— Почему они назвали вас Лили Тремейн? Лили старалась не сделать ни одного лишнего движения, чтобы не выдать себя:

— Понятия не имею.

— Сразу возникает множество вопросов, не правда ли?

— У любознательного человека, возможно. Найт рассмеялся и неожиданно спросил:

— Чем занимался Трис? На какие средства содержал всех вас?

— Не знаю, он никогда не говорил мне, но… — выпалила Лили и тут же замолчала, тревожно уставившись на Найта, понимая, что он хитростью заставил ее проговориться и теперь она, кажется, едва не выдала больше, чем надо бы.

— Продолжайте, Лили. — Девушка молча покачала головой. — Что вы пытаетесь скрыть? Какое это имеет значение? Трис мертв, и не нам его судить. Должен признаться, вы сбиваете меня с толку. Лили.

— Ну, хорошо, — вздохнула она. — Если вам и в самом деле интересно, скажу, что у нас в семье всегда царили либо изобилие, либо почти нищета.

«Осторожно, Лили, ты прожила в том доме всего шесть месяцев».

Но она вспомнила предыдущие два года, когда Трис часто навещал ее и отца.

— Правда, изобилие случалось чаще, — добавила она. — В доме отца все было наоборот.

— Скорее голод, чем пиршества?

— Совершенно верно.

Господи, и это чистая правда. Если бы не Трис, ее с отцом давно бы вышвырнули из их маленького домика в Брюсселе и кто знает, чем бы все кончилось.

— Нищета или изобилие, — повторил Найт, задумчиво глядя в стакан. — Должно быть, вам нелегко приходилось, когда денег не хватало. Да и в доме отца тоже бывало невесело.

— Вероятно.

— Так вы не знаете, откуда Трис брал деньги?

— Не знаю… то есть… нет, это просто смехотворно, всего лишь такое чувство, что… но…

— Какое чувство? Пожалуйста, не бойтесь рассказать мне.

— Я понимаю, леди считают, что такие вещи, как деньги, неподходящий предмет для разговоров и обсуждений. Да и джентльмены, по всей вероятности, того же мнения.

— Ну а я так не думаю, поэтому можете выкладывать все, не стесняясь. Что вы пытались сказать?

Лили нахмурилась:

— По-моему, и отцу и Трису не было надобности нанимать убийц.

Это чистая правда, хотя иногда Трис исчезал на несколько дней, даже недели на две, не давая никаких объяснений и не предупредив, но обязательно возвращался с деньгами, и большими. Если кто-нибудь спрашивал, что он делал во время своих отлучек и куда ездил, Трис только смеялся и делал детям возмутительно дорогие подарки.

— Значит, по-вашему, Трис мог заниматься какими-то темными делами?

— Не знаю, — призналась Лили, пожимая плечами. — Вы просили сказать все, что я знаю, и я сказала. Больше мне ничего не известно.

— Вы когда-нибудь видели его с незнакомыми людьми? Того сорта, что приходили сегодня?

На лице Лили промелькнуло мгновенное удивление; она медленно кивнула:

— Да, однажды. Не с этими, но такими же отвратительными. Когда я спросила о них Триса, тот, как всегда, уклончиво рассмеялся и сказал, что у меня слишком живое воображение.

— Возможно, — протянул Найт. — Да, тут есть над чем подумать. — Озабоченно вздохнув, он сказал:

— Допивайте бренди, Лили, ну а потом, может, согласитесь сыграть со мной в пикет?

Лили колебалась. Не так уж она глупа и понимает, что, оставаясь с ним наедине, может окончательно погубить себя.

— Но я не очень хорошо играю, — пролепетала она наконец, в последний раз оглядывая застывшее пюре.

— Лили, зачем говорить не правду? — усмехнулся Найт. — Трис был игроком, более того, знал все карточные игры, какие только существуют в природе. Никогда не поверю, что он не обучил вас всем тонкостям за те пять лет, что вы жили вместе.

Поднявшись, Лили швырнула салфетку на тарелку:

— Ну что ж, придется разбить вас наголову. Я просто хотела пощадить ваше самолюбие.

Найт, сам превосходный игрок, мягко заметил:

— Поверьте, я ценю вашу заботу обо мне, Лили.

Когда часы в коридоре пробили полночь, Найт все еще не спал. Лили, правда, не разбила его в пух и прах, как обещала, но выиграла два роббера из трех с более чем солидной разницей в подсчете очков.

