Ресторан находился неподалеку, и Брендон предложил прогуляться пешком.

Сидара он с собой не взял. Вместо этого у него в руках была белая трость. Линн попыталась предложить свою помощь, однако он вежливо, но твердо ее отверг. Наблюдая, как он уверенно выбирает путь, она не могла не восхищаться им.

— Если бы со мной случилось нечто подобное, я бы, наверное, не покидала дома из боязни ходить всегда с ободранными коленками. Если бы не сломала себе шею в первую же прогулку.

— Раньше я тоже так думал, — Брендон криво усмехнулся. — Однако жизнь показала, что я ошибался: ко всему можно привыкнуть, как бы тяжело ни было поначалу. Гораздо сложнее тем, кто слеп от рождения. Конечно, можно предположить, что другие органы чувств у них развиты лучше, чем у меня, но, стоит мне подумать, что они ничего не видели и никогданичего не увидят, мне становится не по себе. У меня, по крайней мере, есть воспоминания. Утешение слабое, но эффективное. Особенно когда обида на жизнь переполняет сердце и ты начинаешь жалеть себя, вместо того чтобы приспосабливаться к тому, чего уже нельзя изменить.

В какой-то момент его голос сорвался, но через секунду он снова овладел собой.

Однако Линн это заметила и посочувствовала ему от всей души. Было очевидно, что, он так и не смирился со своим недугом. И она не могла обвинять его за это.

Сколько еще таких мужественных людей, которые не сдаются, не опускают руки, а начинают жить по новым для них правилам, в отличие от зажравшихся обывателей, у которых есть все для счастья, но они вечно чем-то недовольны?

— Наверное, есть специально созданные центры помощи для людей, которые по какой-то причине потеряли зрение?

— Конечно. Там работают специалисты, которые учат ориентироваться в пространстве, азбуке Брайля и многому другому. Курс довольно длительный, но для каждого он индивидуален. Мне, к примеру, потребовалось три семестра и еще шесть недель занятий на дому.

— Три семестра и шесть недель на дому! — ахнула Линн. — Наверное, это было дорого?

— Особенно индивидуальные занятия, — кивнул он. — К счастью, мои родители могли это позволить. Но дело того стоило. Потому что в школе для слепых преподавателя назначают, а среди них встречаются и профессионалы, и те, которых таковыми можно назвать с натяжкой. После курса в школе нам посоветовали пригласить Шейлу. Она тонкий психолог и очень хороший человек — это уже я говорю. Ее помощь была неоценима. Именно благодаря ей я поверил, что слепота — это еще не конец света.

— А как тебе удается работать юристом? Ведь у них очень много бумажной работы.

— Здесь на помощь приходят компьютерные технологии. У меня установлена программа, преобразовывающая знаки в звуки и наоборот, поэтому я легко могу пользоваться Интернетом и электронной почтой. Полно, конечно, и других интересных штуковин, но, кроме работы, я, по большому счету, предпочитаю пользоваться только голосовыми часами.

— Ты удивительный! — пылко воскликнула она.

— Нет, — Брендон покачал головой, — просто обычный человек, живущий и воспринимающий мир немножечко по-другому, чем, например, ты или я сам десять лет назад.

— Нет, — не согласилась Линн. — Ты удивительный. Ты справляешься с житейскими проблемами получше иного зрячего!

— Поверь, если человек хочет чему-нибудь научиться и особенно — хочет жить, — он подчеркнул последний глагол, — то я не вижу для него никаких преград.

— Может быть.

Она не стала спорить, хотя осталась при своем мнении. Он — необыкновенный человек. Просто не придает этому значения.

— Так, кажется, дошли, — Брендон остановился у входа в ресторан. — Вот сейчас мне твоя помощь понадобится, чтобы нас не попросили из ресторана. Вашу руку, мадам, — он склонился в шутливом поклоне и снял с головы несуществующую шляпу. — Заранее прошу прощения, что не смогу исполнить прямые обязанности кавалера.

— Нет проблем.

— Кажется, я немного увлекся. Просто прижми руку к боку, а я возьму тебя за локоть. Так мне будет удобнее следовать за тобой, — пояснил он.

