— Тань, ты что?

Она спрятала улыбку.

— Хорошо, не буду. Тёма, будь умницей, я тебя очень прошу. Не бегай и не дерись.

Зазвенел звонок, и Таня вздрогнула от неожиданности. А Артём кивнул со знанием дела.

— Вот и я о том же…

Оставив несчастного ребёнка учиться, точнее, мучиться, Самойлова поехала на работу. Весь офис, наверняка, вздохнул спокойно, когда она пришла. Теперь снова начнёт честно исполнять свои обязанности, и на других ничего сваливать не будет.

На какое-то время и, правда, позабыла обо всём, погрузившись в работу. Оторвалась только через несколько часов, когда в её кабинет заглянул Стержаков.

— Как приятно видеть тебя на рабочем месте, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Какая-то стабильность чувствуется.

Она улыбнулась, но вышло немного натянуто.

— Здравствуй, Борь. Совещание?

— Скоро начнём, — он прошёл к её столу и изучающе посмотрел на неё. — Ну что, как отпуск?

Татьяна неопределённо пожала плечами.

— Дома. Тёмка всё-таки головой ударился, особо никуда ходить нельзя было.

Стержаков задумчиво хмыкнул.

— Ты теперь ни о чём другом говорить не можешь? Только об этом ребёнке? Таня, что происходит?

— Просто для меня это важно.

— Вот в чём дело? — Борис присел на стул и с минуту наблюдал за тем, как она усердно избегает его взгляда. — Чужой ребёнок и для тебя это важно. А он мальчишка не промах. Папа у него такой же?

Она вздохнула и отложила в сторону ручку.

— Боря, что ты хочешь от меня?

Он покачал головой.

— Ничего. Просто пытаюсь прояснить ситуацию. Насколько я понимаю, мамы у этого ребёнка нет. Ты решила её заменить?

Таня почувствовала просыпающееся раздражение.

— Боря, зачем ты так себя ведёшь? Ты же сам понимаешь, что это неправильно.

— А чем неправильно? Знаешь, у меня в последнее время такое чувство, что я третий лишний. То есть, даже четвёртый. Тебе всегда не до меня. У тебя на уме только этот ребёнок. И папа его. А я какую роль во всей этой истории играю? Таня, в чём проблема? Материнский инстинкт проснулся? Но тебе не кажется, что проявлять его стоит со своим ребёнком, а не с чужим? И мы с тобой об этом говорили, и ты обещала подумать. Разве нет?

Она снова взяла ручку и принялась нервно крутить её между пальцев.

— Этот мальчик мне не чужой, зря ты так говоришь.

Борис печально усмехнулся.

— Понятно. Опять уходишь от темы.

Таня не ответила, а он покачал головой.

— Ты совершаешь ошибку, Таня.

— Не говори мне об ошибках! Я о них знаю, как никто!

Стержаков поднялся.

— Ну что ж, значит, не мне тебя учить.

Она посмотрела ему вслед. Наверное, надо было ему всё сказать прямо, но она смалодушничала. Да он и сам всё понял. Вон как расстроился.

Самойлова чувствовала себя виноватой. А ведь им как-то ещё работать вместе.

На совещании изо всех сил проявляла служебное рвение и пыталась всем показать, что её недельный отпуск никак не повлиял и она в курсе всех дел. Но Стержаков продолжал хмуриться, это все видели, и только иногда кивал, соглашаясь с её словами.

А потом у неё зазвонил телефон, а она вместо того, чтобы проигнорировать звонок, как поступала обычно на совещаниях, извинилась и отошла к окну. Кинула быстрый взгляд на Бориса, который недовольно смотрел на неё.

Но на этот звонок она ответила бы даже под страхом смертной казни. Ей звонил Роман. Сам, в первый раз ей звонил. Да у неё сердце заходилось от одной мысли о том, что он думает о ней даже на работе!

— Привет. Как дела? — Баринов привычно растягивал слова, и Таня знала, что это верный признак его хорошего настроения.

— Хорошо, — тихо проговорила она в трубку.

— Я не вовремя?

— У нас совещание.

— Ясно. Ну что ж, совещайся, — усмехнулся он.

— Ты просто так звонишь? — забеспокоилась она.

Роман замялся.

— Вообще-то нет. Хотел тебя попросить Тёмку из школы забрать. У меня… очень важное дело образовалось.

