Он продолжал выжидать.

– Не расстраивайся, Марта. Петри скоро увидит, как ты талантлива. Давай поднимемся наверх. Не волнуйтесь, Анджела, кобыла зацепила зубами юбку, а не меня. Мне следовало быть внимательнее. А Джейсон, этот болван, хохотал до упаду, держась за живот!

– Минутку, Холли. У тебя посетитель. Он сейчас в гостиной.

Петри поспешно вклинился между женщинами.

– Я сам собирался сообщить госпоже, миссис Тьюксбери. Да-да, я специально стоял прямо здесь, готовясь известить госпожу о посетителе, которого проводил в гостиную. Но вы не дали мне этой возможности, а Марта… нет, ничего, все в порядке.

Он выпятил грудь, набрал воздуха и провозгласил:

– Мисс Холли, вас ждет в гостиной посетитель.

– Посетитель? – удивилась Холли. – То есть Корри приехала? Да, я помню. Анджела, налей ей чаю, а я сейчас приду. Я не готова предстать перед гостями в подобном виде.

– Но, Холли…

– Я сейчас вернусь, Анджела.

Лорд Ренфру прислушался к легким шагам на лестнице. А может, это ее малообразованная, слишком молодая камеристка? Пожилая дама, закутанная в кружева от шеи до талии, не назвала Холли его имени. Как, впрочем, и дворецкий с прекрасным голосом. Однако Холли, возможно, догадается еще до того, как спустится вниз. Ренфру не знал, хорошо это или плохо, но предпочитал сюрпризы. Это обычно давало ему преимущество.

Он подошел к камину, взглянул на себя в зеркало. Ничего не скажешь, вполне элегантный вид. Прекрасно одет и красив, как греческое божество.

Ренфру снова сел и стал спокойно пить чай. К его удивлению, не прошло и десяти минут, как запыхавшаяся Холли появилась в гостиной, но, увидев его, застыла на месте.

– Вы не Корри.

Он ответил улыбкой, которая когда-то обжигала ее сердце. Но на его взгляд, она выглядела странно: в какой-то пышной юбке, сорочке мужского покроя и жилете. Почему она одевается, как цыганка?

– Я спешила, думая, что приехала Корри, – пояснила Холли. – Анджела и Петри на кухне, пытаются помочь кухарке починить новую плиту. Знай я, что это вы, постаралась бы задержаться.

– О, не волнуйтесь. Холли. Вы прелестно выглядите.

Наглый, тщеславный фат! Она имела в виду вовсе не это!

– Лорд Ренфру! Какого дьявола вам тут понадобилось, сэр?

Не слишком обнадеживающее начало. С другой стороны, только глупец ожидал бы чего-то иного!

– До чего же чудесно снова видеть вас, Холли. Не пожелаете ли снова называть меня Элджином, дорогая? – спросил он, подходя и вынуждая ее поднять голову, потому что был слишком высок.

И не успела Холли опомниться, как он взял ее руку, поцеловал внутреннюю сторону запястья и нежно лизнул чувствительное местечко. Холли раздраженно отдернула руку. Прежде ее бросало бы то в жар, то в холод от непонятного волнения.

– Так зачем вы явились, сэр?!

Ему вдруг захотелось отвесить ей пощечину.

– Естественно, чтобы повидать вас. И умолять о прощении. Собственная глупость лишила меня счастья.

– Совершенно верно, сэр, – кивнула Холли. – Вы были чрезвычайно глупы. Полагаю, теперь вы готовы признать, что совершили подлость, а заодно и извиниться. Однако я не имею ни малейшего намерения прощать вас, ни сейчас, ни впредь, поэтому будьте добры убраться отсюда.

– О нет, не сейчас. Дайте мне еще минутку, Холли. Вы всегда были доброй, милой девушкой…

– Не забудьте прибавить «наивной».

Лорд Ренфру глубоко вздохнул, вернулся к камину, прекрасно зная, какое впечатление производит. Она должна быть просто слепа, если не восхитится им!

Поэтому он медленно повернулся, облокотился о каминную доску и гордо вскинул голову.

– Вы не представляете, как я жалел о потере вашего доверия. Все это было ошибкой, кошмарной ошибкой, случившейся потому, что я увлекся женщиной, оказавшейся куда опытнее меня, простого деревенского джентльмена. Да, я на миг забыл о самообладании, но это, разумеется, не служит мне извинением. Факты заключаются в том, что я из-за собственной слабости сбился с пути праведного. Но этой женщины больше не существует ни в моем уме, ни в сердце.

