Наконец Корк нарушил молчание.
– Ты слышал, что отец Нико вылетел с работы? Если бы не Нико, всей семье пришлось бы стоять в очереди за бесплатной похлебкой.
– Как Нико объясняет, откуда у него деньги?
– Никто у него не спрашивает, – сказал Корк. – Послушай, я все хотел тебе сказать: Хукс не хочет, чтобы мы и дальше грабили Марипозу, а если мы будем продолжать, то больше не сможем использовать Луку в качестве посредника.
– Это еще почему?
– Слишком опасно. Мы сидим у Марипозы занозой в заднице. – Посмотрев на улицу, Корк снова повернулся к Сонни. – Нам нужно заняться чем-то другим: разбоем, похищением или еще чем-нибудь.
– О похищениях забудь, – сказал Сонни. – Ты что, спятил? – Не дождавшись ответа Корка, он добавил: – Дай мне пораскинуть мозгами. Я обязательно придумаю, что делать дальше.
– Хорошо, – сказал Корк. – Но не тяни слишком долго. Со мной-то все в порядке, но у Ромеро вся семья окажется на улице, если близнецы перестанут приносить домой бабки.
– Господи, – пробормотал Сонни, – у нас что, Администрация общественных работ[22]?
– Можно сказать, мы выполняем Закон о восстановлении национальной промышленности[23], – усмехнулся Корк.
Сонни посмотрел на него, и оба прыснули.
– Мы – это и есть «Новый курс», – давясь от смеха, сказал Сонни.
Корк надвинул шляпу на глаза.
– Господи, как же я пьян, – сказал он.
Вздохнув, Сонни сказал:
– Мне нужно будет поговорить с отцом. Эта необходимость каждое утро таскаться на работу меня убивает.
– И ты ему признаешься, – произнес Корк сквозь шляпу, сползшую на лицо, – что хочешь стать гангстером?
– Я гангстер, – сказал Сонни, – как и он. Единственная разница в том, что отец пытается делать вид, будто он законопослушный бизнесмен.
– Он законопослушный бизнесмен, – сказал Корк. – Он руководит компанией «Дженко пура», торгующей оливковым маслом.
– Совершенно верно, – согласился Сонни, – и все бакалейные лавки в городе предпочитают закупать «Дженко пура», если не желают страховать свое имущество от пожара.
– Ну хорошо, твой отец ведет свой бизнес жестко, – сказал Корк. Выпрямившись, он поправил шляпу на голове. – Но, приятель, разве без этого можно добиться успеха в бизнесе?
– Да, конечно, – сказал Сонни, – но законопослушные бизнесмены не занимаются игорными притонами, тотализатором, ростовщичеством, профсоюзами и всем прочим из папиного арсенала. Зачем ему притворяться, будто он не тот, кто есть на самом деле? – Откинувшись назад, он посмотрел на Корка так, словно действительно надеялся услышать от него ответ. – Все те, кто становится у отца на пути, умирают. Понимаешь, на мой взгляд, это делает его гангстером.
– По мне, разницы между ними никакой – что бизнесмены, что гангстеры, – сказал Корк. Он улыбнулся Сонни, и у него зажглись глаза. – Ты видел братьев Ромеро с «масленками»? – Он сделал вид, будто держит в руках пистолет-пулемет. – «Даю тебе последний шанс, Рико! Ты выйдешь сам или же ты предпочитаешь, чтобы тебя вынесли?»[24] – Корк изобразил, будто стреляет, после чего задергался на сиденье, налетая на дверь и на приборную панель.
Сонни со смехом вышел из машины.
– Пошли, – сказал он. – Через несколько часов мне уже нужно будет быть на работе.
Выбравшись на тротуар, Корк поднял голову и вдруг выругался.
– Проклятие! – пробормотал он, отшатнувшись к машине, и, качаясь на ногах, поспешил к дворику перед булочной, где его вырвало на траву.
В доме над булочной открылось окно, и Эйлин высунула голову.
– Ой, матерь божья! – пробормотала она.
У нее были те же самые золотисто-соломенные волосы, как и у ее брата, обрамлявшие узкое лицо. В свете фонаря сверкнули ее черные глаза.
Сонни развел руками, показывая: «А я что могу поделать?».
– Корк попросил, чтобы я привез его сюда, – сказал он, стараясь говорить громко, но в то же время не перейти на крик.
– Тащи его наверх, – сказала Эйлин, закрывая окно.
