Он поцеловал ее в губы, она вдруг подумала, что такого с ней никогда не было. Даже мама никогда не обращалась с ней с такой любовью, хотя она любила ее, но между ними всегда была стена вины, которую мать чувствовал из-за того, что бросила Тайлу. И через эту стену Тайла так и не смогла пробиться, хотя в своих мечтах она видела, как они субботними вечерами, подогнув ноги, сидят на диване и весело смеются, глядя в телевизор.

Это были наивные мечты, но они были куда лучше, чем реальность, в которой она убирала за матерью блевотину и прятала использованные шприцы от полиции. Тайла едва не погрузилась в печальные воспоминания, но неожиданно пол под ними вспыхнул ярким светом.

— Что это? — спросила Тайла, глядя на сияющую пентаграмму.

Эйдолон посмотрел на нее с каменным выражением лица.

— Побудь одна, устраивайся поудобнее, меня вызывают в суд.

— За что?

— За убийство человека.

Эйдолон никогда не любил вампиров, особенно после того, что они сделали с Рейтом, особенно после того, что они сделали с их отцом.

Эта нить предрассудка была вшита глубоко в его сердце, но его воспитание дало ему достаточно, чтобы понимать, что не все вампиры одинаковы. Ему нравилась Нэнси, многие из врачей госпиталя были вампирами, и ему очень нравились самки вампиров в постели.

Но ничего, кроме презрения и ненависти, он не испытывал к Консулату вампиров. Все семнадцать были навозными червями и трусами. Как бы он хотел, чтобы хоть один из них оказался у него под скальпелем, и желательно за пределами госпиталя.

Они вызвали его через его личный портал, как делали всегда, хотя, вероятно, не ожидали, что он появится так быстро. Он первый раз увидел пентаграмму призыва в тот момент, когда она появилась, и ему понадобилось несколько минут, чтобы принять душ и надеть тогу. Тайла задавала вопросы, но он не отвечал на них, сказал лишь, чтобы она чувствовала себя как дома и что на кухне найдет все необходимое.

Теперь он стоял в покоях Консулата вампиров, и они взирали на него со своих золоченых, похожих на троны стульев, развернутых полукругом вокруг портала, через который он и вышел в зал. Бронзовый канделябр под потолком горел, отбрасывая красно-черные тени, внося свою толику в мистическую и пугающую атмосферу. Вампиры были неравнодушны к театральным эффектам. Голливуд изобрел готическую вампирскую мелодраму, и вампиры с радостью приняли ее как моду.

Эйдолон очень, очень не любил вампиров.

«Подойди ближе».

Ментальный импульс исходил от седовласого вампира по имени Комир. Эйдолон не стал подчиняться его приказу, повелев ногам остаться на месте. Он здесь для того, чтобы ответить за преступление, но это не его Консул, не его Консулат, так что пошли они к дьяволу.

— Твоя работа достойна уважения, инкуб, — сказал Комир, и Эйдолон улыбнулся.

— О чем вы говорите: о моей работе врача или о моей работе над вашими самками?

Эта фраза была бы уместна из уст Рейта, но с другой стороны, Эйдолон здесь расплачивался за брата.

— И то и другое, — сказала самка справа, и Эйдолон подумал о том, что ее бархатный, с хрипотцой, голос перед оргазмом стал бы еще приятнее.

— Тише, Виктория! — рявкнул Комир и жестом велел двум громилам подойти к Эйдолону. — Проводите его до платформы.

Платформа была залита кровью его предшественников, и скоро к этой крови присоединится кровь Эйдолона. Снова.

— Стойте, — сказал он. — Одного из ваших недавно схватили вурдалаки; что вам о них известно?

Комир прищурился.

— Какое тебе дело?

— Жертвы, как правило, оказываются в моем госпитале. Мертвые или умирающие.

Виктория вздохнула.

— Куда больше вампиров погибает от рук эгисов, и случается это почти каждый день, а проблемы с черным рынком и пропавшими вампирами случаются несколько раз за год. Нам на это наплевать. Советую и тебе смотреть на это так же.

Идиоты.

Эйдолон сбросил тогу и нагишом зашел на платформу, так что помощь громил не потребовалась. Он очистил разум от мыслей.

К нему подошел огромный вампир, имени которого Эйдолон не знал.

— Твой брат Рейт в этом месяце превысил лимит по охоте на людей. Ты здесь для того, чтобы понести за него наказание?

