В раздевалке подруги поставили сумки на скамью, переоделись и сменили обувь.

– Ты встречалась с Гриффином? Когда? – спросила Грейс, поставив одну ногу на скамью и завязывая шнурок.

– В субботу.

Грейс вопросительно подняла брови. Ей стало интересно, почему Оливия умалчивает о деталях.

– Где?

– В городе.

– Эй, в чем дело? – непонимающе спросила по друга.

– В чем дело? Все нормально, – ответила Оливия. – Просто я случайно столкнулась с Джеком в магазине, и мы… поговорили немного.

– Почему у меня такое чувство, будто ты чего-то не договариваешь?

– Поверь, нечего рассказывать, – убеждала подругу Оливия, натягивая на лоб повязку для волос.

– Поверить? – эхом отозвалась Грейс, следуя за Оливией из раздевалки в комнату для занятий аэробикой. В коридоре сновали взрослые и дети, и Грейс с Оливией пришлось остановиться несколько раз, чтобы позволить им пройти. – Ты никогда не замечала, что люди просят доверять им только в том случае, когда этого действительно не стоит делать?

Оливия остановилась, а затем стала делать несколько разогревающих упражнений.

– Нет, не замечала, но ты права.

Она подняла ногу на балетный станок и наклонилась лбом к колену.

Грейс облокотилась на станок, завидуя пластичности подруги. Ее собственное тело было куда менее гибким.

– Ты знаешь, что об этой статье говорили всю неделю?

– Просто превосходно.

Игнорируя сарказм Оливии, Грейс продолжила, ее голос был обманчиво мягким:

– Вообще-то большая часть разговоров сводилась к Джеку Гриффину.

– Что-то интересное? – спросила подруга, поднимая голову.

Грейс пожала плечами и поправила пояс шорт из спандекса.

– О, всего несколько вещей.

– Например?

Грейс не собиралась облегчать ей дело. Оливия никогда, на памяти Грейс, после развода не выказывала интереса ни к одному мужчине. Некоторое время Грейс казалось, что ее подруге следует вернуться на свою стезю, как говорили люди. И Грейс думала, что этот термин наиболее подходит для библиотекаря.

– Ты действительно хочешь знать?

Казалось, вопрос предполагает ответ, который необходимо как следует обдумать.

– Нет, забудь, – сказала Оливия, но через несколько секунд изменила решение. – Хорошо, мне любопытно. Что ты слышала?

– Он переехал в Кедровую Бухту три месяца назад.

– Это я уже слышала, – пробормотала Оливия. – Если ты знаешь только это…

– Он приехал из города Спокана. Для Оливии это стало новостью.

– Он работал там в газете?

– Да, причем газета в десять раз превосходила по тиражу наши «Хроники».

Грейс по природе не была сплетницей, но интересовалась Джеком Гриффином с тех пор, как прочитала его первую субботнюю колонку. Ей нравилось то, что он писал, и было очевидно, что Гриффин поддерживает Оливию. Грейс мимолетно встречалась с ним в торговой палате вскоре после его приезда в бухту, но пока не сформировала своего мнения насчет этого человека.

– Почему мужчина бросил работу в престижной газете и через весь штат приехал в маленький городок Кедровая Бухта? – спросила Грейс Оливию.

– Я знаю об этом столько же, сколько и ты, – пожала плечами подруга. – Вероятно, он хотел быть ближе к сыну.

– У него есть сын? – Никто из тех, с кем говорила Грейс, не знал об этом.

– Эрик. Он живет в Сиэтле.

– Это интересно. – Но не успела она продолжить свою мысль, как в зал вошла их инструктор Шеннон Дэвлин. Женщина похлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание учеников. – Поверь мне, в этой перемене участи карьерных соображений куда больше, нежели можно увидеть невооруженным глазом.

– Ты думаешь?

– Да, поверь мне, – засмеялась Грейс.

Оливия скривилась, положила руки на бедра и начала вращать корпусом, делая большие повороты следом за Шеннон, которая проводила разогревающую гимнастику.

– Ты слишком много времени провела в отделе мистики библиотеки, – прошептала Оливия, когда они заняли свои места перед зеркалом во всю стену.

