— Том, — медленно произнесла она, заглядывая ему в глаза.
— Да? Что такое?
Он наклонился к ней так близко, так сильно сжал ей руку, что Джулия видела и чувствовала тревогу в черных внимательных глазах и какую-то неуловимую нежность.
— Сегодня утром, когда ты вошел в комнату и увидел…
— О Джулия, — простонал Том, — я готов сделать что угодно, лишь бы вернуть назад эти ужасные слова. Все что угодно! Это было… я был…
— Я знаю, знаю, Том, — сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Давай забудем о них, хорошо? Их нет. Я понимаю, ты был… все в подобной ситуации отреагировали бы точно так же… Просто побудь со мной, пожалуйста! — И Джулия разрыдалась, не в силах больше сдерживать слезы.
В порыве сострадания Том поцеловал ей руку, которую по-прежнему сжимал в ладони, потом наклонился, чтобы ее поцеловать, и они замерли, наслаждаясь таким долгожданным, таким нужным им сейчас поцелуем. Тут открылась дверь, и вошел доктор Стерн.
— Давайте посмотрим, что тут у нас случилось, — мягко сказал он. — Сейчас я намажу ваш живот специальным гелем, проведу по нему специальным прибором, и мы увидим все, что должны увидеть.
— Вы полагаете, что ребенок выжил? — довольно бестактно вмешался Том, боясь поверить собственным словам.
— Давайте посмотрим. Есть очень хорошие признаки, но я ничего не обещаю.
На сканере появились какие-то искаженные, расплывчатые очертания, потом доктор настроил монитор, и среди общей серости и однообразности возникло нечто серповидное.
— Вот, мистер и миссис Каллахан, — сказал он тихо, — видите внутри серповидного тела смутные очертания? Это и есть ваш ребенок. А вот его сердцебиение: видите пульсирующее пятно в центре?
— Да, да! Я его вижу! — воскликнула Джулия. — Это… это так…
— Это самое потрясающее кино, какое я когда-либо видел в своей жизни, — выдохнул Том.
— Здесь есть еще один сюрприз для вас, будущий папаша… — пробормотал доктор Стерн. — Вот это да!
Джулия была так счастлива, что не слушала доктора, а потому сильно смутилась, услышав его последние слова. На мониторе снова проступило серповидное тело. Оно изменилось: стало толще на конце. Нет, погодите, это еще одно серповидное тело! Доктор Стерн возликовал, заметив, что в центре второго тела тоже пульсирует светлое пятнышко. Том догадался первым.
— Это… Боже, вы хотите сказать, что у нас близнецы?!
— Да, близнецы, — улыбаясь, подтвердил доктор Стерн. — Мои поздравления!
— Близнецы, — как эхо повторила Джулия. — А было столько крови.
— Кровотечения при беременности действительно очень пугают, — согласился акушер. — Но они не обязательно имеют столь печальный смысл. В вашем случае, скорее всего, произошел разрыв артерий матки, но ваш организм был к этому готов, потому что наступило время создавать новую, более крепкую плаценту.
— А когда кровотечение прекратится, все снова будет нормально? — спросил Том.
— Нормально для близнецов, — ответил доктор Стерн, — но не для матери. Это две разные вещи! Постарайтесь не перенапрягаться, миссис Каллахан. Вам придется навестить меня еще несколько раз, чтобы я мог осмотреть вас более тщательно. Я настоятельно рекомендую вам с мужем в течение следующей недели воздержаться от супружеских отношений.
И доктор Стерн строго посмотрел на них из-под очков. Том и Джулия молча кивнули.
— А теперь вынужден покинуть вас, скоро мне принимать роды.
— Никаких супружеских отношений целую неделю, — тихо повторил Том.
— Здесь поможет жесткий самоконтроль, — добродушно заметил доктор Стерн. — Уверен, вы справитесь.
— Да, конечно, — согласился Том. — Конечно, справимся. Я имею в виду, что…
Джулия посмотрела на него и увидела в его глазах тоску и страдание: обширнейшие возможности трактовки термина «супружеские отношения» накладывали вето на многое.
— Я подожду тебя в коридоре, Джулия, — пробормотал Том, а в голове вертелось одно: «Никаких супружеских отношений в течение недели».
