Алли ждала ответа, убивая время тем, что занималась всей этой мяукающей братией — кошки всё время запрыгивали на стол и требовали к себе внимания. Но вот уже скоро шесть, а ответа так и нет. Алли не могла дольше оставаться в чужом теле. Она легла в постель и счистилась с женщины; неприятная процедура, как и вчера, разбудила хозяйку. Кэтвумен подскочила на постели, опять укорила себя за то, что проспала целый день и снова проверила все замки.

На следующий день, укладываясь подремать, Кэтвумен завела будильник на час пополудни. Ничего из этого не вышло, поскольку Алли, едва успев вскочить в тушку, тут же выключила будильник.

В почтовом ящике [email protected] лежало одно-единственное сообщение.

Алли почувствовала, как в тревожном ожидании закружилась голова — разумеется, не её собственная, а её носительницы. Она сделала несколько медленных, глубоких вдохов, подождала, успокоилась...

...и открыла сообщение.

Миссис Уинтек:

Спасибо за ваше обращение. Было бы чудесно пообщаться с вами. В любое время после пяти вечера, в любой день недели, как вам будет удобно. Не согласились бы вы прийти к нам на обед? Наш адрес: Спрингдейл-стрит, 42. Пожалуйста, сообщите, нужно ли вам объяснить, как к нам доехать, и когда вас ожидать.

Искренне ваша

Андреа Джонсон.

Алли так стремительно оттолкнулась от компьютера, что едва не опрокинула стул, на котором сидела. Какая-то кошка вскочила на клавиатуру лэптопа, открыв несколько случайных окон. Одним из них оказалось окно ответа — пустое, оно лежало поверх других и ждало, когда Алли заполнит его словами.

Алли ответила своей матери, что придёт к ним сегодня вечером в половине седьмого.

После этого она вышла из дому купить краску для волос и щипцы для завивки.

Дом был какой-то не такой, как надо, неподходящий для её семьи. Хотя с другой стороны, любой дом, в котором жила её семья, но не жила сама Алли, тоже показался бы ей неподходящим. Приближаясь к двери, она проверила и перепроверила свою старомодную одежду, а также новую причёску — теперь на голове у её хозяйки красовались рыжие волосы вместо чёрных с проседью. Теперь Алли и сама могла бы спутать себя со своей старой учительницей из четвёртого класса.

Алли стояла на пороге, кажется, целую вечность, то протягивая палец к звонку, то отдёргивая его, потом опять протягивая, опять отдёргивая... Наконец, она не успела вовремя отдёрнуть палец, раздался звонок...

Шаги с той стороны. Открывающаяся дверь. Знакомое лицо. Немного озабоченное, немного усталое, но Алли знала это лицо. Прошло три года — и вот Алли стоит перед своей матерью.

— Миссис Уинтек, как я рада, что вы пришли.

Алли еле удержалась, чтобы не броситься маме на шею. Нельзя выходить из роли. Она — Алли, которая притворяется Кэтвумен, которая притворяется старой школьной учительницей из Нью-Джерси.

— Пожалуйста, называйте меня Сара, — сказала Алли и ступила внутрь.

Прихожая открывалась прямо в гостиную. Здесь стояла вся их прежняя мебель с некоторыми вкраплениями новой.

— Чувствуйте себя как дома, — сказала мама. — Не откажетесь чего-нибудь выпить?

— Да, с удовольствием попила бы воды.

Мама вышла за водой, а Алли принялась за работу: она самым внимательным образом осмотрела комнату в поисках любого признака того, что её отец всё ещё живёт в этом доме, но в помещении не было ничего, что могло бы дать подсказку. К тому же Алли вообще не знала, что, собственно, искать. Здесь были его фотографии, но что с того? Её, Алли, фото тоже были здесь! На каминной полке стояла фотография выпускного класса старшей школы. Алли и в голову не приходило, что её сестра, Апрель, уже, возможно, учится в колледже. Время, остановившееся для Алли, для других продолжало свой бег.

— Я заказала китайскую еду, — сказала мама, возвращаясь из кухни с бутылкой воды. — Надеюсь, вы не в обиде — я слишком поздно возвращаюсь домой с работы, не успеваю готовить.

