— Весь вечер я не мог отвести от тебя взгляд… и не только я. Ты пользовалась успехом. Кое-кто даже пытался поухаживать за тобой прямо на моих глазах, но ты никого не поощряла. Почему? Ведь это всего лишь безобидный флирт.

— Если я стану флиртовать, то только с тобой.

Глаза Сета стали темнее и глубже, движения рук смелее. Дарси ощутила, как пальцы проникли за вырез платья. Потребность сказать ему о своей любви стала невыносимой, невысказанные слова стояли комом в горле. Но в Филадельфии Сет был еще дальше от нее, чем в Херши, здесь ей принадлежала еще меньшая часть его души, поэтому любовное признание могло лишь вызвать в нем отчуждение или вовсе оттолкнуть от Дарси.

Не сегодня, подумала она, зарываясь пальцами в густые темные волосы на его груди.

Сет прижал ее к себе так близко, как только возможно. Его желание было очевидным и не нуждалось в словах, но он хотел рассказать о нем, и Дарси готова была выслушать.

— Я не мог думать ни о чем другом, кроме того, как бы поскорее вернуться в отель. Понимаешь, мне не хотелось делиться тобой ни с кем.

Это ее удивило. Ревность едва ли относилась к эмоциям, свойственным сильным, волевым мужчинам, а Сет был как раз таким. Как-то не верилось, что он ревновал каждую из своих подруг, и немного раньше, в Херши, это признание внушило бы Дарси новую надежду. Но здесь… На званом вечере было немало женщин, принадлежавших к его кругу и говоривших на одном с ним языке. Многие были не замужем, некоторые смотрели на него откровенно хищным взглядом.

— Мне тоже не хотелось бы делиться тобой, — прошептала Дарси.

Сет наклонился и нашел ее губы. Это был странный поцелуй: в нем были нежность и грусть. Он как будто хотел передать с ним безмолвное послание, но что это было: обещание принадлежать только ей, хотя бы ненадолго, или просьба не судить строго за то, что это невозможно?

Как только в них пробудилось желание, поцелуй стал более страстным, а губы более требовательными. Дарси не могла не улыбнуться. Должно быть, Сет ощутил ее улыбку, потому что слегка отодвинулся и спросил низким голосом, каким говорил в моменты страсти:

— Тебе нравится, правда? Нравится знать, как ты на меня действуешь?

— Но ведь и ты действуешь на меня, так что мы квиты!

Она приподнялась на цыпочки, потерлась щекой о его щеку, прикусила губами мочку уха, заставив Сета содрогнуться всем телом.

— Вся эта ночь наша, Дарси… весь лунный и звездный свет…

Он потянулся к настольной лампе на столике в углу — единственному источнику света — и щелкнул выключателем. Теперь комната освещалась только сиянием огней большого города и светом, что лился с небес. Сет по очереди вынул заколки из волос Дарси, потом расстегнул ожерелье и небрежно бросил украшение в карман брюк.

Когда он снова склонился к ней, она закрыла глаза. Кончики языков соприкоснулись, два дыхания смешались, губы приоткрылись навстречу губам. Но Сет не спешил, держа ее лицо в ладонях, дразня ее и разжигая в ней желание. Большие пальцы щекотно двигались под подбородком, и даже если это движение было бессознательным, оно горячило кровь. Язык скользнул по верхней губе, потом зубы захватили нижнюю, то прикусывая, то отпуская, но не позволяя выскользнуть. Только когда у Дарси вырвался жалобный стон, Сет взял ее губы в свои.

— Я так до сих пор и не знаю, надето ли на тебе что-нибудь под этим платьем… — пробормотал он.

— Открыть тебе секрет или выяснишь сам?

Этот дерзкий ответ заставил его глаза полыхнуть огнем.

Сет нашел на спине молнию и стал медленно расстегивать ее вниз, до самой поясницы. Платье раскрылось сзади, как лепестки бутона. Подхватив единственную бретель, Сет стянул ее к локтю, и стоило Дарси шевельнуться, как платье соскользнуло к ногам. Осталось избавиться от туфелек. Она сбросила их, не опуская глаз. Когда она делала шаг из груды шелка на ковер, казалось, что она совершенно обнажена — белье телесного цвета почти сливалось с ее кожей.

С нарочитой медлительностью Дарси расстегнула плотный, без бретелек, бюстгальтер, сняла трусики, состоявшие лишь из кружевного треугольника впереди и пары узких тесемок.