— Да. — Интересно, как они каждый раз узнают, что Рейт убил больше людей, чем положено. В мире живут тысячи вампиров, за всеми уследить невозможно, и тем не менее Консулат всегда знал точное число жертв Рейта.

— Инкуб готов.

Губы Комира разошлись в гримасе, обнажив клыки, острые, как шприц.

— Начнем?

Двадцать четыре часа истекло. Истекло гораздо больше, и, поскольку Эйдолон не позвонил, Джем приняла меры и решила действовать на свое усмотрение. Она начала бы и раньше, если бы не обещание другому доктору, в силу которого она застряла в госпитале на шестнадцать часов. Однако смена закончилась, и Джем собиралась найти Тайлу. Прямо сейчас.

Она поднималась по лестницам в квартиру Тайлы, перепрыгивая через две ступеньки. Поднявшись на пролет второго этажа, она почувствовала неладное, подкралась к двери квартиры и прислушалась.

Ни звука.

И тем не менее, чувствуя, как покрывается гусиной кожей, Джем повернула ручку. Не заперто. Дверь со скрипом открылась.

В воздухе витал запах крови и смерти, впитавшись в стены и добавившись к неприятным запахам старого жилья, которое, к слову, недавно перевернули вверх дном. Она зашла внутрь и заметила коробки в углу. Ага. Не перевернули вверх дном, а скорее собирали в спешке. Кто-то перевозил вещи Тайлы.

Кровавое пятно расплылось на полу рядом с ужасным оранжевым диваном.

Где же Тайла?

Джем услышала голоса на лестнице, и сердце ее ушло в пятки.

— Черт, это ты оставил дверь открытой?

— Не думаю.

Раздался узнаваемый звук клинков, доставаемых из ножен.

Убийцы.

Джем похолодела. Она не испытывала такого чувства с детства, когда родители читали ей страшные истории об эгисах. Кошмары преследовали ее вплоть до подросткового возраста, и лишь усилились позже, когда она узнала, что ее родная сестра стала убийцей, настоящим мясником, чудовищем. Джем бросилась в спальню, которая была пуста. Ни мебели, ни коробок. Спрятаться было негде.

— Похоже, здесь никого нет, — сказал один из голосов.

— Тогда кто вывез все из этой халупы?

Раздалось несколько смешков.

— Ладно, давайте закончим с этим побыстрее.

Джем запаниковала. Их было по меньшей мере пятеро. Она бы легко справилась с одним, может быть, с двумя, но с пятью тренированными убийцами… у нее при себе не было ни оружия, ни защитных амулетов; черт, она даже не успела придумать последнее желание. Одним словом, у нее не было шансов.

Тихо, словно крыса, она проскользнула в кладовку. Защитные кружева татуировок вокруг ее шеи, запястий и лодыжек обожгли кожу. Демон внутри ее рвался наружу.

Она молилась, чтобы он не выбрался.

Тайла провела время в квартире Эйдолона с пользой. В основном она разглядывала содержимое комнат — отчасти, чтобы узнать побольше о нем, — чтобы не думать о том, что произошло между ними и что делать дальше.

Потому что то, что произошло, потрясло ее до глубины души. Он был ей нужен, она желала его. Защитная стена рухнула, и она осталась одна наедине со своими чувствами. И теперь ей предстояло учиться жить с этим.

Отбросив мысли, она старалась не думать ни о чем и продолжала бродить из комнаты в комнату. Мики повсюду следовал за ней, беспрестанно болтая и заглядывая в каждую щель.

Гостиная Эйдолона, украшенная зеленой и коричневой кожей, не говорила, по сути, ни о чем, кроме того, что у него есть деньги и вкус.

Почти в каждой комнате вдоль стен стояли стеллажи с книгами. Большая их часть была медицинского характера. Некоторые содержали странные тексты на незнакомом ей языке.

Она почувствовала голод и решила не заходить в спальни, а направилась прямиком на кухню. Содержимое холодильника удивило ее. Не то чтобы она ожидала увидеть там банки с кровью и контейнеры с мозгами, но свежие фрукты, овощи, копченое мясо и соевое молоко как-то не вязались с ее ожиданиями. С другой стороны, среди банок с кетчупом, маргарином, корнишонами были банки, содержимое которых она не могла распознать, и надписи были на языках, которых она не знала.