Чтобы скрыть волнение, он даже сделал вид, что прочищает горло. Ну уж нет! — решил он. Том по характеру был упрямым бунтарем, непослушным ребенком: если ему запрещают делать что-либо, он немедленно поступает наоборот. Позже, когда родители говорили ему, что нужно каждый день ходить в колледж и изучать там делопроизводство и компьютер, прежде чем открывать с Патриком собственное дело, он чувствовал жгучую досаду, такую же, как сейчас. Том до сих пор не имеет диплома об окончании колледжа, хоть и умудрился закончить институт, и очень жалеет об этом. А тогда он сказал родителям и в шутку и всерьез, что это их вина: если бы они не давили на него и не говорили, что ходить в колледж необходимо…
Том считал, что испытывает сильнейшее давление на собственные чувства с тех пор, как Дон Жуан и… а может, Самсон и… Нет, он не вспомнил никого, кто, будучи в браке, позволил бы себе подобное сексуальное сумасбродство, причем навязанное извне. Том действительно хотел Джулию, хотел, чтобы его жена лежала рядом с ним, учащенно дыша от его прикосновений, хотел ощутить жар ее кожи, хотел, чтобы их тела сплелись в едином порыве, чтобы они испытали блаженство от нежности и страсти.
Неожиданная мысль вернула его к реальности: эта мука будет длиться не одну неделю, потому что они заключили брачный контракт, который не предполагает близких отношений между ними. Вообще никаких близких отношений. Том испытывал сильное искушение обвинить юристов в том, что они узаконили такую вопиющую глупость, но потом вспомнил, что это была его идея.
— Джулия, что случилось? — выдохнул Том, чувствуя, как внутри него все сжалось от страха, и бросился к ней, ругая себя за то, что оставил ее одну.
Днем он по срочным делам заехал в офис, а вернувшись, увидел, что Джулия, попивая сок, смотрит телевизор, подложив под себя диванные подушки и приподняв ноги вверх — очевидно, чтобы снять напряжение и усталость. Когда же Том подошел к ней, она неожиданно разразилась бурными рыданиями. «Если случилось что-то плохое, почему она не позвонила мне в офис? — сразу подумал он. — Она же знала, что я весь день буду там!»
— Ничего страшного. Это пустяки.
— Пустяки?! Ты же плачешь.
— Просто я беременна.
У Тома отлегло от сердца.
— Думаю, тебе и мне это давно известно.
Он сел на диван рядом с Джулией, чувствуя ее тепло.
— Нет, я имею в виду другое: беременность заставляет меня плакать без видимых причин. Гормоны. Сначала я чувствую себя такой счастливой, что готова воспарить к небесам (младенцы все такие милые!), а потом вдруг…
— И все-таки есть же какая-то причина…
— Я очень рада тебя видеть, — призналась Джулия. — Я очень… скучала по тебе, Том.
— О, дорогая!..
Он поцеловал ее, не смог удержаться. Сначала он ощутил мягкую солоноватость ее губ от недавних рыданий, а потом почувствовал сладость апельсинового сока, который она пила. Их поцелуй был долгим и нежным.
«Если она опять расплачется…» Сначала, услышав жалобные посапывания, Том решил, что так оно и случилось, но потом догадался, что она просто наслаждается поцелуем и не собирается ни плакать, ни протестовать. Том подумал, что Джулия, так же как и он, нуждается в подобной эмоциональной встряске, чтобы кровь быстрее побежала по жилам.
Ее тело чутко отвечало на его прикосновения. Джулия сцепила руки у него за головой, щекоча его шею дыханием, потом Том почувствовал, как ее руки нежно взлохматили ему волосы. Он сильнее прижал ее к себе, и Джулия блаженно откинулась назад так, что, целуя ее, он мог чувствовать восхитительную упругость ее груди. Том ощутил, как напряглись и набухли ее соски, и ему захотелось ласкать и гладить их без конца. Он плавно провел рукой вдоль изгибов ее тела и стал торопливо расстегивать маленькие пуговки на ее блузке, одну за другой, до тех пор, пока шелковая ткань сама не соскользнула с плеч.
Насладившись ее жаркими губами, Том немного отстранился, чтобы рассмотреть ее восхитительную, высокую, молочного цвета грудь, и понял, что после целого дня, проведенного в мучительных попытках не думать об ее сексуальности, не может противиться охватившей его страсти. Том неторопливо расстегнул бюстгальтер и начал ласкать ее потрясающую грудь.
