«Почему же она отдалилась от меня так скоро?» — снова и снова спрашивал он себя, неужели она притворялась? Том не знал, злиться ему на себя или нет. Мог ли он знать, что нужно женщинам? Нет, но он был обязан чувствовать потребности и желания Джулии. Сейчас она была для него всем, и Том надеялся, что так будет и впредь. Почему она стала такой изворотливой и скрытной? Ведь еще недавно он знал ее совсем другой — такой открытой и правдивой. Когда произошла в ней эта перемена? Они должны поговорить об этом, как только он вернется домой.

Том застал Джулию за приготовлением какого-то сложного блюда, требующего особого внимания. Не переставая помешивать соус, она на одном дыхании, словно боясь забыть что-то важное, сообщила:

— Звонили Патрик и твоя мама, а еще некто по имени Зик. Он сказал, что ты знаешь его номер.

— Когда? — подозрительно спросил Том.

— Несколько минут назад. Подряд три звонка. Я все записала, — сказала она и наконец посмотрела на него, одарив его при этом сияющей, но какой-то вымученной улыбкой.

— Джулия…

— Патрик сказал, что это срочно. Он сказал, что лучше всего начинать трудовую неделю в воскресенье.

— Он в своем репертуаре, — проворчал Том. — Сейчас я ему перезвоню.

— А еще…

— Знаю: звонили Зик Баттерфилд и мама.

— Мы с ней замечательно поговорили.

— Вот и отлично. — Том посмотрел на нее подозрительно, у нее в речи появились какие-то незнакомые нотки.

Том долго подыскивал нужное слово, чтобы объяснить самому себе, что же произошло, и наконец нашел ответ: ее слова звучали непередаваемо грустно. Черт побери, что же ее мучит?

Неделя проходила за неделей, но все оставалось по-прежнему.

— Берегитесь, брак — это катастрофа, — проворчал Том, вернувшись из офиса в шесть вечера и обнаружив, что Джулии, как всегда, нет дома.

Наступил октябрь. Лето окончательно сдало свои позиции, а воздух был напоен прелым запахом опадающей листвы. Том чувствовал себя неуютно, но не из-за холодной погоды, а совсем по другой причине.

Беременность Джулии проходила без осложнений; после нескольких недель напряженной работы пришел долгожданный успех: презентация новой компьютерной программы удалась, доходы компании росли; у Тома с Патриком были все основания полагать, что компьютерная игра, которую они вместе разработали, в будущем году побьет все рейтинги популярности, — одним словом, все было просто замечательно и поэтому ужасно скучно.

Единственное, что имело для Тома значение, — это Джулия и их малыши. У него все сжималось внутри, если, вернувшись домой, он не заставал Джулию дома. Том начинал прокручивать в голове всевозможные сценарии развития событий, один страшнее другого. Его страхи были напрасны, Джулия не давала ему ни малейшего повода для подозрений, но Том не переставал думать, что, несмотря на беременность и официальное свидетельство о браке, их отношения — всего лишь недолговечная иллюзия.

И все из-за брачного контракта, который они заключили между собой: он отдалял их друг от друга и даже интимные отношения ничего не изменили. Да и случилось это только один раз! Вот уже два с половиной месяца они не занимались любовью, хотя его мужское естество изнывало от желания повторять «ту ошибку» каждый божий день.

Хмурый и усталый, Том прошел в детскую, устроенную в самой просторной комнате (близнецам нужно больше места!). Раньше это был его кабинет (рабочий стол и компьютер разместились в спальне Джулии; теперь Том не мог работать допоздна, если она ложилась спать пораньше, а случалось это довольно часто). Тогда они решили, что время от времени Джулия будет спать в его спальне, а он — в кабинете на ее кровати.

Том обошел детскую кругом, пытаясь понять, изменилось ли что-нибудь в дизайне комнаты или нет. Они очень часто обсуждали, как обустроить комнату для малышей, может быть, потому, что эта тема их ни к чему не обязывала и доставляла обоим большое удовольствие. В светлой комнате с высоким потолком до сих пор пахло краской, поэтому Том поспешил открыть настежь все окна, как это делала Джулия, чтобы свежий живительный воздух выгнал из комнаты вредные химические запахи. Тут он услышал, как щелкнул дверной замок, и громко спросил:

— Джулия, это ты?

