Том старался изо всех сил, чтобы порадовать Вито, – однако никакие его усилия не могли сделать его сыном Вито. И ничто не могло вернуть ему его родного отца. Вот почему Сонни не мог по-настоящему на него злиться, поэтому, а также в память о том дне, когда он нашел его на улице, сидящим на колченогом стуле с мешком на голове, когда Том сказал ему: «Я слепну, Сонни!», – это воспоминание жило в сердце Сонни, такое же живое, как будто все это случилось только вчера.

Из кухни песней донесся мамин голос:

– Сантино! Ужин почти готов! Почему я не слышу шума воды в ванной?

– Я спущусь через десять минут, ма! – крикнул в ответ Сонни.

Спрыгнув с кровати, он расстегнул рубашку, достал из шкафчика халат и накинул его на себя. Пошарив в глубине самой верхней полки, нашел задвинутую туда картонную коробку. Открыв коробку, достал новую темно-синюю фетровую шляпу и надел ее. Закрыв дверцу шкафчика, покрутился перед зеркалом на двери, любуясь собой. Опустив поля на лоб, чуть сдвинул шляпу вправо. Улыбнувшись себе широкой улыбкой, открывшей ровные белоснежные зубы, бросил шляпу обратно в коробку и убрал ее на полку.

– Сантино! – окликнула его Кармелла.

– Уже иду, ма! – ответил Сонни, спеша выйти из комнаты.

Сразу после полуночи заведение Джука было заполнено щеголями в цилиндрах и смокингах и дамами, замотанными в шелка и меха. На сцене тромбонист, нацелив горловину своего инструмента в потолок, работал одной рукой кулисой, а другой – сурдинкой. Остальные музыканты подвывали ему джазовую версию «Она его обидела». Барабанщик подался вперед со своего насеста так, что едва не касался лицом малого барабана, и отбивал ритм, окутанный покрывалом своих личных звуков. На танцплощадке пары толкались друг с другом, смеялись и обливались по́том, то и дело прикладываясь к серебристым или обернутым кожей фляжкам. По просторному залу между столиками сновали среди посетителей в дорогой одежде и дорогой обуви официанты с подносами, заставленными едой и напитками.

Сонни и Корк пьянствовали уже несколько часов вместе с Винни, Анджело и Нико. Стиви так и не появился, хотя все договорились отпраздновать успех последней операции у Джука. Винни и Анджело были в смокингах. Винни начинал вечер с волосами, аккуратно зачесанными с лица назад, но в разгар праздника, после обильного возлияния, ему на лоб уже ниспадали выбившиеся пряди. Нико и Сонни были в двубортных пиджаках с широкими лацканами и в атласных галстуках; у Нико галстук был ярко-зеленый, а у Сонни – темно-синий, в тон новой шляпе. Большинство женщин в заведении были за двадцать и старше, однако это не мешало ребятам танцевать с ними, и сейчас, к полуночи, все уже вспотели и находились в различной стадии опьянения. Ребята расстегнули воротники и ослабили узлы галстуков. Корк, одетый наиболее скромно из всех, в твидовом костюме-тройке и галстуке-бабочке, был самым пьяным.

– Го-осподи, – протянул он, изрекая очевидное, – я наклюкался в зюзю, господа! – С этими словами он уронил голову на стол.

– В зюзю, – повторил Сонни, развеселенный этой фразой. – Как насчет того, чтобы заказать кофе?

Корк мгновенно выпрямился.

– Кофе? – Он вытащил из кармана фляжку. – Когда у меня еще остался первоклассный канадский виски?

– Эй ты, вороватый ирландец, – сказал Нико, – сколько бутылок ты заначил для себя?

– А, заткнись, долбанный «макаронник»-итальяшка! – пробормотал Корк.

С той ночи эта фраза повторялась снова и снова, неизменно вызывая дружный смех, и этот вечер у Джука не стал исключением. Но Винни Ромеро внезапно умолк, увидев Луку Брази, входящего в зал.

– Эй, ребята, – сказал он своим приятелям, – вы только посмотрите!

Лука вошел в зал в обнимку с Келли О’Рурк. Он был во фраке и полосатых брюках, с белой гвоздикой, приколотой к лацкану. Келли прижималась к нему, в облегающем бежевом вечернем платье, с одним обнаженным плечом. Бриллиантовая заколка в форме сердечка удерживала на бедре собранную складками ткань, образующую что-то вроде пояса. Лука и его спутница прошли следом за метрдотелем к столику в центре зала, рядом с оркестром. Заметив Корка и остальных ребят, таращившихся на них, Лука кивнул им, сказал что-то метрдотелю, после чего провел Келли к их столику.