В двадцать лет Шеннон была симпатичной девочкой с гибким телом и без капли жира. Фигура Грейс тоже когда-то была стройной и идеальной, напомнила она себе, – до двух детей и наступления менопаузы.

Музыка, невероятно громкая, придала ей энергии. Она любила и ненавидела этот класс. Если бы не Оливия, Грейс уже сто раз бросила бы аэробику. Но к сожалению, она нуждалась в результатах всех этих подъемов, растяжек и правильного дыхания. Несмотря на боль в мышцах, Грейс не была против упражнений на коврике приседаний и тому подобного, но она ненавидела танцевальные упражнения Шеннон. Шаг назад, скользим влево, перекрест направо… Казалось, у Оливии никогда не возникает проблем со сложными комбинациями, но Грейс же абсолютно не соответствовала своему имени.

Спустя пятьдесят минут разминки и бормотания сквозь зубы, а также расслабляющих упражнений они закончили. Не очень-то быстро, как казалось Грейс.

– Ты еще что-нибудь узнала о Джеке Гриффине?

Грейс должна была обдумать вопрос подруги. После аэробики ее мозгу всегда требовалось немного времени, чтобы прийти в себя.

– Ты знаешь о нем куда больше меня, – наконец сказала она.

– Сомневаюсь, – возразила Оливия, беря в руку свою спортивную сумку.

– Тебе ведь он интересен?

– О, едва ли, – засмеялась над предположением Грейс Оливия. – У меня достаточно волнений и без любовных отношений.

– Волнений? – Определенно у подруги были те же заботы, что и у всех остальных людей на земле.

– Мама стареет, а еще Джастин… кажется, я просто не могу больше с ней разговаривать. Кроме того, две последние недели я не общалась с Джеймсом.

– Я думала, он в море.

– Так и есть, но он мог бы написать мне на электронную почту.

– Ладно, ладно, у нас у всех есть проблемы с детьми, родители тоже прибавляют беспокойства, но это не значит, что мы должны остановить свою собственную жизнь.

– Думаешь, я перестала жить просто потому, что в моей жизни нет мужчины? – спросила Оливия.

Грейс понимала, что ее слова обидели Оливию. Сначала произошла размолвка с мужем, а потом она обидела свою лучшую подругу, хотя Грейс не хотела расстраивать никого из них.

– Я не это имела в виду, – попыталась она убедить Оливию. – Я просто думаю, что тебе не стоит закрываться перед Джеком.

– И почему же?

– Потому что.

И это был единственный ответ, который Грейс была готова дать, хотя ее не оставляло предчувствие, что новый редактор «Хроник» принесет в жизнь Оливии нечто новое и волнующее.

Сесилия работала администратором в ресторане «Капитанская галера» в то время, когда познакомилась с Яном Рэндаллом. И продолжала там работать пять вечеров в неделю. Ее отец Бобби Меррик был одним из барменов, и именно он предложил ей работу.

Вскоре после окончания школы Сесилия переехала в Кедровую Бухту по совету отца. После долгого отчуждения он связался с ней, обещая наверстать упущенное время. Казалось, Бобби говорит правду, и по причине того, что Сесилия чувствовала себя обманутой отцом в детстве, она с готовностью согласилась. После развода родителей, когда ей было десять лет, Сесилия практически не ви делась с отцом и приняла его внезапное предложение. Не обращая внимания на опасения матери, Сесилия резко изменила свою жизнь и переехала через всю страну – из Нью-Гэмпшира в маленький прибрежный городок в штате Вашингтон. Уже три месяца спустя она поняла, что совершила ошибку. Ее мечты о высшем образовании так и остались мечтами. Стремления Бобби обустроить ее будущее свелись к разговору с начальником насчет получения Сесилией работы в том же ресторане. Сесилия не хотела провести все оставшиеся годы, работая администратором и официанткой в баре. Она позволила своей жизни сбиться с тропы, хотя она и не желала этого.

Сейчас она стояла на пороге развода, по уши в долгах и чувствовала себя невероятно жалкой. Ее иллюзии относительно отца и мужчин вообще полностью улетучились. Бобби хотел быть ее другом так же сильно, как Сесилия нуждалась в друге. Но он не мог дать то, что ей нужно.