Аида совсем забыла, что ее брат-психиатр тоже умеет толковать сны.

Правда, толковать по Фрейду. Но ни брата, ни Фрейда она больше не брала в расчет.

Первый вопрос, который она задала Ивану, когда их оставили наедине, звучал так:

– Ты узнал, кому принадлежит дача? – Нет. Я почти не отходил от тебя, пока ты болела.

– Мне на это наплевать!

– Знаю только, что Борзой улетел в Екатеринбург и дача в данный момент пустует.

– Может, проберемся в дом?

– Там – сигнализация, а во флигеле – сторож, да еще собаки, немецкие овчарки. Безнадега.

– Тогда придется действовать наугад.

– Дай мне еще денька три-четыре, – попросил Мадьяр. – Я выведу на чистую воду хозяина этого гадюшника!

– Слишком много просишь. Это может стоить моей драгоценной жизни. – Бескровное лицо девушки не утратило способности ухмыляться.

– Послушай, они ни черта не поняли! Борзой укатил в Катю в полной уверенности, что разделался с тобой! Иначе он бы не двинулся с места.

– Ошибаешься, мой милый. Борзой может думать, что ему угодно, но человек, которому принадлежит дача, прекрасно знает меня в лицо. И, раз пошла такая пьянка, в покое не оставит. Вопрос только в том, кто первым нанесет удар…

На четвертый день кое-что прояснилось само собой.

Ее разбудил телефонный звонок.

– Это Вах, не узнала? Что же не приходишь за деньгами, спасительница?

Он никогда раньше не звонил ей, между ними существовала односторонняя связь, потому что Аида, то бишь Инга, не давала ему своего телефона.

– Я заболела.

– Надо же, какое совпадение! Я тоже болею! Представь себе, до сих пор мучаюсь с желудком после того гребаного китайского ресторана! Ну, ты и удружила!

– Извини, не думала, что у тебя такой изнеженный организм. Ты производишь впечатление человека, прошедшего огни и воды.

– А ты, оказывается, умеешь льстить. Ладно, оставим лирику для нашей встречи. Когда тебя ждать?

– Завтра.

– Где?

– Раз ты мучаешься желудком, так сиди дома и держи под кроватью горшок.

Я приеду в полдень и привезу тебе отличное снадобье.

– Отравить хочешь? – засмеялся он.

– Я выпью то же самое на твоих глазах.

– Ну, ты известная фокусница! – не переставал смеяться Вах. – Кстати, вчера звонил Дон. Для тебя тоже есть кое-какие новости, но не телефонный разговор. До завтра.

«Если это не блеф и Дон действительно звонил ему, то шеф вполне мог сообщить мой телефон. Они теперь с Вахом компаньоны. Должны доверять друг другу. Если дача принадлежит Ваху, тогда он в курсе моего разговора с Борзым. А значит, мог передать его содержание Донатасу. И тогда надо сматывать удочки, ехать во Львов, идти под венец, разливать в бутылки дешевое венгерское вино».

Иван ночевал в гостинице, и она не стала его дожидаться. Зарядила пистолет, бросила его в сумочку. Быстро приняла облик Инги и спустилась вниз.

Она направлялась к Летнему саду. Ноги сами несли туда, где можно уединиться, пошептаться с беломраморной Талией. Это всегда поднимает ей настроение, особенно, когда она гуляет по Летнему в парике и с мушкой на носу.

Но сегодня она нарядилась не для того, чтобы потешать богов и богинь.

Аида смотрела на часы. Половина двенадцатого. Скоро полдень. Завтра в полдень она встречается с Вахом. Завтра может быть поздно. Тот, кто устроил ей ловушку на даче, должен бы поторопиться. Пошли четвертые сутки, а она все еще ходит по этой земле. И не просто ходит, а замышляет ответный удар. Он не может об этом не догадываться.

Не дойдя до Летнего сада, она взяла такси я бросила шоферу:

«Литовский!»

Знакомый лифт с деревянными дверками доставил ее к массивной двери, обитой черной кожей.

Еще никогда ей не приходилось действовать так, на авось.

«Мадьяр пришел бы в восторг. Это слишком на него похоже, а я, кажется, начинаю заражаться его глупыми мальчишескими выходками!»

Ей открыла пожилая женщина в строгом черном платье с длинными рукавами.

У нее были широко расставленные глаза, наполненные теплым светом.

– Валентин Алексеевич дома? – спросила Аида.

– Валя болеет, – тихо сказала женщина. – Вы по важному делу?