Сет стоял, прижавшись спиной к окну, и невозможно было рассмотреть выражение его лица, но она знала, что оно искажено страстью. Она приблизилась вплотную, неслышно ступая по густому ворсу ковра. Он не шевельнулся, только скулы слегка двигались, выдавая владевшее им напряжение. Она вытянула из-за пояса брюк рубашку, расстегнула и опустила до локтей, при этом как бы ненамеренно прижавшись к нему грудью и тут же отстранившись назад. Сет сделал нетерпеливое движение, но Дарси рубашкой связала ему за спиной руки.

— Не спеши… — прошептала она и коснулась его губ недолгим поцелуем.

Можно было видеть, что Сет отчасти раздосадован своей полной беспомощностью, однако в этом была для него и прелесть новизны. Дарси осыпала его плечи и грудь поцелуями, нарисовала на животе множество невидимых виньеток, любуясь тем, как судорожно сокращаются его мышцы и как кожа идет мелкой рябью от сладкой щекотки. Хриплые стоны вырывались сквозь стиснутые зубы Сета. Он чувствовал себя пленником Дарси, законной добычей и по-настоящему наслаждался этим.

Наконец она опустилась на колени и обвела языком пупок, пробираясь в густых темных завитках на его животе.

— Остановись немедленно! — взмолился Сет. — Я так долго не выдержу! Сейчас же расстегни запонки, иначе я их вырву с мясом!

Дарси поднялась и отступила, чтобы окинуть его взглядом. Его лоб был покрыт испариной, тело блестело от влажных капель пота.

— Какой ты нетерпеливый! — вздохнула она. — У нас ведь вся ночь впереди, разве не так?

— Дарси!

— Ну хорошо, хорошо…

С ангельской кротостью она уступила его требованиям и принялась расстегивать запонки, при этом не забывая легонько проводить губами по запястьям и ладоням, а каждый палец втягивать в рот.

— Вижу, ты добиваешься, чтобы я совершенно впал в безумие!

— Так ты все-таки догадался! По-моему, это будет только справедливо, ведь ты доводишь меня до безумия буквально каждый раз…

Дарси слегка процарапала ногтями по всему телу Сета, от плеч до ступней. Тихий стон был ей наградой. Вместо того чтобы прекратить, пальцы ее двинулись снова вверх и на этот раз прошлись прямо по возбужденной мужской плоти, стесненной одеждой.

— Все, довольно! — прорычал Сет. — Всякому терпению есть предел!

В один миг он освободился от оставшейся на нем одежды и увлек Дарси с собой на ковер.

Он был совершенно вне себя: руки лихорадочно блуждали по ее телу, язык ритмично погружался в рот и выскальзывал вновь, имитируя более интимные движения. Внезапно, не в силах больше длить ожидание, Сет рывком повернулся на спину с Дарси в объятиях. Едва она успела выпрямиться, как он оказался внутри. Несказанное облегчение отразилось на его лице, словно сбылось его самое заветное желание.

Дарси хотела, очень хотела продлить взаимное наслаждение, предпочла бы начать с поцелуев и ласк, но, как и Сет, была слишком возбуждена для этого.

— Дарси…

И голос его, и взгляд были полны чувства, которому он или не мог, или не решался дать название. Зато Дарси знала, что это за чувство, потому что давно уже испытывала его. В этот момент любовь и страсть слились в ней воедино, превратившись в ту великую силу, что из века в век поднимала людей над обыденной жизнью, дарила счастье и блаженство.

Дарси хотелось остаться навсегда за сверкающим горизонтом, где ничто не разделяет двоих — ни города, ни сомнения, — где нет ни времени, ни пространства, а только единение тел и душ. Но возвращение в реальный мир было неизбежно, и потому в ее страсти было столько отчаяния. На один короткий миг они оказались в раю, и этот миг был дарован Дарси, чтобы отдать всю себя без остатка.

Она мечтала о «навеки», но могла рассчитывать лишь на «сейчас».

Прошло две недели.

Дарси сидела за обеденным столом, старательно надувая воздушный шар в форме горохового стручка, на котором красовалась надпись «С днем рождения». Над ее головой трепетали полосы разноцветной гофрированной бумаги, протянутые от люстры к каждому дверному проему. Надув шар, Дарси потерла его о шорты, наэлектризовав достаточно, чтобы прилепить к стене.