— Ничего я не ожидала увидеть. Если бы я обнаружила что-нибудь в этом роде, то, вероятно, пошла бы за тобой.
— Вероятно? — В темноте снова сверкнула белозубая улыбка Буна. — А что ты делаешь, когда меня нет, и Томас Т. лежит со сломанной ногой? Кого тогда зовешь?
— Но до этого еще ни разу не доходило…
— А если бы дошло?.. — настаивал он.
— Я думаю, взяла бы ружье из кабинета Томаса Т.
Бун тяжело вздохнул.
— И застрелила бы себя. Я в этом не сомневаюсь.
Он не стал продолжать, и Кит была ему благодарна за это: она действительно со многим не могла справиться теперь, когда Томас Т. сломал ногу.
Спорить ей совсем не хотелось. Сидя на утрамбованной земле рядом с Буном под струящимся лунным светом, она хотела только одного — чтобы это волшебство продолжалось как можно дольше. Это, может быть, самые глупые минуты в ее жизни, но в то же время они не лишены приятности. Вдруг она совершенно автоматически посмотрела на свою ночную рубашку и перевела глаза на одежду Буна.
— Боже, ты в джинсах! — воскликнула она. — И ботинки надел. И простую старую рабочую рубашку! Чудеса, да и только!
— Что я могу тебе на это сказать? — Он пожал плечами и широко раскинул руки. — «В чужой монастырь со своим уставом не ходят»… или в данном случае — в техасский монастырь…
Он встал, затем нагнулся и подал ей руку, помогая встать.
После минутного колебания она приняла его помощь. Бун все больше и больше становился похожим на прежнего Буна, от которого она была без ума — в молодости, конечно. Но еще многого в нем она не могла понять.
— Почему ты выбрал время, когда никого вокруг нет, чтобы объезжать Бандита? — выпалила она. — Это потому, что тебе не понравилось, что сказал Бад?..
— Мне никому ничего не надо доказывать, Китти. Разумеется, и Баду Вильямсу тоже. — Он все еще держал ее руку в своей, но не так крепко.
— А если?.. — Она не договорила последнее слово — «мне».
— Пожалуй, только в этом случае, Китти Маккри. — Теперь слова тянулись, как густой мед. — Но не говори мне, что ты плохо обо мне думаешь!
— Не скажу, если ты будешь таким, как сейчас.
— Каким?
— Таким, — она беспомощно пожала плечами, — как тот Бун, которого я знала до того, как он уехал. Если хочешь знать правду, меня не очень волнуешь ты такой, каким стал.
— О, я очень хочу знать правду.
Она сузила глаза, пытаясь лучше рассмотреть выражение его лица, чтобы определить, до какой степени он искренен.
— Важные юристы международного класса — не в моем вкусе, — сказала она беззаботно. Затем легонько освободила свою руку.
— Но я теперь такой. — К нему вернулась серьезность. — И я чертовски много работал, чтобы добиться этого.
— Знаешь, что всегда говорит Томас Т.? «Можно забрать мальчика из страны…»
— «…но нельзя лишить его этой страны!» Да, это я знаю. Но в данном случае он ошибается. Это… — он показал на свою одежду, — всего лишь прогулка по тропе воспоминаний. Я нашел эти вещи в моем стенном шкафу и не смог устоять перед соблазном надеть их.
— Я думаю, что сейчас ты и есть настоящий, — упрямо проговорила она.
Бун громко рассмеялся.
— Я не Джон Уэйн, Китти. И даже не Кевин Костнер, черт возьми! Я хороший адвокат-янки, который поедает на завтрак таких девочек, как ты. — Он сделал шаг по направлению к ней.
Она отступила соответственно тоже на шаг.
— Я тебе не верю! Во всяком случае, не хочу верить.
— Как хочешь. Просто не питай надежды, что в какой-то момент я начну смотреть на вещи твоими глазами — этого никогда не случится.
От его слов у нее по спине поползли мурашки.
— Время покажет, — сказала она резко. — Еще раз прими мои извинения. Я уверена, что даже Джеси не смог бы объездить Бандита лучше, чем ты.
— Даже Джеси? Хм… Я польщен.
— Ты должен быть польщен. — Она вызывающе подняла подбородок. — Да, польщен, потому что этот раунд выиграла лошадь. Конечно, не без помощи галерки.
Бросив последний оскорбленный взгляд в его направлении, Кит приподняла подол ночной рубашки и быстро пошла, освещаемая лунным светом. За ее спиной раздался его смех.
Этот смех преследовал девушку во сне.