Получив утвердительный ответ, она вздохнула, как бы говоря «что ж теперь поделаешь», и впустила Аиду в прихожую.

Девушка осмотрелась. Похоже, что в квартире, кроме хозяина и пожилой дамы, больше никого не было. И во время первого визита к Ваху ее тоже поразило отсутствие охраны. Это озадачивало. На верном ли она пути?

– Валя, к тебе девушка! – услышала Аида. – Блондинка. Очень красивая.

В ответ раздалось что-то малоразборчивое, после чего женщина опять появилась в прихожей и пригласила ее войти в комнату, а сама удалилась на кухню.

«Неужели мать? – пронеслось в голове у Аиды. – У Ваха очень милая, интеллигентная мамаша? Только этого мне не хватало!»

– Вот не ожидал! – удивился хозяин. Он развалился в широком кресле. На нем был черный махровый халат.

«Они заранее вырядились в траур!»

– Мы же, кажется, договорились на завтра.

– Ты меня расстроил своей болезнью. Я чувствую себя немного виноватой.

– Такая девушка, как ты, беспокоится обо мне? – засмеялся Харитонов. – Не верю!

– Зря смеешься! – Она по-прежнему стояла, хотя он предложил ей сесть в кресло напротив. Она раскрыла сумочку и коснулась холодной рукоятки пистолета.

– Просто я тебя заинтриговал информацией от Донатаса. Вот причина твоей поспешности.

– Я не любопытна. – Она закрыла сумочку, выудив из нее пузырек с какой-то мутноватой жидкостью. – Вот лекарство, которое я обещала.

– Убери! – взмолился Вах. – Я уже не могу смотреть на лекарства. И тебе не надо ни в чем себя винить. У меня всего-навсего открылась язва.

– У тебя язва желудка?

Он громко выпустил изо рта воздух, запрокинул голову к потолку и воскликнул:

– Господи! Почему с такой красивой девушкой я вынужден говорить о своих болячках?! Садись и давай поговорим о чем-нибудь другом!

Она наконец приняла приглашение и тоже развалилась в мягком, уютном кресле.

– Вам кофе сварить? – заглянула к ним в комнату пожилая дама.

– Спасибо, не стоит. Я вполне обошлась бы стаканом воды.

– Тогда минералки!

От Аиды не укрылось сильное волнение женщины.

«Может, чувствует опасность? А может, закоренелого холостяка-сына редко посещают девушки?»

– Так вот, Донатас просил тебе передать, что в скором времени посетит наш славный город. И, начиная с завтрашнего дня, ты должна каждый вечер, с семи до восьми, поджидать его в «Лягушатнике» на Невском.

«Вот она ловушка! Значит, смерть настигнет меня в „Лягушатнике“. Ловко придумано! Это, кажется, детское кафе. Веселенькое зрелище приготовили для малышей добрые дяденьки!»

– Это ведь детское кафе? – уточнила она.

– Хороший вопрос! Для детей – малый зал, а ты должна его ждать в большом.

«Дон настолько доверяет тебе? Или ты умеешь блефовать? И пустая квартира с сердобольной мамой тоже элемент блефа? Нет, это слишком опасно даже для самого крутого блефорита!»

Вах заметил ее растерянность.

– Что с тобой? Понимаю, торчать каждый вечер в «Лягушатнике» процедура утомительная. Да и накладно. Кстати, о деньгах! Чуть не забыл! – Он со стоном поднялся и прошел к письменному столу. – Донатас просил помочь тебе с деньгами.

Вот обещанные десять тысяч. – Он положил перед ней пачку долларов. – Зря не взяла в прошлый раз. Я – человек не жадный и отблагодарить всегда сумею.

Он стоял над ней, пока она не убрала деньги в сумочку. Потом с трудом опустился в кресло и с лукавым видом спросил:

– Неужели на тебя произвела такое впечатление та заводская история, которую я вдруг ни с того ни с сего вспомнил?

– Завод для меня все равно что инопланетный корабль, – призналась Аида.

– Для меня сейчас – тоже. Не верится, что десять лет жизни отдано заводу. Сон, да и только. Хотя снов на эту тему я ни разу не видел. Но теперь понимаю, почему в тот день вспомнил о заводе. У меня открылась язва, и это отголосок славной трудовой деятельности. Я работал во вредном гальваническом цеху. Начал с транспортировщика, закончил гальваником. Технологи нас предупреждали, что нельзя есть на рабочем месте. Язва будет обеспечена. Да кто по молодости слушает советы?! – Вах сделал паузу, пристально посмотрел на девушку и неожиданно признался: