Лили вышла из-за автомобиля и встала рядом с полицейским, сжимая обеими руками свою сумочку. Она была похожа на страшно напуганную медсестру из городской больницы.

— Мы привезли ее, чтобы она посмотрела, как ты. Она говорит, что поедет с вами, на случай если возникнут какие-то проблемы, она хочет поговорить…

— Я не буду ни с кем разговаривать, я хочу уехать.

Худ подтолкнул Дэвенпорта, и он шагнул вперед, повернув голову из-за того, что на нее давило ружье.

— Я могу тебе помочь, — воскликнула Лили, которая стояла в пятнадцати футах от них.

— Мне никто не нужен, — ответил индеец. — Убирайся с дороги!

Он был весь в поту, и запах страха заполнил все пространство вокруг него.

— Подожди, ты должен меня выслушать, Билли. Пожалуйста. Я много работала с индейцами, они так себя не ведут.

Она сделала шаг к ним, затем еще один и, поскольку они двигались к автомобилю, оказалась меньше чем в десяти футах от них.

— Отвали от меня, — в отчаянии вскричал мужчина. — Мне не нужен чертов психиатр!

— Билли, прошу тебя… — жалобным голосом проговорила Лили.

Шесть футов. Она выпустила сумку, и та повисла на ремне у нее на плече, одной рукой она размахивала в воздухе, другой теребила пуговицы на пиджаке.

— Позволь мне… — Ее голос вдруг изменился, она больше не умоляла, она настаивала. — Билли, у тебя проблема. Ты меня понимаешь? Давай я про нее расскажу. Ты этого не видишь. Поверь мне. У тебя в волосах запуталась оса. Над правым ухом. Если она тебя укусит, не нажимай на курок, это всего лишь оса. Нам не нужны жертвы.

— Оса? Где?

Индеец остановился, и его голос неожиданно наполнило напряжение.

Дэвенпорт вспомнил про коробку с антигистаминными препаратами, которую видел в аптечке Худа.

— В волосах, над правым ухом, она ползет…

Худ держал заложника левой рукой за шею, и тот почувствовал, как дробовик поднялся, когда Билли попытался сбросить несуществующую осу правой рукой. Поскольку он держал палец на спусковом крючке, он не мог дотянуться до уха; на одну короткую долю секунды, не думая о том, что делает, он убрал с него палец и потянулся к голове. В этот момент Лили прижала правую руку, ту, которой теребила пуговицы на пиджаке, к животу и выхватила пистолет сорок пятого калибра. Она с такой скоростью наставила его на голову индейца, словно бросала дротик; он успел его увидеть и отшатнуться. Дэвенпорт закрыл глаза и начал отворачиваться; женщина выстрелила, и полицейский почувствовал жар на лице, как будто в него бросили пригоршню горячего песка. Худ повалился назад, на землю, а Лукас упал на колени и закричал:

— Снимите эту дрянь, снимайте скорее, снимайте!

Переговорщик опустился рядом с ним на колени и сказал:

— Все в порядке, все хорошо.

Чья-то рука схватила дуло дробовика и сжала его, а Лукас, который задыхался, простонал:

— Снимите это, снимите скорее…

Затем он услышал режущий звук, и ствол перестал давить на ухо.

И снова все ощущения стали невероятно острыми: асфальт у него под коленями, запах смолы и городского мусора, шум раций, топот ног офицера из отряда быстрого реагирования, Лили, которая все повторяла:

— Господи! Господи!

А еще колено командира отряда около его лица и спортивная туфля Билли в грязи. В следующее мгновение завтрак в желудке Лукаса устремился наружу, и его вырвало перед самой квартирой Билли Худа. Его тошнило безостановочно, пока внутри больше ничего не осталось и тело не начало сотрясаться от жестоких спазмов. Бойцы группы захвата собрались вокруг трупа Билли, где-то вдалеке кричала женщина, и ее вопли перекрывали грохот и возгласы полицейских. Командир отряда положил руку Дэвенпорту на шею, и она показалась ему невероятно теплой на холодной коже. Кто-то открыл дробовик, и на землю выпал патрон в зеленой оболочке.

Когда желудочные спазмы прекратились и он сумел их сдержать, Лукас повернул голову и увидел лицо Билли Худа. Оно было наполовину снесено, как будто кто-то ударил по нему молотком-гвоздодером.

