– Откуда об этом знать Ассеру?

– В той части Дифеда, которую захватили датчане, находился монастырь святого Давида, тот самый, в котором прежде жил Ассер. Разумеется, он знает, что там происходит.

– Похоже, вместо гонцов при дворе лучше держать пару десятков монахов, – пробормотал Этельред. – Они всегда все знают.

– Дороже обойдется, – легкомысленно ответил Эльфред. Он присел возле низенького стола и без церемоний налил себе из грубого толстостенного кувшина. Отхлебнул и поморщился. – Кислятина. Я думал, пиво.

– Откуда в этих краях пиво? Нашли только сидр. Будь доволен хоть этим… Ну, что мы будем делать? Что скажешь, братец? Покажи, чему ты успел научиться.

Принц, не торопясь, допил сидр. Поставил кубок на место.

– Я успел усвоить, что врагу нельзя давать время на то, чтоб придумать какую-нибудь каверзу. Надо начать его дубасить прежде, чем он успеет опомниться. Я вот что имею в виду – нельзя сидеть здесь и ждать, когда у норманнов до нас дойдут руки. Надо выступать им навстречу и атаковать.

– Теми силами, которые у нас есть?

– У нас с ними почти равные силы.

– Если бы были равные силы, мы бы победили три дня назад!

– Когда силы равны, в дело вступает куча разных мелочей.

– Ладно, умник. Где ты предлагаешь искать датчан и нападать на них?

– Разве я – король? – удивился Эльфред. – Разве у меня есть свои лазутчики? Это же ты посылаешь своих людей разведывать, что происходит вокруг.

– Верно. Датчане сейчас стоят у Эсцедуна[16], на возвышенности. Что теперь скажешь?

– Атаковать, конечно.

– Атаковать? Ты слышал – они на возвышенности. Они в более выгодном положении.

– Ну, так и что? Не воевать? Они захватили Эсцедун, а рядом – Моховой холм и дорога на Портсмут. Значит, у них в руках Лондиний, а оттуда отличные дороги ведут на Солсбери и дальше на Дорчестер и в Экзетер, а также в Кентербери и Дувр. По этим дорогам враг без труда сможет добраться до нашего замка в считанные дни. Лондиний надо отбивать, а если датчане укрепятся там, так их уже будет не выкурить. К тому же, в Эсцедуне их с тыла не защищает никакой особой твердыни. Что там за замок – валы да бревенчатые стены. Войско можно будет обойти и ударить в тыл если не всем силам, то хотя бы одним валлийцам.

– Здорово придумано – беречь валлийцев от схватки.

– Ты спросил мое мнение – я ответил. Можешь спросить мнение эрлов – они скажут то же самое.

Этельред вложил меч в ножны и спрятал в мешочек у пояса точильный камень. Теперь он уже не казался таким раздраженным и убитым, как вначале разговора.

– Иди и поднимай своих людей. И смотри, чтоб они так же верили в победу, как ты, слышишь?

– Сделаю.

– Выступаем через час. Отправляйся.

Эльфред кивнул и поспешил выбраться из низенького шатра, где под ветром хлопало плохо прилаженное промасленное полотнище. Ему впервые удалось убедить брата в своей правоте – это кое-чего стоило.

Его воины были не в восторге от сообщения о всеобщем сборе, но привычка к повиновению подняла всех на ноги. Молодые саксы из отряда Эльфреда принялись сворачивать вещи, кто-то бросился за лошадьми, Алард торопливо пихал в огромный котел три имеющиеся у него миски и все, что еще могло поместиться в эту емкость. Зачем занимать лишнее место.

Глядя на них, зашевелился весь лагерь. Остальные поднимались медленнее, ленивее, но постепенно втянулись в единый ритм, и стало нелепо валяться или тянуть со сборами. Как можно лентяйничать, если вокруг все трудятся? К тому же есть опасность отстать от армии. В области, где хозяйничают датчане, а заодно и банды местных разбойников (а датские набеги многих крестьян оставляют без средств к существованию и до следующего лета превращают в бандитов), это просто смертельно.