– Со мной все в порядке. – Выпрямившись, Корк сделал глубокий вдох. – Мне лучше. – Он махнул рукой, отпуская Сонни. – Можешь уезжать. Я сам дойду.
– Точно?
– Точно, – заверил его Корк. Порывшись в кармане, он вытащил связку ключей. – Уезжай, – повторил он, снова махнув рукой.
Сонни проследил взглядом, как его друг сначала мучительно выбирает из связки нужный ключ, затем пытается вставить его в замочную скважину.
– Cazzo! – пробормотал он. – Сколько же ты выпил?
– Дружище, ты лучше просто открой дверь, хорошо? Все будет в порядке, как только разрешится проклятая тайна этой двери.
Взяв у Корка ключи, Сонни отпер дверь.
– Дверь в квартиру Эйлин также будет заперта, – напомнил он.
– Ага, будет, точно, – подтвердил Корк, нарочно усиливая свой ирландский акцент, как ему нравилось время от времени делать.
– Пошли. – Обхватив Корка за пояс, Сонни повел его вверх по лестнице.
– А ты отличный друг, Сонни Корлеоне, – чересчур громко произнес Корк.
– Кончай это, хорошо? – остановил его Сонни. – Ты разбудишь весь дом.
Услышав, как ребята поднимаются по лестнице, Эйлин приоткрыла дверь в спальню дочери и заглянула внутрь. Кейтлин крепко спала, обнимая желто-коричневого плюшевого жирафа, которого она называла Бу – по причинам, не ведомым человечеству. Девочка привязалась к игрушке вскоре после смерти отца и вот уже несколько лет не расставалась с ней. Плюш уже вытерся, краски выцвели, игрушка теперь мало напоминала жирафа, – однако чем еще мог быть для ребенка этот мягкий комок желтой и коричневой ткани с длинной шеей?
Натянув одеяло дочери под подбородок, Эйлин расправила ей волосы.
Пройдя на кухню, она сполоснула кофейник и достала из буфета банку кофе. Услышав, как за спиной открылась дверь и на кухню вошел Сонни, буквально волоча Корка, Эйлин обернулась и сердито подбоченилась.
– Эй, вы, двое, вы только посмотрите на себя!
– А, сестренка, – пробормотал Корк. Высвободившись из объятий Сонни, он выпрямился. – Я трезв как стеклышко. – Стащив с головы шляпу, он пригладил волосы.
– По твоему виду никак не скажешь, – проворчала Эйлин.
– Мы с ребятами погуляли, отметили одно событие, – сказал Корк.
Эйлин смерила Сонни ледяным взглядом и, повернувшись к брату, сказала:
– Видишь вот это? – Она указала на газету на столе. – Специально оставила для вас. Для вас обоих, – добавила она, выразительно посмотрев на Сонни.
Осторожно приблизившись к столу, Корк склонился над газетой и, прищурившись, уставился на фотографию одетого с иголочки молодого мужчины, который лежал распростертый на улице, разбрызгав мозги по асфальту. Рядом валялась новенькая соломенная шляпа.
– А, это же «Миррор», – пробормотал Корк. – Вечно они гоняются за сенсациями!
– Конечно, – сказала Эйлин. – И к вам это не имеет никакого отношения, да?
– А, сестричка, – сказал Корк, переворачивая газету.
– И я не пролью по тебе ни одной слезинки, Бобби Коркоран!
– Пожалуй, мне пора идти, – сказал Сонни. Он стоял в дверях, держа в руках шляпу.
Эйлин посмотрела на него, и ее жесткий взгляд несколько смягчился.
– Я приготовлю кофе, – сказала она, поворачиваясь спиной к ребятам и беря кофейник.
– Не-ет, – сказал Корк, – я пас. Мне не надо.
– Мне утром на работу, – сказал Сонни.
– Чудесно, – сказала Эйлин. – Тогда я приготовлю только на себя. Раз уж вы меня разбудили, я теперь все равно не засну до самого утра.
– А, сестренка, – сказал Корк, – я просто хотел увидеть Кейтлин и позавтракать с нею.
Отпустив стол, за который держался обеими руками, он шагнул к раковине и пошатнулся. Сонни успел подхватить его, не дав упасть на пол.
– Что ты делаешь! – воскликнула Эйлин. Она повернулась к Сонни. – Помоги отвести его в спальню, хорошо? Постель уже готова.