От прикосновения его пальцев тело Лейси снова сотрясла волна оргазма. Глядя ей в лицо, которое наклонялось все ближе к его лицу, он наконец позволил расслабиться и себе.

– Лейси, закройте глаза… Вот так… и откиньте назад голову. Расслабьте плечи. Хорошо. Нет, не напрягайтесь. А теперь дышите глужбе. Еще глубже. Хорошо. Ну что же, все в порядке.

Доктор Лорен Бауэрс – женщина, избранная в палату представителей конгресса США и известная своими консервативными взглядами, подняла голову и посмотрела на Диллона и Лейси. Весьма активно участвуя в политической жизни страны, она в то же время была лучшим специалистом по гипнозу из всех, известных Сэвичу.

– С такими людьми, как мисс Шерлок, – сказала она, – сложностей обычно не бывает. Стоит только пробиться сквозь их защиту, и перед вами – открытая книга. Причем высокий уровень ее интеллектуального развития в данном случае лишь облегчает дело. Ну, Сэвич, а теперь давайте ваш список вопросов.

Она взяла у Диллона листок бумаги и быстро проглядела его.

– Я вам говорила когда-нибудь, что ваша квалификация весьма высока? – осведомилась она. – Впрочем, вы и сами это знаете – вы ведь обучались у самых лучших специалистов.

Доктор Бауэрс снова повернулась к Лейси, которая выглядела бледной и вялой, словно какое-то тайное горе в течение долгого времени подтачивало ее силы.

– Лейси, вы слышите меня?

– Конечно, доктор Бауэрс Я не глухая.

– Ну что ж, это радует, – усмехнулась доктор Бауэрс. – Я бы хотела, Лейси, чтобы мы с вами вернулись назад, к тому моменту, когда вы в последний раз видели Белинду. Вы помните, когда это было?

– Это было тринадцатого апреля. Через три дня после этого Белинду убили.

Внезапно Лейси резко наклонилась вперед, затем снова откинулась назад и отчаянно затрясла головой.

– Нет! – выкрикнула она.

– Лейси, все в порядке. Старайся дышать поглубже.

– Пусть сюда подойдет Диллон.

В ту же секунду рука Диллона стала поглаживать ее руку.

– Я здесь, Лейси, – сказал он. – Я тебя не оставлю одну. Давай сделаем этот экскурс в прошлое вместе, хорошо? Ты должна мне немножко помочь. Опиши мне тот день, чтобы я увидел его твоими глазами. Сможешь?

Выражение лица Лейси внезапно смягчилось, и она стала похожа на девочку-подростка. Она вздохнула, потом улыбнулась и заговорила:

– Был очень солнечный, ясный и в то же время холодный день. Мост Золотые Ворота был затянут туманом. Мне очень нравились такие дни – я любила смотреть сквозь прорехи в тумане на парусные лодки и берега – блеклые краски, бесплодная земля, покрытая чахлой зеленью благодаря зимним дождям.

Доктор Бауэрс незаметно кивнула Сэвичу, давая ему знак продолжать.

– И что же ты в тот день делала? – спросил он своим глубоким, мягким голосом.

– Я просто сидела на балконе рядом с гостиной.

– Ты была одна?

– Да. Мама дремала у себя в комнате. Отец был в суде. Он в тот день разбирал дело крупных торговцев наркотиками.

– А где была Белинда?

Губы Лейси плотно сжались, брови сошлись на переносице. Она уже не улыбалась. Голова ее снова затряслась.

– Все в порядке, – успокаивающим тоном проговорил Сэвич. – А Дуглас? Где был Дуглас?

– Я думала, что он на работе.

– Но он не был на работе?

– Нет, он был там, в доме. Они с Белиндой были на балконе прямо надо мной.

– И что же они делали?

На какой-то краткий миг лицо Лейси исказила гримаса гнева, затем черты ее смягчились, и она произнесла спокойным, мягким голосом:

– Они занимались любовью.

Ответ Лейси явно застал Диллона врасплох.

– Ты, конечно, понимала, что происходит. Тебя это не шокировало? – спросил он.

– Нет. Просто мне было очень неловко. Дуглас говорил очень грязные вещи, в самом деле грязные.

– И что произошло потом?

– Я услышала, как Белинда вскрикнула.

– Она испытывала оргазм?

– Я так не думаю. Я слышала, как она упала с кушетки на пол. Мне было слышно, как она заплакала, но потом она замолчала.