Было за полдень, когда армия поднялась и направилась к Эсцедуну. Ассер ехал рядом с Эльфредом и рассказывал ему, что по-латыни Эсцедун называется Mons fraxini, или же Осиновая Гора, а Лондиний или Лондиниум, уж как произнести, небольшой городишко, больше похожий на селенье, спрятанное в старых развалинах, при римлянах был довольно большим и богатым городом. А все потому, что через Лондиний тогда проходили все легионы, а обратно шли подати – в самый Рим.

– Я был в Риме, – сказал Эльфред.

Монах взглянул на него с нескрываемой завистью.

– Я мечтаю взглянуть на Вечный Город и припасть к стопам папы.

Принц не слишком почтительно фыркнул.

– Этот город больше смахивает на вечное кладбище. Огромные поля развалин, все порушено, во многих домах живут только совы и одичавшие псы. Для папы выстроен дворец, да вокруг немного богатых домов, большинство из которых возведены на старых фундаментах. А остальное – хижины и хижины. Да многие живут в старых домах римлян, в тех, что сохранились лучше.

– Конечно, этот город нуждается в заботе и трудах. Но я все равно хотел бы на него взглянуть. Скажи, принц, ты видел папу?

– Видел. Но я плохо помню. Потом мне рассказывали, будто бы он короновал меня властителем Британии. Не очень понимаю, зачем он это сделал ведь тогда жив был наш с Этельредом отец. Он носил корону. И хоть он был куда могущественнее чем мой старший брат – владел и Кентом, и Суссексом, и Эссексом – но все же королем Британии его не назовешь.

– Папа благословил тебя на то, чтоб стать таким же могучим владыкой, как Артур.

– Это легенды, Ассер. Король Артур был всего лишь верховным королем над королями британских областей, но власти у него было не так уж и много. Хотя, конечно, побольше, чем у короля Уэссекса, – Эльфред задумался. – Хорошо было бы подчинить себе хотя бы те земли, которые повиновались моему отцу. И Мерсию заодно. Чтоб королевство могло противостоять врагу, угрожающему извне, оно должно быть большим и могучим… Да только я никогда не буду королем. Этельред еще молод, и у него трое детей.

– Все смертны, принц.

– Да, и я в том числе. И не буду я желать смерти брату. Пусть лучше он ломает голову над королевскими проблемами.

До Эсцедуна добирались почти до вечера. Лазутчики сообщили королю, что датчане совсем близко, и Этельред приказал войску отдыхать. Никто не нападает на врага ночью, никто не кидается в схватку прямо с марша. Большинство саксов, особенно те, кому приходилось поспешать за конниками, держась за стремя, устали, и теперь им непременно требовалось хоть три-четыре часа сна.

– Все поднимутся еще до восхода! – зловеще предупредил король, и те, кто его слышал, поспешили улечься где попало, лишь бы вздремнуть.

А за спиной укладывающегося на пару веток лапника и седло Эльфреда ворчал Алард:

– И мне, конечно, вставать ни свет, ни заря, чтоб вас, прохвостов, успеть накормить завтраком.

– Конечно, – зевнув и засыпая, пробормотал принц. – Как же мы будем драться, если ты нас не накормишь? Не дури.

Что в ответ ворчал старик, младший брат уэссекского короля уже не слышал. Под веками его разлилось бесцветие, и сознание окунулось в глубины, тайн которых смертным не дано знать. Даже во сне Эльфред помнил, что спать ему осталось совсем немного, что нужно набрать как можно больше сил и не растерять ни минуточки. Он спал и думал о том, выспится ли, и тяжело ли будет утром отрывать от седла дурную с недосыпа голову. Реальность оборачивалась сном, а сон – реальностью.

Утром ему было не до завтрака. Он отмахивался отАларда, пытавшегося его растолкать, и в ответ ни злое предупреждение: «Смотри, останешься без еды!» послал его к черту.

– До чего ж ты обнаглел, принц, – проворчал старик и наклонился над своим эрлом и одновременно питомцем. Тот спал.

Правда, меньше, чем через двадцать минут он проснулся, словно от толчка, вскочил на ноги, и, обведя присутствующих дурным взглядом, вытащил из-под себя подкольчужник, расстелил его на лапнике, потому что тот был очень мягким и плохо промокал, и принялся натягивать на себя. Следом из сумки, из промасленного льняного полотна появилась кольчуга и шлем. На торопливо опустошаемый котелок каши принц не обратил ни малейшего внимания. Его равнодушие к своей стряпне Алард воспринял, как личную обиду.