Татьяна задумалась.

— А во сколько?

— В половине третьего… Тань, ладно, я что-нибудь придумаю, нечего тебе срываться.

— Рома, я заберу его. В это время я могу.

— Правда? — обрадовался он. — Я исполню любое твоё желание! — пообещал он.

Она улыбнулась.

— Это очень смелое заявление с твоей стороны!

— Я справлюсь, — уверенно заявил он.

Татьяна выключила телефон и ещё пару секунд постояла, прижав трубку к груди и щурясь от счастья. А когда вернулась к столу, сразу же натолкнулась на тяжёлый взгляд Бориса. Пришлось приложить усилие, чтобы убрать с лица глупую улыбку и вести себя как ни в чём не бывало.

Больше в этот день она постаралась Борису на глаза не попадаться и из офиса, без четверти два, ускользнула почти тайком, только секретарше шепнула, что уезжает по делу. И лишь оказавшись на улице, вздохнула с облегчением.

В школе было уж не так шумно, как утром, не было суеты. Таня прошла по коридору, прислушиваясь к тому, как отзывается эхом стук её каблуков под высоким потолком, и почему-то подумала, что в учебных заведениях всегда есть эхо. Подошла к нужной двери, постучала и осторожно заглянула в класс. Урока уже не было, дети сидели, разделившись на группы, и что-то там между собой обсуждали и играли. Тёмкин голос разносился по всему классу и почти тут же раздался строгий окрик учительницы:

— Баринов! Артём, поспокойнее!

Таня улыбнулась.

Тёмка поднял голову, собираясь что-то ответить, но заметил в дверях Татьяну и вскочил. Схватил рюкзак, махнул друзьям рукой и вприпрыжку побежал к ней.

— Наконец-то! Я уже замучался!

Она ахнула.

— Что это ты замучался?

— Ждать! Я устал, у нас было целых шесть уроков! Это вам с папой на работе хорошо, вы начальники!

Самойлова только головой покачала. Они попрощались с учительницей, и вышли из класса.

— А мы, значит, с папой на работе ничего не делаем?

Тёмка хитро заулыбался.

— Я видел, как папа работает! Кстати, ты знаешь, что я когда вырасту, тоже директором буду?

В этот раз Таня рассмеялась.

— Болтун ты, Тёмка!

— Правда! Можешь у папы спросить!

— Обязательно спрошу. И быть генеральным директором компании на самом деле очень большой труд. Поставить дело так, чтобы всё работало, как один отлаженный механизм. Это очень трудно. Нужно, чтобы тебя уважали.

— А папу уважают. Он только крикнет — и все сразу работать начинают.

Таня с улыбкой согласилась.

— Да, это он умеет.

— Тань, а мы в магазин пойдём?

— А что ты хочешь в магазине? — Она присела на лавку, наблюдая за тем, как он надевает куртку.

— Журнал, — быстро ответил Артём. — Серёжка сегодня журнал принёс такой классный, про человека-паука! Там наклейки разные! Купишь мне такой журнал? Он у нас в супермаркете продаётся.

Она кивнула.

— Куплю. Заодно продукты купим. Всё молоко вчера выпил?

— Ага.

— Артём.

— Да.

— Вот так.

— А папа куда уехал?

Татьяна пожала плечами.

— Сказал, что по важному делу.

— А-а… Таня, а ты теперь с нами жить будешь?

Она как раз завязывала ему шарф, и руки замерли, посмотрела на него в смятении.

— Я не знаю, Тём… Мы с папой об этом ещё не говорили.

— А хочешь, я с ним поговорю?

— О чём? — растерялась Таня.

— Ну как… попрошу его.

— Ты хочешь, чтобы я жила с вами? — затаив дыхание, спросила она.

Тёмка её смущения не замечал, пожал плечами, а потом кивнул.

— С тобой весело. И папа больше не будет кормить меня подгоревшей яичницей.

Таня смотрела на мальчика, закусив губу от волнения.

— А я буду кормить тебя кашей, — предупредила она. Тёмка снова кивнул.

— Я знаю. И руки надо будет мыть. Но плюсов всё равно больше!

Таня не знала — плакать ей или смеяться. А потом просто притянула его к себе и поцеловала в щёку. Артём засопротивлялся, а когда она его отпустила, возмущённо посмотрел:

— Мы же в школе! Вдруг увидит кто?