Конечно же, это была она. Том быстро узнал милую его сердцу походку.

— Привет. — Джулия вошла в детскую с сумками, полными всяких покупок. На ней было свободное светло-серое платье для беременных. Двигалась она по-прежнему грациозно, несмотря на заметно округлившийся живот. Том опять почувствовал страстное желание обнять и поцеловать ее, которое постепенно переросло в стремление всячески холить и лелеять ее, и, наконец, в нем взыграла чисто мужская гордость, что такая красивая женщина носит его детей. Том стоял и молча смотрел, как Джулия строит из только что купленных кубиков пирамиду. Она делала это так старательно, словно задалась целью построить самую совершенную пирамиду на свете: каждый кубик был на своем месте, создавая радостное желто-сине-красное многоцветье.

Неожиданно Том почувствовал раздражение оттого, что она проводит в детской гораздо больше времени, чем наедине с ним: разве малышам может повредить здоровое стремление их родителей проводить вместе как можно больше времени? Он хотел сказать ей это, но вовремя прикусил язык. Пшеничные волосы, словно шторы, закрывали ей лицо, тем самым создавая впечатление, что она увлечена работой. Но Том обратил внимание, что у нее дрожат руки, — значит, она думает о чем-то другом, а кубики расставляет автоматически, опытным глазом профессионального дизайнера определяя нужное расстояние и цвет. По какой-то причине Джулия плакала и старалась скрыть от него свои слезы. Том не осмелился спросить ее, в чем дело. Потому что вопреки его стараниям она всегда отвечала одно и то же: «Со мной все в порядке» — и добиться от нее чего-то большего было просто невозможно. Не имея привычки отступать перед трудностями, он решил переломить ситуацию в свою пользу.

— Джулия, ты завтра пойдешь на работу? — начал Том издалека.

— Да, конечно. Мне нужно закончить один очень важный дизайнерский проект, — ответила она и тут же поймала себя на мысли, что готова забросить работу на целых десять дней, если ему этого хочется, невзирая на последствия. — У тебя какие-то планы на эти выходные? Надеюсь, ты не забыл, что твои родители пригласили нас на барбекю?

— Помню. Но им придется обойтись без нас, — твердо сказал он.

— Ты думаешь, они уступят? — удивленно спросила Джулия, доподлинно зная, что Том боготворит свою семью и старается не огорчать родителей.

— На этот раз они должны проявить понимание.

— Неужели это настолько важно, что…

— Эти выходные я хотел бы провести в доме на озере, проветрить там все комнаты. Мы можем отправиться туда завтра. В машине по пути домой я слушал прогноз погоды: вся следующая неделя обещает быть пасмурной и дождливой, зато завтра и послезавтра погода солнечная и ясная.

— Я думала, проветривание комнат — одна из обязанностей Дона, — слегка нахмурилась Джулия.

— Безусловно. Но мне всегда хотелось сделать это самому, — столь же уверенно и непреклонно ответил Том, ссылаясь на старую добрую традицию семьи Каллахан, забыв, что дом на озере построен всего два года назад. — Но последнее время мы все были очень заняты и совершенно забыли об этом.

Том сознавал, что, даже если бы их брак был счастливым, он все равно привез бы ее на озеро, где они познакомились, невзирая ни на какие последствия. Сейчас он чувствовал себя превосходно, предвкушая безмятежный отдых, каким тот был в начале лета до того, как он встретил Джулию.

— Мы не будем напоминать друг другу о тех неприятных июльских днях, что провели вместе до нашей свадьбы, — продолжал Том. — Давай расслабимся, нам с тобой просто необходимо как следует отдохнуть.

Джулия слушала его и понимала, что не горит желанием провести с ним наедине два дня (а особенно две ночи) на одиноком островке посреди озера, окруженного живописными горами, где невозможно будет скрыться от него. Но она не могла сказать «нет». К тому же Том постоянно говорил «мы», хотя ему было проще говорить от первого лица, тем самым подчеркивая, что они супруги. И конечно, Джулия не могла не оценить его тактичность и заботу.