— Одним выстрелом в десятку, — сказала Лили. Она стояла над ним, бледная как полотно, и смотрела на тело. — Прямо в переносицу.

И хотя она пыталась казаться храброй, в ее голосе была невыразимая жалость. Дэвенпорт встал на четвереньки, а потом с трудом поднялся на ноги.

Командир отряда помог ему снять липкую ленту с головы и повернулся к Лили.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Да, все нормально, — ответила она.

— А ты? — спросил переговорщик Лукаса.

— Проклятье, нет, конечно. — Он сделал неверный шаг в сторону напарницы, и она обняла его за талию. — Через пару минут я был бы мертв.

— Может быть, он бы тебя отпустил, — сказала Лили, посмотрев на труп.

— Возможно, но я так не думаю. Билли Худ был очень зол, — заметил лейтенант. — Он решил умереть и не собирался делать это в одиночку.

Он остановился, повернулся и тоже взглянул на тело. Лицо индейца не обрело мирного выражения в смерти. Оно было просто мертвым и пустым, точно пивная банка, раздавленная и валяющаяся у обочины дороги. Неожиданно на Лукаса накатила волна жгучей ярости.

— Черт подери, он был нам нужен живым. Этот мерзавец должен был нам рассказать, что происходит. Какой идиотизм. Зачем он это устроил? — завопил он, и командир отряда быстрого реагирования обернулся к нему.

Лили сильнее сжала руку у него на талии и мягко подтолкнула к дому на противоположной стороне улицы.

— Я тебя поблагодарил? — спросил Дэвенпорт, взглянув на нее.

— Пока нет.

— Ты чуть не вышибла мне мозги, Ротенберг. К тому же мое лицо перепачкалось в ужасной дряни.

— Я слишком хорошо стреляю и не могла в тебя попасть. Что касается лица — это лучше, чем картечь за ухом, — проговорила она.

— Ну, тогда спасибо тебе. Ты спасла мою шкуру.

— Я принимаю твою жалкую благодарность, а поскольку ее недостаточно…

— Я готов отблагодарить тебя в полной мере. Ты это знаешь, — сказал он, чувствуя, как ее волосы коснулись его щеки.

— Какие все-таки мужчины отвратительные существа, — пробормотала она.

Дэвенпорт сидел на стопке газет.

— Ты в порядке? — спросил Даниэль, опускаясь на корточки рядом с ним.

Лили сообразила, что он пытается проявить участие, но не знает как.

— Более или менее, — ответил Лукас.

Вошел Ларри Харт, увидел их и замер на месте.

— Вокруг полно журналистов, — сказал он. — Восьмой канал поставил оператора на крышу. Они ведут репортаж в прямом эфире. Теперь все будут искать тебя и Лили.

— Плевать, — проворчал Дэвенпорт, упираясь локтями в колени и опустив голову. — Кто-нибудь говорил с Дженнифер?

— Я позвонил ей сразу после того, как Лили разобралась с Худом, — ответил Даниэль. — Она смотрела телевизор, но говорила совершенно спокойно. Более того, она даже пыталась получить от меня подробности для выпуска новостей.

— Очень похоже на нее, — пробормотал Лукас, подумал о дробовике, приставленном к уху, и сжал колени. — Если ты найдешь кого-нибудь, кто доставит «порше» к моему дому, я бы мог незаметно добраться до полиции…

— Его возьмет Слоун, — предложил Даниэль. Дэвенпорт кивнул и вытащил из кармана ключи. — У нас возникли и другие проблемы. Мне не хотелось тебя тревожить…

— Господи, что еще?

— Сегодня утром речная полиция Сент-Пола обнаружила тело в шлюзе Форда. Оно зацепилось за береговую опору моста. Индеец. При нем имелось удостоверение личности. Ричард Желтая Рука.

— Вот черт! — сказал Лукас.

— Мы бы хотели, чтобы ты на него взглянул. Мы не совсем уверены… в общем, на самом деле сомнений нет, но он был твоим осведомителем…

— Ладно, ладно, ладно…

— Если хочешь, я могу пойти с тобой, — предложила Ротенберг.

— Лучше не стоит, — возразил Даниэль, бросив на нее быстрый взгляд. — Нам нужно написать отчеты. Тебе придется поговорить с нашими адвокатами, ведь ты не служишь в полиции Миннесоты…