Рита Лопес заехала на следующий день, чтобы забрать папку, которую она забыла накануне. Потягивая вместе с Кит лимонад на застекленной веранде, она, тяжело вздохнув, откинулась на спинку плетеного стула.
— Дни Шоудауна будут моим концом, — изрекла она. — Гарри Микс пытается трусливо сбежать, и если он это сделает, то нам всем крышка.
Кит, наблюдавшая в это время, как Бун пересекал двор ранчо, попыталась переключить свое внимание на Риту, но это ей не удалось. Сегодня Бун выглядел таким холеным, таким ухоженным… Она подумала, уж не было ли у нее галлюцинаций прошлой ночью? Но вот Бун исчез за углом дома, и она повернулась к Рите с вопросом:
— Какую роль играет Гарри?
— Буна — Таинственного Вооруженного Бандита. Хотя на эту роль больше бы подошел Бад Вильямс, у него менталитет гангстера, это уж точно.
— Это какой же?
Рита подняла одну бровь.
— Готовность идти напролом, не разбирая дороги.
Она была столь довольна собой, что Кит засмеялась.
— Да, Бад такой. А тогда кто будет играть Благородного Шерифа Джека?
— Действительно, кто? — вздохнула Рита. — Бун был бы великолепен в этой роли, я имею в виду — твой Бун. Как ты думаешь, мы сумеем его уговорить?
— Он не «мой Бун». И кто это «мы»?
— Мы — это ты, я, Томас Т., все исполнители, мэр и жители Шоудауна.
Кит покачала головой.
— Это исключено — прежде всего, потому, что он не собирается пробыть здесь так долго. Ну и, во-вторых, он не хочет иметь никакого отношения к подобным делам. Он очень изменился, Рита, за это время.
— Может, он и изменился, но ведь он — Таггарт! — возмутилась Рита. — Это его прапрабабушка, или кто бы там ни был, положила начало всей этой истории.
— Он даже не будет этого слушать. Поверь мне.
— Да ведь раньше он участвовал, и очень хорошо, сказала бы я. А сейчас, я уверена, сыграет даже лучше. — Рита улыбнулась. — Тогда он был очаровательным юношей. А теперь… стал еще лучше!
В ее словах звучало столько заманчивого соблазна!
— Попытайся, конечно, — сказала Кит, — но боюсь, что ты зря потратишь время… Однако спросить надо…
Внутренняя дверь открылась, и на веранду вошел Бун.
— О чем спросить? — задал он вопрос и с опозданием добавил: — Привет, Рита! Как поживаешь?
Рита выпрямилась на стуле и поставила свой пустой стакан на маленький столик.
— Да как тебе сказать… Сколько времени ты собираешься пробыть в городе, Бун?
Он с вежливым удивлением приподнял брови.
— Думаю, недолго. И это мое «недолго» означает — четыре недели.
Рита бросила торопливый взгляд на Кит, но та сидела будто неживая, с широко раскрытыми глазами.
— Не хотел бы ты сыграть Шерифа Джека на Днях Шоудауна?
— Благодарю, нисколько.
— Нет, ты меня не благодари, — Рита ослепительно ему улыбнулась, — а приходи на заседание Комитета, и я представлю тебя как…
— Рита!
Она сморгнула.
— Да?
— Спасибо, но нет. Я уже перерос тот возраст, когда любят переодеваться и играть ковбоев.
Рита тоже широко раскрыла глаза, в них читалась настоящая тревога.
— Если это правда, то мне тебя жаль, Дэниел Бун Таггарт! Ты еще скажешь мне, что не веришь в волшебство?
— Попридержи язык! — Губы Буна дернулись. (Он хотел улыбнуться?) — Я из Нью-Йорка! И у меня имеются сомнения в достоверности нашей местной легенды.
— Ты что, хочешь сорвать нам праздник? — вмешалась Кит. — Тебе предлагают играть Благородного Шерифа — это самый лучший персонаж!
Бун пересек веранду, взял кувшин с лимонадом и поискал глазами свободный стакан. Не найдя его, он налил лимонад в пустой стакан Кит и выпил залпом.
— Нет, не хочу, — сказал он, быстро облизав кончиком языка углы рта. — Как известно всему миру, похождения моей многократной прабабушки отмечаются каждый год. И это представляет для меня чисто собственнический интерес. — Он поставил стакан и пошел к двери. — Бедная Роза! Готов поспорить, она никогда не была похожа на ту жеманную ханжу, которая ежегодно шествует на Днях Шоудауна. — Он улыбнулся странной улыбкой. — Очень плохо, что нельзя все узнать поточнее. Мы могли бы изменить представление, сделать его более достоверным.
