Я долго искал очки: забыл, куда их засунул, и все время натыкался на темные, которые не снимал сегодня целый день. Мог бы и без очков разглядеть, но боялся пропустить какую-нибудь важную подробность. Посмотрел карту и наметил маршрут. Стало быть, Крымск — Варениковская — Темрюк. Можно через Анапу, по магистрали, но мне не понравилось, что придется делать крюк. Несколько раз проследил весь путь: как бы не ошибиться! Наконец выехал на трассу.

Неприятно сосало под ложечкой: мне не давали покоя вскользь брошенные слова Василия: «Чудом углядела табличку на улице». Эти слова отзывались в глубине души тоской и ощущением опасности. Если в Крымске меня также встретят улицы без табличек, то… То что? Крымск, судя по карте, городок поменьше Новороссийска. Прорвемся!

Было всего около восьми вечера, когда я подъезжал к Крымску, но землю уже окутали густые сумерки: огромный грозовой фронт давно поглотил и солнце, и полоску заката, изо всех сил старавшуюся удержаться на западе. То справа, то слева на горизонте вспыхивали зарницы. Дождь пока не начался.

Последним приветом сходивших на нет гор стал лесной пожар на одной из вершин. Округлую, покрытую зеленью гору венчал на самой макушке ровный огненный круг. Я долго не мог отделаться от впечатления, что кто-то намеренно — ради красоты и развлечения — устроил иллюминацию, сложив огромное количество костров. Но пылающая окружность постепенно росла, а внутри очерченного ею пространства чернели остовы обгоревших деревьев.

Лесные дебри вокруг, выжженная поляна в центре и мрачная иллюминация по ее краю — картина напоминала сказки о Лысой горе и шабаше ведьм. Хотя нынешний особенный, единственный в году день скорее располагал к пасторальному веселью вокруг купальских костров.

Я сравнительно легко преодолел город, руководствуясь скудными указателями, логикой и всего один раз спросив дорогу у прохожего.

Развязка на выезде немного смутила меня. Вначале — перекресток в виде буквы «Т», снабженный указателем на Темрюк; чуть дальше — еще один перекресток вилочкой, на котором вместо указателя красовался рекламный щит. Народу на дороге в этот неприветливый вечер — ни души, ни пеших, ни конных. Дорога, шедшая прямо, мне понравилась больше, чем та, что ответвлялась влево, и я поехал по ней в надежде, что вскоре попадется какой-нибудь пост дорожной инспекции или населенный пункт, где можно будет уточнить маршрут.

Действительно, вскоре путь пересек железнодорожный переезд. Я спросил служащего, правильно ли еду на Темрюк. Тот задумался.

— Да… Правильно… Да, так лучше. Этой дорогой вернее: не заблудитесь. Поезжайте.

Дорога извивалась между пологими безлесными холмами. Каждый метр земли здесь возделан: распахан, засажен, засеян. Даже вдоль обочин вместо декоративных кустарников — плодовые деревья.

Небо почернело, а вслед за ним и земля досрочно погрузилась в ночной мрак. Налетевший порыв ветра порой бросал в стекло горсть крупных капель, но в целом было пока сухо. Однако далекие зарницы оборотились молниями, которые били все чаще. Сквозь шум мотора и ветра стали докатываться раскаты грома.

Одна зарница впереди, почти над дорогой, показалась мне странной. Она полыхнула вместо белого розовым. И как будто зависла над вершиной холма. Я наконец понял: то не зарница — зарево. Неужели где-то от молнии начался пожар?! Я представил недавно увиденный горящий лес. Нет, здесь этого быть не может: здесь нет лесов. Что же горит?

Тревожное зарево за холмом росло, насыщалось багровыми тонами. В те же тусклые багровые оттенки оно красило тяжелые подбрюшья туч над собой.

Пустынное шоссе, довольно широкое и с хорошим покрытием, оставляло мне возможность наблюдать окрестности. Я то и дело возвращался глазами к загадочному зареву.