— Что вы, что вы, ради бога, с меня достаточно и того, что я здесь.

— Мы тоже рады, что вы пришли.

«Мы»! Мама сказала «мы»!

— Значит... ваш муж...

— Он скоро придёт. Захватит еду по дороге.

Алли почувствовала такое несказанное облегчение, что, можно сказать, не села, а упала на диван. Папа жив! Даже если в ходе своего визита она больше ничего не узнает, то одно это известие стоило всех хлопот! Хотя стоп... А что, если это новый муж? Вдруг мама снова вышла замуж? Сестра в колледже, новый дом... Да мало ли что могло произойти за три года! Она должна узнать точно.

— А... он был тяжело ранен в той аварии? Надеюсь, нет?

У Алли даже пальцы ног заныли — так она напряглась, приготовившись к самому плохому. Но мама ответила:

— Да, реабилитация была трудной, однако он выкарабкался.

Алли выдохнула — оказывается, она сидела не дыша. Она почувствовала, как вспыхнуло её лицо от облегчения. Мама приняла это за признак того, что гостья хочет пить, села напротив и налила воду из бутылки в стакан. Протягивая руку за стаканом, Алли обнаружила, что её рука — рука Кэтвумен — дрожит, поэтому ей пришлось взять стакан другой рукой.

— Должна признаться, я удивилась, получив ваше сообщение, — сказала мама.

— Как только я услышала, что вы в Мемфисе, то сразу решила войти с вами в контакт. Вы знаете, ведь Алли была одной из моих любимых учениц.

Мама тонко улыбнулась:

— Да что вы?

Алли покопалась в памяти, чтобы найти какое-нибудь примечательное событие.

— Я помню, на День матери у нас было стихотворение, которое каждый ученик должен был написать на открытке, которую сам сделал; но Алли настояла на том, чтобы написать собственное стихотворение, и что вы думаете? Половина класса пожелала использовать её стихотворение вместо того, что дала я!

Мама изумлённо воззрилась на гостью:

— У меня до сих пор хранится эта открытка! Неужели вы тоже это помните?

Собственно, Алли даже стихотворение помнила, но вовремя сообразила, что если примется его декламировать, это будет уже чересчур.

— Я же сказала — она была моей любимицей.

— А что ещё вы помните? — спросила мама. Тон, которым она задала этот вопрос, был немного странным, но в тот момент Алли не придала этому значения.

— Помню... помню, однажды она пришла в школу грустная, потому что вы утром поругались. Что-то насчёт соседского мальчика — вы не хотели, чтобы она с ним дружила. Алли так никогда и не сказала вам, но она была очень огорчена, и к тому же, вы оказались правы — выяснилось, что он и в самом деле гад.

Мама нахмурилась.

— Но ведь это случилось не в четвёртом классе...

«Ох, какая я дура! — запаниковала Алли. — Конечно, не в четвёртом!» Она чуть голову не потеряла, а рука дрожала всё больше и больше.

— Вы правы, не в четвёртом, — пролепетала она. — Но иногда Алли доверялась мне — даже через несколько лет...

Ф-фу! Вроде пронесло. Алли поднесла стакан к губам и заметила, что теперь у неё трясутся обе руки.

— С вами всё в порядке?

— Да-да, всё хорошо, не стоит беспокоиться.

И тут стакан выскользнул из её пальцев, ударился о твёрдый деревянный пол и разбился. Проклятая Кэтвумен! Алли теряла контроль. Как давно она уже сидит в чужом теле? Три часа? Четыре? Она быстро наклонилась — подобрать осколки, но уж больно сильно у неё дрожали руки.

— Ах, какая я неловкая!

— Не беспокойтесь, я сейчас всё подберу.

Теперь они обе присели на корточки, собирая разбитое стекло, и когда Алли подняла голову и взглянула на свою маму, она вдруг совершенно неожиданно для себя прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Помогите мне — она украла моё тело!

Мама уставилась на неё непонимающим взглядом:

— Простите, что вы сказали?

Алли снова скользила по льду. Кэтвумен не только проснулась, она всё поняла! Необходимо удержать контроль любой ценой! Алли мысленно сцепилась с хозяйкой тела, загоняя ту на задворки сознания, а вслух произнесла: