обшивкой дверей. Через несколько минут они уже ехали с новыми знаками, а по документам машины были оформлены на имя президента. До Монгомо оставалось восемьдесят километров, и, поскольку дорога была вполне приличной, можно было рассчитывать на то, что они доберутся туда к вечеру. Но они решили появиться в городе только после рассвета: выйти на нужный дом было лучше с утра, а останавливаться на ночь в Монгомо представлялось слишком опасным.

Через полчаса после наступления темноты они свернули на проселок, ведущий к маленькой деревеньке. За час после выезда из Эбебеина они проехали сорок километров по практически пустой дороге, обгоняя редкие маршрутки, минуя КПП и брошенные на обочине остовы старых машин. Их передвижение не привлекло чьего-либо внимания, а относительная тишина на местных военных радиочастотах подтверждала, что пока все шло по плану.

Не доезжая до деревни, машины свернули в чащу, где и собирались остановиться на ночь, укрывшись в темноте. Монро отсоединила установленные в машине средства связи, сунула их в сумку, перекинув ее через плечо, и открыла дверцу.

— Ты куда? — поинтересовался Брэдфорд, наблюдавший за ней.

— В другую машину, — ответила она, кивнув назад, и добавила на всякий случай: — Не включай свет, если не хочешь, чтобы тебя заели москиты, и не открывай окна и двери. Кондиционер тоже не включай — его шум может привлечь внимание. Я вернусь на рассвете. — Она хлопнула дверцей, не дождавшись ответа и отлично представляя, как он разозлится.

Монро проскользнула на заднее сиденье машины Бейярда, сидевшего впереди, закинув руки за голову. Когда она закрыла дверь, он выпрямился и перелез к ней назад между передними сиденьями. Задев ногой сумку, он спросил:

— Что в ней?

— Все, что необходимо для связи.

Бейярд устроился рядом и посадил ее на колени, развернув лицом к себе.

— Ты все еще ему не доверяешь?

— Во всяком случае, не хочу оставлять его один на один со средствами связи на всю ночь, — ответила она. Его руки были уже у нее под рубашкой, а она стягивала с него форму. Как у подростков на тайном свидании, выброс гормонов просто зашкаливал, жара и теснота не замечались, а внутри машины стало так же влажно и сыро, как и снаружи.

Они пересели вперед уже глубоко за полночь и опустили спинки сидений в надежде хоть немного поспать. В зеркалах машины спереди отражались пробивавшиеся сквозь листву отблески лунного света.

— У тебя не было необходимости снимать оборудование, — прошептал он. — Ты сама знаешь, что убить тебя пытается не он.

Монро отвернулась к окну.

— Ты бы знала, как он смотрит на тебя, когда ты не видишь его, — продолжал Франсиско, поворачиваясь к ней. — Ты же все замечаешь, Эсса, и не можешь не понимать, что он хочет тебя так же сильно, как и я.

— Мне казалось, что именно это будет тебя беспокоить, а не его состояние.

Он протянул руку и коснулся ее щеки.

— Это действительно меня беспокоит. Я бы предпочел, чтобы он держался как можно дальше от тебя и чтобы ты была только моей. — Он вздохнул. — Но ты мне не принадлежишь, и изменить это не в моих силах. — Он отвернулся и снова посмотрел на машину впереди. — Я просто хочу сказать, что вряд ли стоит проявлять столь намеренную жестокость.

Она закрыла глаза. Все было гораздо сложнее. Слишком много вопросов оставалось без ответов, и определить, насколько Брэдфорду можно доверять, не представлялось возможным, а держать его в постоянном напряжении было самым простым способом узнать это. Монро глубоко вздохнула, вытянула ноги и положила их на приборную панель.

— Я не хочу говорить о нем.

Ей вообще не хотелось разговаривать — ее мысли занимало другое. Неужели никого не удивит то, что снова группа иностранцев из двух мужчин и одной женщины собиралась посетить Монгомо? Если на это обратят внимание, то лучше и не рассчитывать на то, что все пройдет гладко.

Хотя никто из них не говорил об этом открыто, но все понимали, что возвращение к мирной жизни никому не гарантировано. Сегодняшняя ночь была затишьем перед бурей.

Затишье!

Монро еще раз глубоко вдохнула и почувствовала, как проваливается в сон.

Они въехали в Монгомо рано утром, когда улицы только начинали просыпаться. Для селения, расположенного на краю цивилизации, затерянного среди непроходимых джунглей и оторванного от промышленных центров, Монгомо поражал своей современностью, что объяснялось потоком нефтяных денег, обогативших семьи клана, обосновавшегося в президентском дворце.

В девятом часу они остановились у здания полицейского участка. Бейярд остался у машин и следил за радиообменом на военных и полицейских частотах, а Монро и Брэдфорд вошли внутрь и потребовали встречи со старшим дежурным офицером. После обмена приветствиями Брэдфорд, игравший роль командира, произнес какую-то тарабарщину на несуществующем языке, а Монро, выступавшая в роли его молодого подчиненного, перевела просьбу оказать содействие. Офицер любезно согласился выделить сопровождающего, поручив ему показать гостям дом заместителя министра природных ресурсов и энергетики Тимотео Оторо Нчамы.

Это большое одноэтажное строение отстояло на значительном расстоянии от соседних домов и грунтовой дороги, переходившей в протоптанную зеленую тропинку, ведущую к домам из шлакобетона и далее к джунглям. Монро проехала мимо дома, оставила Бейярда во второй машине на дороге у съезда к нему и отвезла сопровождающего обратно в участок, руководствуясь отнюдь не желанием оказать любезность.

Монро вернулась обратно, доехала до тропинки и, развернувшись, припарковалась перед самым домом. Никаких других машин там не было, что указывало на отсутствие министра и давало свободу маневра при отходе, если вдруг возникнут сложности, тем более что машину было хорошо заметно с улицы, а прохожие и соседи уже наверняка обратили на нее внимание.