Наконец дорога вынырнула из низины, сделала крутой поворот…

Мои худшие опасения подтверждались: страшное, огромное пламя! Темное даже в центре — насколько могут быть темными оранжевый и красный цвета. Горит не один частный дом или овин. Если это жилье, то горит целая деревня. А всего вернее — что горит какое-нибудь предприятие…

Дорога еще немного изогнулась — и я понял, какой я дурак. Надо же было накрутить целую историю на пустом месте! Гигантский факел, размеры которого показались мне издалека чудовищными, полыхал на вершине узкой и высокой черной трубы. Да, предприятие. Но оно не охвачено пожаром: оно функционирует в нормальном для себя режиме.

Факел казался мне не менее зловещим, чем его загадочное зарево. Его ровный неестественный свет заливал все окрестности, куда хватало глаз, и эту мрачно подсвеченную землю укутывали багровые тучи. Очень далеко между полей вилась лента реки — совершенно черная посреди преобладавших на местности красных тонов. На склонах соседних холмов там и тут я замечал отдельно стоявшие домики. Их окна смотрели прямо на факел. Я попытался представить, как жить в доме, где каждую ночь в окна льется багровый свет, где, выходя в сад, ты видишь красноватые деревья на красноватой траве, — и не сумел. Мурашки пробежали по спине.

Наконец дорога сделала новый поворот, и через некоторое время я вздохнул с облегчением: инфернальное пламя начало удаляться и пропало из вида.

Меня несколько смущало, что до сих пор я не встретил ни одного населенного пункта около шоссе, хотя, судя по карте, они должны были попадаться довольно часто. Разумеется, я мог не совсем точно определить расстояние. Ехал я уже довольно долго. Впрочем, в отдалении время от времени мелькали огни деревень. Я собрался было остановиться и свериться с атласом.

Новый крутой поворот дороги опять вынес меня в долину, озаренную гигантской газовой горелкой. Только теперь факел оказался справа от меня. Я не мог осмыслить, как это произошло: в темноте меньше видно ориентиров, сложнее определить собственное пространственное положение и направление движения. Еще несколько виражей — и факел скрылся за холмом слева. Появился вновь. У меня сложилось впечатление, что я наматываю вокруг него круги. На самом деле я заметил, что неуклонно к нему приближаюсь.

Все чаще просматривалась на горизонте среди подсвеченной равнины лента реки. Моя русская бабушка рассказывала своему сыну — моему отцу, — что жила в детстве на самом берегу реки Кубани. Я мечтал побывать в этих краях, чтобы по-настоящему прочувствовать свои русские корни. Но за несколько лет работы в России я так и не успел — или не рискнул, опасаясь разочарования, — выбраться на «историческую родину». Теперь любопытство гнало меня вперед, не давая остановиться, чтобы свериться с данными атласа и подумать.

Я вновь любовался красноватыми тучами, когда заметил уходившее влево широкое шоссе. Краем глаза я даже ухватил белый щиток — дорожный указатель. Но прочитать его не успел. Впереди внезапно открылась россыпь огней: крупная станица! Может, я уже добрался до… как ее?.. Пищевое какое-то название… Варениковская!

Название на белой табличке при въезде в населенный пункт ничего мне не сказало: что еще за Троицкая? Я съехал на обочину и, включив в салоне свет, вновь достал атлас. Мощный треск расколол небо прямо над головой, за окнами полыхнуло белым. Притихшее было наступление грозы продолжалось с новой силой, но покуда — почти всухую.

Я не нашел станицу Троицкую в том направлении, где искал. Более внимательно проследил глазами весь маршрут до Темрюка. Новый оглушительный грохот над головой. Нету. Предчувствуя недоброе, предпринял более широкое исследование карты. Нашел Троицкую. Я в дюжине километров от города под названием Славянск-на-Кубани. До Варениковской нужно было с самого начала ехать по другой дороге. Второй поворот на Темрюк недавно проскочил.

Сердце оборвалось, упало и исчезло с экранов радаров. Вот, началось! В точности повторяется история, случившаяся ровно год назад! Я тогда тоже путался в названиях населенных пунктов и сбивался с пути на развилках дорог. Правда, в Англии потеряться гораздо труднее, чем здесь, в российской провинции. Здесь подобное развитие событий выглядит вполне естественным, закономерно вытекающим из состояния дорог и дорожной информации…