– И это очень кстати, тем более что вы женились на той бедняжке из Йорка. Я верно все излагаю?

– Ах, моя бедная малышка Энн! Она умерла почти год назад, и так неожиданно, оставив безутешными меня и своего отца.

– Мне очень жаль. Я слышала, что она умерла в конце прошлой осени.

– Время тянулось так медленно, а моя печаль была так глубока, что кажется, прошло десять лет. После ее трагической смерти я и сам потерял вкус к жизни. Только недавно я немного оправился и понял, что еще не все потеряно.

– А я и забыла, как красиво вы умеете объясняться. Такое красноречие, такое изящество!

– Нехорошо издеваться над человеком, познавшим мучительную боль. И я сказал чистую правду.

– Была ли она так же молода, как я, когда вы женились на ней?

– Ей только исполнилась восемнадцать, но она была взрослой женщиной, имеющей собственное мнение.

Холли покачала головой, взяла с пристенного столика чайник, налила себе чаю и оглядела Элджина Слоуна, лорда Ренфру.

– Я считала, что женщины не должны допускаться в общество или компанию мужчин по крайней мере до двадцати пяти лет.

Слоун рассмеялся, чуть наморщив высокий лоб.

– Прекрасная шутка, дорогая. Но вы же знаете, что ни один джентльмен не захочет жениться на женщине такого возраста!

– А сколько же вам?

– Тридцать один год.

Холли уселась и стала постукивать кончиками пальцев по подлокотнику кресла.

– Мой дядя всегда твердил, что для созревания мужчине нужно больше лет, чем женщине. Всякий мог бы посчитать, что вы уже перезрели.

– Но я считаюсь молодым человеком.

– А двадцать пять лет – едва ли не старость для женщины?

Ему необходимо овладеть ситуацией, хотя, по правде говоря, он никак не мог взять верх над этой девицей!

Холли насмешливо приподняла чашку, словно готовясь произнести тост.

– Боже, так вы и раньше были слишком стары для меня! Но тогда влюбленная молодая дурочка даже не замечала, сколько у вас морщинок вокруг глаз! А может, полтора года назад их еще не было?

Ренфру поспешно поднес ладонь к лицу, но тут же, не отводя взгляда от Холли, медленно опустил.

– Я всегда высоко ценил ваше чувство юмора. В вашем присутствии я неизменно помню, что некоторая доля смирения полезна для мужчин.

– О, это уж слишком, сэр, тем более что…

Где-то в глубине дома раздался страшный грохот. Холли сорвалась с места и исчезла за дверью. Лорд Ренфру решил, что звуки доносятся из кухни. Мужчина, оказавшийся на кухне, ставит себя в крайне невыгодное положение. Лучше оставаться здесь, в стороне от хаоса, и сохранять спокойствие и ясность ума.

– Черт возьми, кто вы такой? И что тут творится?

– Я, сэр, приехал навестить мисс Каррик. Насколько мне известно, она сейчас на кухне, где случилась какая-то небольшая неприятность.

– Неприятность?

Джейсон пристально всмотрелся в само воплощение элегантности, с ленивой грацией приподнявшееся со стула, и подумал, что ему не очень нравится нынешняя мужская мода. Чересчур затянутый в талии слишком длинный фрак кажется совершенно непрактичным, по крайней мере для того, кто каждое утро чистит стойла.

Откуда-то донесся женский визг.

Ворвавшись на кухню, Джейсон узрел кухарку, Петри, Марту, Анджелу и Холли. Все, согнувшись в три погибели, отчаянно кашляли: из новой плиты «Маклин» вырывались клубы дыма.

Поскольку его и Холли уверили, что это современное чудо не выйдет из строя до конца века, Джейсон посчитал такое начало не совсем обнадеживающим. Огня видно не было. Только дым. Он открыл дверь кухни, распахнул окна и стал разгонять серые клубы.

– Никто не пострадал?

Черные слезы катились по лицу Петри, в отчаянии ломавшего грязные руки.

– О, мастер Джейсон. Посмотрите, что наделало это дымящееся чудовище с моей сорочкой, на которой всего три часа назад не было ни единого пятнышка! И что теперь?!