– Почему же она замолчала?

– Я слышала, как Дуглас сказал ей, что, если она крикнет еще раз, кто-нибудь может ее услышать, а ему этого вовсе не хотелось. И еще он сказал, что, если она будет продолжать хныкать, он сбросит ее с балкона.

– Что было потом?

– Ничего. Белинда затихла. Через несколько минут они снова начали заниматься любовью. Дуглас приказал ей стонать, да погромче, иначе он не поверит, что она его любит. Она стала стонать громко, в самом деле громко, а он снова начал говорить ей всякие гадости. Он то и дело напоминал, что она ему очень многим обязана.

– Ты знаешь, что он имел в виду? Лейси отрицательно покачала головой.

– И что же случилось дальше?

– Я подождала, пока Дуглас вышел из комнаты, потом пошла туда сама и, подойдя к двери, окликнула Белинду. Она попросила меня уйти, но я не послушалась и вошла. Белинда стояла посреди комнаты совершенно голая. Она тут же схватила свои джинсы и прикрылась ими. Я спросила, не ударил ли ее Дуглас, и она ответила, что это просто смешно и что Дуглас не способен никого ударить. Но я ей не поверила. Когда она взмахнула рукой, прося меня уйти, мне показалось, что я разглядела синяк у нее под ребрами, в районе солнечного сплетения. Но я не ушла – я просто не могла уйти.

– Ты не знаешь, не случалось ли чего-либо подобного раньше?

Лейси опять замотала головой:

– Нет… Я точно не знаю. Мне казалось, что они любят друг друга. Дуглас всегда был с Белиндой таким ласковым, таким нежным и заботливым. Они всегда смеялись, вечно обнимались и целовали друг друга, когда, как им казалось, на них никто не смотрит. Но в тот раз, как видно, все было иначе. Белинда едва стояла на ногах. Я хотела убить Дугласа, но Белинда сказала, что если кто-нибудь это и сделает, то это будет она сама. Потом она еще раз попросила меня уйти и сказала, что не хочет меня видеть и что я вечно сую нос не в свои дела. И в тот самый вечер у нее случился выкидыш.

– Ты никогда никому об этом не рассказывала? Даже полицейским – после того как Белинду убили?

Лейси снова нахмурилась и, прежде чем ответить, долго молчала.

– Должно быть, выкидыш у Белинды случился из-за того, что Дуглас ее ударил. Я больше ничего не помню об этом.

Внезапно глаза Лейси расширились, и она напряженно уставилась в пространство перед собой. Вид у нее был сначала крайне озадаченный, потом это выражение сменилось гримасой сильнейшего страха. Сэвич накрыл ее руку своей и стал осторожно поглаживать пальцы.

– Все в порядке, Лейси, я здесь. Ничего плохого не случится, – тихонько заговорил он, склонившись к ней.

Губы Лейси скривились, и она заплакала. Она смотрела на Диллона и беззвучно, почти не меняясь в лице, рыдала. Слезы так и лились по ее бледным щекам. Доктор Бауэрс, подойдя к ней, вытерла слезы салфеткой.

– Ну что же, Лейси, достаточно. А теперь я хочу, чтобы ты проснулась. Сейчас я сосчитаю до трех. На счет три ты проснешься, улыбнешься Сэвичу и вспомнишь все, о чем мы говорили.

На счет три Лейси в самом деле пришла в себя.

– Почему я плачу? – с удивлением спросила она и потерла пальцами глаза. – А, теперь я вспоминаю. Это было…

– Все нормально, – сказал Сэвич и, притянув ее к себе, стал гладить по спине большими, сильными руками. – Тебе не обязательно говорить об этом прямо сейчас.

Лейси затихла в его объятиях, тесно прижавшись к его груди. Диллон отчетливо ощутил биение ее сердца и осторожно поцеловал ее волосы.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она кивнула и снова уткнулась лбом ему в плечо.

– Мне так не хватает Белинды, – заговорила она. – Она заботилась обо мне больше, чем мама. Мама практически не выходила из своей комнаты. Она обожала шоколадки. Они обе были очень красивые – и мама, и Белинда. Я по сравнению с ними дурнушка, но это не влияло на их отношение ко мне – они очень меня любили. Впрочем, Белинда, пожалуй, несколько охладела ко мне, когда я стала подрастать, – уж не знаю почему.