— Вы настоящий капитан Шарп[9], — заметил Найт, когда Лили поймала его на том, что он не сбросил вовремя пики.

Наградой Найту послужил веселый беззаботный переливчатый смех. Как он хотел снять с ее плеч все заботы и тревоги, избавить от бед и страданий, слышать чаще эту радостную мелодию!

— Думаю, — искренне заметила Лили, — что вас тоже называли так, и не раз. К такому противнику, как вы, нужно относиться с почтением.

— Ах какие комплименты? — галантно воскликнул он. — Не хотите ли заключить пари на исход нашего матча?

Лили задумчиво наклонила голову набок, но глаза сверкали возбужденно, даже вызывающе:

— Вы знаете, что я выиграю, Найт, почему же хотите проиграть еще и пари?

— Ото, мадам, вы становитесь все более самоуверенной! Мы сыграли только один роббер, и, кроме того, вам выпали лучшие карты. Так как же все-таки насчет пари?

— Не знаю. У меня не так-то много денег, и, кроме того, не такая я дура, чтобы считать себя непобедимой. Существует такая вещь, как плохие карты, верно?

— Ваше искусство недостаточно велико, чтобы не обращать внимания на такую чепуху?

— Признаю, что иногда бываю истинно азартным игроком, но все же я не идиотка и не собираюсь пустить на ветер те несколько гиней, что у меня остались.

— Я не имел в виду деньги. Лили.

— Что же тогда?

Найт откинулся на спинку кресла и принял задумчивый вид, постукивая пальцами по столику и зная, что Лили пристально наблюдает за ним.

Какие мысли скрываются в этой хорошенькой головке? Может, она снова хочет его?

Найт поспешно встряхнулся. Вот и говори после этого о дураках и идиотах…

Однако условия были определены, несмотря на то что его предложение заставило Лили затаить дыхание и взглянуть на виконта с плохо скрытым изумлением.

— Это много, Найт, слишком много!

Но он знал: она хочет, чтобы он продолжал настаивать, читал это в ее глазах. Ах этот радостный возбужденный блеск!

И Найт сделал все возможное, чтобы убедить ее, а она позволила ему…

На вопрос, что же он получит, если выиграет, Лили только покачала головой, заявив, что он просто глупый, ведет себя неприлично и обязательно проиграет.

— Тогда какая разница, — пожал плечами Найт.

Теперь оба играли более сосредоточенно, стараясь не делать ошибок. Живой ум Лили помогал быстро принимать нужные решения, а память ни разу ее не подвела. Даже голос из мягкого, нежного стал более резким и холодным, а тон — деловитым. Другая Лили. Он давно уже не получал такого удовольствия.

Они сыграли три роббера, и Лили вышла победительницей. Ему хотелось бы продолжать, но она явно устала, а Лора Бет наверняка проснется с первыми лучами солнца, начнет прыгать на постели и разбудит мать.

— Я проиграл, — заявил Найт, широко улыбаясь. Свеча, стоявшая у его левого локтя, почти погасла.

— И, кажется, очень довольны. Это просто неестественно!

— Зато у вас теперь собственная кобыла, Лили. Вы прекрасно друг другу подходите. Родословная Вайолет безупречна, как вам известно.

— Спасибо, Найт. Она великолепна. Найт не собирался признаваться Лили, что с самого начала купил лошадь для нее. Может, скажет правду… когда-нибудь…

И тут Найт, похолодев, застыл. Когда-нибудь? Кстати, чем расплатилась бы Лили, если бы проиграла? Разрешила бы купить ей новые туалеты? И помочь ему выбрать?

Найт снова улыбнулся, на этот раз коварно.

— В чем дело?

— Гадал, что бы вы стали делать, выиграй я пари.

— По моему твердому убеждению, справедливость восторжествовала, — наставительно объявила девушка, безуспешно стараясь принять строгий вид. Комичность ситуации дошла и до Найта. — Вы невозможны, — провозгласила она. — Во-первых, единственная причина, по которой я согласилась на ваше крайне непристойное предложение, — уверенность в том, что я выиграю. Вам не следует заключать пари, которые независимо от результата вводят вас в расходы. Ну а теперь я иду спать, милорд. Спокойной ночи, и спасибо за Вайолет.