— Пола хотела детей, я же предложил подождать… Кто знает, реши я иначе, все могло бы сложиться по-другому…

— Никто не в силах предугадать будущее, Рей.

— Если бы я не женился на ней, она была бы жива. — Эти слова, произнесенные очень тихо, эхом отозвались в комнате. — Не влюбляйся в меня, Стефани. Ты можешь поплатиться за это жизнью. — Она вздрогнула. Лицо Рея исказилось гримасой страдания. — Доминик больше подошла бы на эту роль…

Рей ушел, а Стефани еще очень долго раздумывала над его словами. Так что же все-таки произошло у них с Полой? Она так мало знала! Карин была права, говоря, что Рей будет любить только первую жену. Он, казалось, брал на себя всю вину за ее смерть. Но ведь авиакатастрофа, в которой погибли Пола и еще несколько пассажиров, произошла из-за технической неисправности. За что он винил себя? Или он сожалел, что не погиб вместе с ней? Теперь, познав любовь, Стефани понимала, как невыносима может стать жизнь, если человек теряет любимого.

Доминик больше подошла бы на эту роль. Какие чувства на самом деле испытывал Рей к ее сестре? Возможно, он выбрал Доминик, потому что та была единственной, сумевшей увлечь его? Может быть, ей следует ревновать его к сестре, а вовсе не к Поле?

Стефани страдала, задавая себе вопросы, на которые у нее не было ответов.

Остаток дня Рей провел у себя в кабинете. Он даже ужинал там, к огорчению Марии. Всю ночь Стефани пролежала, прислушиваясь к звуку его шагов. Только утром он поднялся наверх.

Конечно же, в Глазго намного прохладнее, чем на Канарских островах. Под стать британской погоде было и состояние Рея. От его тепла не осталось и следа. Он с головой окунулся в дела и решение проблем, которые вынудили его вернуться в родную Шотландию. Он тут же помчался в свой офис, даже не заехав домой.

Стефани, одна в доме, вспомнила его слова о том, что выбор у нее слишком мал: либо тонуть, либо плыть. Одно было совершенно очевидно: ее счастье было для него делом далеко не первостепенной важности.

Стефани собралась с силами и позвонила матери. Удивительно, но никаких жалоб по поводу того, что без дочери нарушался ее привычный образ жизни, не последовало. Джоан Хилл была в приподнятом настроении и никак не выказывала своего недовольства отсутствием дочери. Разговор с матерью озадачил Стефани. Несомненно, со временем поведению матери найдется объяснение, сейчас же у нее не было сил разгадывать загадку.

— Мистер Чедвик будет ужинать дома? — спросила служанка.

— Возможно, — уклончиво ответила Стефани, желая скрыть свое неведение.

Вечером она переоделась и села ужинать в одиночестве. Неужели так и будет? Нужно что-то делать… Все, что угодно, но из сложившейся ситуации надо как-то выходить.

Эриха дома не оказалось, и Стефани оставила ему сообщение на автоответчике, зная, что он обязательно позвонит, как только сможет. Как бы Рей ни возражал, но ей необходимо изменить положение вещей, иначе она сойдет с ума. Бездельничать было не по ней.

Вернувшись в гостиную, чтобы выпить кофе, она оторопела, увидев Рея. Он стоял, склонившись над блокнотом для рисования, и рассматривал ее наброски. Стефани бросилась к нему и схватила блокнот.

— Это личное, — резко сказала она.

— Никогда не думал, что у тебя талант художника…

— Вовсе нет, — твердо ответила она.

— Мне трудно судить, но я бы сказал, что это хорошие рисунки.

— Ты прав, не тебе судить.

В блокноте были зарисовки некоторых растений, которые она увидела на Канарах. Рисование для нее было приятным времяпрепровождением. Во всяком случае, Стефани не собиралась никому показывать свои рисунки. Блокнот оказался в гостиной, потому что она просто перелистывала его там, с тоской вспоминая остров.

— У меня нет способностей.

— Это не твои слова! Так утверждала твоя мать, я прав?

