– Нет, его сбила машина. Но когда он немножко оклемается, я в самом деле накостыляю ему по шее. Я его просто по стенке размажу. Этот болван говорит, что ему не нужны никакие врачи. Помогите мне затащить его в дом.

У двери их встречала Салли Куинлан. Из-за ее спины выглядывал чернокожий мужчина, подстриженный, как морской пехотинец, и с ног до головы упакованный в изделия фирмы «Кельвин Кляйн». Он был огромный и страшный как смертный грех.

– Ба, да это же вышибала Марвин из «Бонхоуми»! – воскликнул Сэвич. – Видно, он рассудил, что Джеймс не сумеет должным образом подготовиться к приезду гостей, и решил за всем проследить самолично. Марвин, познакомься, это Лейси Шерлок.

– А она хорошая малышка?

– Думаю, да.

– У нее странное имя.

– Лейси – вовсе не странное имя, Марвин, – возразила агент Шерлок.

– Эй, может, вы и в самом деле неплохая малышка, О Боже! Ну и видок у тебя, Сэвич! – Гигант Марвин сбежал по ступенькам крыльца и, поддерживая Диллона под руку, повел его внутрь изрядно потрепанного временем и непогодой дома.

– Ты в самом деле выглядишь неважнецки, – снова заговорил Марвин, уложив Сэвича на диван. – Лежи, не двигайся. Сейчас Марвин проверит, что у тебя с ребрами. Хорошо, что у меня было девять братьев. Мне не раз приходилось накладывать на ребра повязки. Но теперь я этим больше не занимаюсь. Все, с медициной покончено, это уж точно. Ничего с тобой делать не стану – буду только советовать тебе потерпеть и не особенно расстраиваться. Слушай, Сэвич, ребра не сломаны, но трещины наверняка есть. Мой третий брат, Томас, как-то переломал себе ребра, так мы, я помню, рассказывали ему анекдоты и смешные истории – нам было интересно слушать, как он одновременно смеется и стонет.

Сэвич лежал с закрытыми глазами и прислушивался к низкому голосу Марвина, а тот привычными движениями с удивительным для его габаритов проворством, словно опытный врач, ощупывал грудь Диллона своими черными ручищами.

– Да нет, Марвин, все у меня цело. Там у меня просто кровоподтек – подал наконец голос Сэвич. – Я рад, что ты здесь. У мисс Лили все в порядке?

– У мисс Лили всегда все в порядке. Вчера вечером она выиграла в покер пятьсот долларов у одного чернокожего болвана из Кливленда. Везучая она, что и говорить. У тебя, Сэвич, такой вид, будто сама мисс Лили отвесила тебе хорошую плюху. Ты знаешь, как-то раз она меня звезданула – так я после этого лежал, вот как ты сейчас. Мне понадобилось целых три дня, чтобы окончательно оклематься.

– Мисс Лили – владелица клуба «Бонхоуми», – на всякий случай пояснила Салли для Лейси. – Марвин, у меня найдется обезболивающее. Что ты думаешь по этому поводу?

– Салли, дай мне любой анальгетик, какой у тебя есть, и я буду готов ради тебя сразиться с сотней драконов.

– Ах ты, мой герой, – сказала Салли Куинлан и удалилась на кухню.

– Ты это брось! – крикнул ей вслед Джеймс Куинлан. – Это я твой герой, ты что, забыла?

Лейси внимательно наблюдала за тем, как Марвин осторожно ощупывает тело Диллона. Наконец чернокожий исполин встал, скрестил руки на груди и сказал:

– Ну что ж, парень, жить ты будешь, но все это мне не нравится. У вас с Куинланом слишком опасная работа. И потом, вы такие доверчивые. На улицах полно всяких злобных подонков. Уж я-то это точно знаю – я их почти каждый вечер вышвыриваю из клуба на улицу.

– Это был коричневый «форд-таурус» с номерным знаком 429IRD. Год выпуска, как мне кажется, 1994-й, – сказала Лейси.

Сэвич открыл глаза:

– Ты уверена? Я успел заметить только две последние буквы – RD. Ну что ж, это хорошо. А почему ты мне об этом не сказала раньше?

– Потому, что я беспокоилась за тебя, голова садовая.

– Сейчас мы все проверим, – сказал Куинлан и пошел к телефону. Салли вернулась с кухни с таблеткой и стаканом воды.

Через десять минут Сэвич уснул. Салли укрыла его одеялом, а Марвин стащил с него ботинки.