– Не верю своим глазам, – сказал он. – Неужели это банда в кедах?

Все ребята встали, и Лука пожал Корку руку.

– А это что за рожа? – спросил Лука, глядя на Сонни.

– Эта рожа? – сказал Корк, подталкивая Сонни. – Так, один болван, пьет за наш счет.

– Эй! – обиженно воскликнул Сонни. Он почесал голову, стараясь притвориться более пьяным, чем на самом деле. – А что такое банда в кедах?

– Не бери в голову, – сказал ему Корк. – Так, пустяки. – Он повернулся к Луке. – А это что за шикарная куколка?

– А тебе какое дело? – сказал Лука, делая вид, будто собирается ткнуть Корка кулаком в подбородок.

Назвав себя, Келли добавила:

– Я девушка Луки.

– Вот повезло собаке, – сказал Корк, глядя на Луку.

Келли обвила Луке руку, прижимаясь к нему, однако взгляд ее был устремлен на Сонни.

– Привет! – сказала она. – А ты, случайно, не друг того студента, Тома, как там его?

– Какого еще студента? – спросил у нее Лука, не дав Сонни возможность ответить.

– Просто студента, – ответила Келли. – В чем дело, Лука? Ты ведь не ревнуешь меня к какому-то студенту, правда? Ты же знаешь, что я твоя девушка. – Она положила голову ему на плечо.

– Я ни к кому тебя не ревную, – сказал Лука. – Ты же хорошо меня знаешь.

– Конечно, я тебя хорошо знаю, – согласилась Келли, крепче обнимая его руку. – Ну, – повернулась она к Сонни, – так ты его знаешь?

– Тома как там его? – сказал Сонни. Уронив руку в карман пиджака, он заметил, что Лука пристально следит за этим движением. – Да, я знаю одного парня из колледжа по имени Том.

– Передай ему, пусть звякнет мне как-нибудь, – сказала Келли. – Передай, я хочу услышать его голос.

– Вот как? – сказал Лука. Он обвел взглядом ребят. – Ох уж эти дамочки, – многозначительно произнес он, словно делясь какой-то общеизвестной истиной о женщинах. Он повернулся к Келли: – Пошли, куколка. – И, обняв за талию, увел ее от столика.

Как только они отошли, Нико сказал Сонни:

– Черт побери, что все это значит?

– Да, Сонни, – подхватил Корк, – черт возьми, откуда она знает Тома?

Посмотрев в противоположный конец зала, Сонни увидел, что Лука смотрит на него.

– Давайте убираться отсюда ко всем чертям, – сказал он.

– Господи Иисусе, – пробормотал Корк, взглянув в сторону выхода. – Ты уходишь первым. Помни, мы тебя не знаем.

– Мы будем присматривать за Лукой, – добавил Анджело.

Сонни встал, широко улыбаясь, и Корк пожал ему руку, словно прощаясь со случайным знакомым.

– Я буду ждать вас в своей машине, – сказал Сонни.

Он медленно направился к гардеробу. Он не спешил, тянул время. Ему не хотелось, чтобы Лука решил, будто он обратился в бегство. Навстречу ему попалась официантка в шляпке-«таблетке» и чулках-сетках с подносом сигарет, и Сонни, остановив ее, купил пачку «Кэмел».

– Вы должны попробовать «Лаки страйк», – сказала девушка, хлопая ресницами. – Они подсушены, – добавила она, кокетливо улыбаясь, – так лучше вкус и меньше дерет горло.

– Замечательно, – ответил Сонни, подыгрывая ей. – В таком случае, дай одну пачку, куколка.

– Возьмите сами, – сказала официантка, выпячивая грудь. – Они такие круглые, такие упругие, такие плотные.

Сонни бросил на поднос четвертак.

– Оставьте сдачу себе.

Подмигнув ему, девушка вальяжно удалилась. Сонни проводил ее взглядом. В противоположном конце зала Лука склонился над столом и о чем-то разговаривал с Келли. Вид у него был недовольный.

– Том, – беззвучно прошептал Сонни, – я тебя убью!

Взяв плащ и шляпу, он вышел на улицу.

Заведение Джука располагалось на Сто двадцать шестой Западной улице, неподалеку от Ленокс-авеню. Остановившись у афиши, Сонни вскрыл пачку «Лаки страйк» и закурил. Афиша извещала о концерте Кэба Келлоуэя[21] и его оркестра. Напевая себе под нос, Сонни