Стефани сжала губы, отказываясь отвечать. Она вспомнила, как когда-то в детстве Джоан говорила ей, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Сегодня она могла бы с этим согласиться, хотя считала, что ребенка в одиннадцать лет не стоит лишать надежд. Она прекрасно знала, что ее способности — ничто по сравнению с талантом матери. Но ей очень нравилось рисовать растения, ее привлекало совершенство природы. Ее рисунки не были такими яркими и броскими, как картины матери, но ей самой они нравились. Рисование было для Стефани очень личным делом, ее тайной, а Рей лишил ее этой тайны.

Внимательно посмотрев на Рея, Стефани заметила, что он очень устал. Об этом говорили и круги под глазами, и глубокие складки около рта. Сердце ее заныло, но она не позволила сочувствию хоть как-то проявить себя. Рей опустился в кресло.

— Кофе горячий?

— Возможно…

И опять Стефани не двинулась с места, он сам налил себе чашку.

— Ты боишься плохих отзывов, поэтому прячешь рисунки? Как же тебя воспитывали, если лишили собственного мнения? Мне казалось, что у тебя гораздо тверже характер, — сказал он с недовольством.

— Мой характер останется при мне. Я не собираюсь его менять!

— Не разыгрывай отважную маленькую героиню, дорогая. Я рад, что у тебя есть интересы помимо семьи. Кажется, ты пренебрегаешь талантом, которому многие позавидовали бы. А еще больше людей хотели бы любоваться твоими рисунками. Ты прекрасно видишь детали. У меня есть друг — путешественник, который провел половину жизни среди дикой природы, отыскивая новые виды растений. На этот раз он нашел новые орхидеи в Андах. Издатель хочет выпустить большой альбом с фотографиями растений, открытых моим другом. Но Клинт решил, что будет лучше поместить рисунки орхидей, а не их фотографии. Так что могу тебя познакомить, — предложил Рей как бы между прочим.

Предложение было лестным, но Стефани упрямо покачала головой.

— Я могу обойтись без твоей помощи.

Рей презрительно сощурил глаза.

— У тебя жизнь изнеженной красотки из привилегированного общества. Многие женщины могли бы тебе позавидовать…

Стефани смотрела на Рея и видела, как изменился его обычно здоровый цвет лица. Он устал… Но она опять решила не поддаваться эмоциям и не слушать сердца. Да, он устал, но… он выживет, сказала она себе.

— …А также комнатные собачки. Мне кажется, ты родился не в том веке. Я уже звонила Эриху по поводу рабо…

Она прервалась на полуслове, увидев злость, вспыхнувшую в его глазах. Рей вскочил на ноги. Усталости как не бывало.

— Ты виделась с ним? — процедил он сквозь зубы и добавил: — Я запрещаю это!

— Эрих — мой друг. — Стефани смутилась.

— Знаю… Почему только он в свое время не смог помочь тебе понять, насколько ты чувственна, Стефани?

— В тебе говорит ревнивец… — начала она, но Рей перебил:

— Я говорю как муж, которому не хочется, чтобы повсюду склоняли имя его жены и ставили под сомнение его отцовство. А кроме того, я никогда не отдаю того, что принадлежит мне.

— Я не принадлежу тебе и никогда не буду принадлежать, и ты не будешь решать, с кем мне дружить!

Рей упомянул ребенка, а у нее все внутри перевернулось. Сегодня утром она даже заглядывала в календарь, чтобы удостовериться, не ошиблась ли она датой, и заволновалась.

Ошибки не было… Наверное, слишком рано еще говорить, успокаивала она себя, но где-то в глубине души Стефани уже не сомневалась.

— Сегодня я обедал с твоей сестрой.

Столь неожиданная новость застала ее врасплох.

— С Доминик? Не может быть! — ответила Стефани еле слышно. — Она бы зашла повидаться со мной.

— Не сомневаюсь, что она так и сделает.

Стефани не знала, что и подумать.

— Почему же она встречалась с тобой? — спросила она недоверчиво.

— Полагаю, ей просто приятно мое общество.

— Оставь Доминик в покое, Рей! Хватит того, что ты уже разрушил одну жизнь…

— Твоя сестра сама домогалась меня, — сказал он безразличным голосом.

Пока она сидела здесь одна, пытаясь примириться с новой для нее жизнью, с новым домом, он обедал с ее сестрой! Ну что ж! И это она переживет!