– А у него красивые ноги, – заметила Салли.

– Насчет красоты не знаю, но большие – это точно, – добавил Марвин. – Вы только гляньте на эти подставки, малышки. Они же двенадцатого размера.

Женщины переглянулись. Марвин посмотрел на Лейси, потом на Салли.

– Что, вам не нравится, что я вас так называю? У меня еще не было случая, чтобы кто-нибудь против этого возражал.

– У Марвина есть одна особенность, – сказала Салли, обращаясь к Лейси. – Он всех женщин называет малышками – разумеется, за исключением мисс Лили. А свою мать ты тоже так называешь, Марвин?

– Ее я называю Большая малышка. Салли, если тебе не нравится, я буду называть тебя по-другому, но ты все равно малышка.

– Я вовсе ничего не имею против того, чтобы ты меня так называл.

– Малышка Сэвич, – медленно, со смаком произнес вдруг Диллон, словно пробуя на вкус это словосочетание. – Звучит странновато. Сомневаюсь, что меня устроит такое обращение. Но знаете, все же это лучше, чем малышка Шерлок.

– А мы думали, ты спишь. Как ты, Диллон? – спросила Лейси, наклоняясь над Сэвичем и осторожно притрагиваясь к синяку на его щеке.

– Да пока еще жив.

– Вот и хорошо. Но голова, наверное, как в тумане.

– Вот уж нет. У меня все так болит, что я просто не в состоянии отключиться, а уж тем более отправиться на небеса. И еще я тебя хочу.

– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?

– Да, я прекрасно понимаю, что говорю. Звучит довольно странно, не так ли?

– Надеюсь, я смогу привыкнуть к твоей манере выражаться, так же как Марвин, узнав меня получше, со временем привыкнет ко мне и станет называть меня Шерлок, – медленно проговорила Лейси, глядя сверху вниз на мужчину, который за короткое время стал для нее самым важным из всего, что было в ее жизни.

– Это здорово, – сказал Сэвич. – Пожалуй, насчет «хочу» я в самом деле выступил не вовремя. Это заявление было несвоевременным и грубоватым. Сорвалось с языка – ты уж прости. А что, если я попробую вернуться к этой теме несколько позже, когда эти трое перестанут на нас пялиться?

– Отличная идея.

Удовлетворенный ответом, Сэвич уронил голову – на этот раз он в самом деле уснул.

– Малышка Шерлок-Сэвич, – пробурчал Марвин. – Вот это прикол так прикол. Фазз будет так ржать, что, наверное, пасть себе порвет.

– Мне больше нравится просто Шерлок-Сэвич, – заявила Салли. – Это что-то особенное. С такой фамилией вполне можно претендовать на пост директора Бюро.

Через несколько минут Куинлан, стоявший у телефона в дальнем конце комнаты, положил трубку и сказал:

– Машина была арендована неким Марлином Джоунсом. Он расплатился наличными, но при этом показал сотруднику агентства по прокату кредитную карточку, на которой было указано его имя, и предъявил водительские права.

– Мне это не нравится. – Лейси побледнела. – Очень не нравится. Но погодите, на фотографии-то наверняка был другой человек, ведь так?

– Фотография на правах была замусоленная и расплывчатая, но, поскольку права были на то же имя, что и кредитка, это не вызвало у сотрудника никаких подозрений.

– Джоунс. Марлин Джоунс. Эй, да ведь это серийный убийца, верно? – вскинулся Марвин-вышибала, который сидел за кофейным столиком и листал старый номер журнала «Экономист». – Я думал, что его держат в камере в Бостоне.

– Так оно и есть, – подтвердила Лейси. – Не далее как вчера я с ним разговаривала. Он действительно в камере, причем в тюрьме, где режим безопасности чуть ли не самый строгий из возможных. Во время нашей последней встречи он ударил в висок своего адвоката и вырубил того на месте. Когда мы ехали сюда, по радио в новостях передали, что первое, что Большой Джон Баллок сказал, придя в себя, было: «Я добьюсь освобождения этого маленького ублюдка, чтобы получить возможность убить его». После этого он опять потерял сознание. По мнению врачей, у него сотрясение мозга.

– Этот парень настоящий клоун, – сказал Куинлан.

– Я не думаю, что слова Баллока можно списать на сотрясение мозга, – возразила Лейси. – Уверена, что Большой Джон знал, что говорит.