Они сдали верхнюю одежду и проследовали за официантом.

Линн была рада оказать ему хотя бы такую небольшую услугу, потому что ничего другого он бы не принял. За то короткое время, что они знакомы, она поняла одно: Брендон во всем привык полагаться на себя и не хочет ни от кого зависеть. Решение настоящего мужчины. Она уважала его за это.

— Так, кажется, наш столик. Стул по левую руку от тебя, — Линн остановилась рядом с официантом.

Он убрал руку, и ее охватило щемящее чувство пустоты. Велев себе не валять дурака, она дождалась, пока он сядет, и опустилась на стул напротив.

Брендон поморщился, словно от боли.

— Что-то не так?

— Все в порядке, — недовольно сказал он, но потом все же нашел в себе силы улыбнуться. — Просто меня взбесило, что я не могу делать то, что воспитанный мужчина просто обязан делать, если приглашает женщину в ресторан.

— В общем-то, для меня это не так уж и важно.

Небрежная легкость ее тона не обманула Брендона.

— Ни за что не поверю, что мужчины, приглашающие тебя на свидание, были до такой степени невоспитанны, что забывали открыть дверь или отодвинуть стул.

— Придется поверить.

— Тогда эти мужчины просто дикари и не заслуживают внимания такой умной и милой девушки, как ты, — категорично заявил он.

— Спасибо за комплимент. Я тоже так думала, но…

Линн вовремя прикусила язык, вспомнив, что он не знает, кем она была в прошлом. Брендон даже не подозревает, что ужинает с женщиной, которая еще год назад была лицом журнала «Спорте иллюстрейтед» и одной из самой высокооплачиваемых супермоделей.

— Но… — предложил ей продолжить Брендон.

— Но иногда это обнаруживалось слишком поздно, — уклончиво ответила она.

Точнее не иногда, а почти всегда, мысленно добавила Линн.

Мужчин, добивающихся ее расположения, как правило, интересовала популярность, которую они приобретали после свидания с ней, а не она сама.

— Неужели все было так плохо?

— Как правило, да, — на ее лице появилась кривая улыбка. — Правда, однажды я уже подумала, что встретила принца, но оказалось, что это не моя сказка, а я не та принцесса. От моих поцелуев он превратился в жабу.

— В народной сказке фигурирует лягушка, — заметил Брендон.

— Нет, он оказался именно жабой: подлой, скользкой и мерзкой, — процедила она.

— Не представляю, какое преступление должен совершить мужчина, чтобы добрая и отзывчивая женщина так о нем отзывалась.

Линн подумала, стоит ли рассказать ему о Джереми. Воспоминания о том, как он с ней поступил, иногда до сих пор вызывали в ней глухую ярость и обиду. Как же глупа и доверчива была она, поверив, что он любит ее!..

— Линн? — вторгся в ее смятенные мысли слегка недоуменный голос Брендона.

А-а-а, была не была! Она мысленно махнула рукой.

— Когда мы встретились, я была очень молода и не разбиралась в мужчинах. Он происходил из богатой и известной английской семьи. Единственный сын, — в ее словах проскользнула горечь. — Родители связывали с ним огромные надежды и просто не могли позволить ему жениться на женщине не своего круга. Несмотря на молодость, я его очень сильно любила и была уверена в его любви. По крайней мере, влюбленного он изображал мастерски. Я уже начала задумываться о свадьбе, когда он неожиданно женился на другой — с благословения родителей, естественно! — и предложил мне стать его любовницей.

— Самодовольная скотина! — вдруг выругался Брендон.

Линн слабо улыбнулась.

— Примерно так же подумала и я. — Она замолчала, однако все же потом сказала: — Как видишь, моя история новизной не блещет. У каждого второго найдется что-нибудь подобное.

— Верно, найдется, — задумчиво ответил он. — Ну что ж, откровенность за откровенность. Хочу, чтоб ты знала: сейчас ты ужинаешь еще с одной разновидностью жаб.

На секунду Линн лишилась дара речи, но затем горячо запротестовала: