– Дорогая, – говорит Максим, переминаясь с ноги на ногу, – похоже, что ламинатпол еще и значительно проще в установке, да и дешевле в эксплуатации.

– Конечно, – отвечает она. – Ламинатпол – это то, о чем я мечтала!

Они любят друг друга на блестящем полу, скользя и перекатываясь по гладкой отражающей поверхности.

Они лежат на полу и смотрят в потолок. В глаза впивается резкий свет. Максим курит.

– Что это было? Секс? – спрашивает она.

– Вроде того. Тебе так не показалось?

Анна пожимает плечами.

– Ты не успела?

– Куда?

– Перестань.

– Что перестань? Я никуда не опаздывала, – смеется она.

– Первый опыт редко бывает удачным, – сдувается Максим, продолжая курить в потолок.

– Брось, – поворачивается к нему Анна, – ты настоящий герой-любовник.

– А он?

– Кто?

– Этот твой спонсор…

– Разболтала, значит. Ладно. Он приходит ко мне по пятницам в девятнадцать ноль-ноль и уходит в девятнадцать ноль-ноль по воскресеньям.

– Прямо как железнодорожный состав. – Максим зажимает нос. – Нумерация вагонов с головы поезда.

– Он живет по расписанию: работа такая.

– Кто он?

– Он? Бизнесмен.

– А имя у твоего бизнесмена есть?

– Зачем тебе?

– Так просто.

– Обойдешься без имени.

– Ты его любишь?

– Уже нет.

– Тогда зачем?

– У нас договор. Когда я в очередной раз уходила от него и от его семейных обстоятельств, он спросил: «Сколько?» Я сказала: «Тридцать две тысячи шестьсот пятьдесят три доллара». Ляпнула первое, что пришло в голову. Он привез деньги.

– И все?

– И все.

– А зачем тебе я?

– А зачем тебе я?

– Я первый спросил.

– Мне так захотелось!

– Прости, если не оправдал ожиданий…

– У меня не было никаких ожиданий. Послушай, мне не нравится этот разговор.

– Мне тоже.

– Тогда давай не будем.

– Хорошо.

Максим привлекает к себе Анну и целует ее:

– От тебя пахнет кофе, или мне кажется?

– Я люблю грызть кофейные зерна. Они горькие. Как думаешь, почему все мужики считают меня стервой?

– Наверное, потому, что ты от них уходишь.

– И все?

– Потому, что ты умная.

– Что еще?

– Красивая.

– Еще!

– Сексуальная… стерва.

Максим моет руки у себя в кабинете. Марьяна сосредоточенно разрабатывает онемевшие челюсти.

– Никогда еще так долго не сидела с открытым ртом, – констатирует она.

– Марьяна, в наш бартерный договор я хочу включить один деликатный пункт.

– Никогда не состояла в бартерных отношениях с мужчинами. Я всегда была им что-то должна.

– Я о ремонтах. Я хочу, чтобы наши с Анной квартиры были одинаковыми.

– Ну, я же говорила, что практически повторяю проект.

– Ты не поняла. Я хочу точно такую же квартиру. Не «практически», а абсолютно. С точностью до цвета стен, до расстановки мебели, с точностью до гвоздя.

– Зачем?

– Так надо. Но об этом не должна знать Настя.

– Ты с Анной… – Марьяна перестает двигать челюстями. – Я от тебя этого не ожидала… Она тебя соблазнила?

– Почему это она?

– Макс, ты же паинька. Макс, ты же мне про десять заповедей…

– Марьяна, ты слышала, я тебя попросил? Ты меня поняла?

– А ты знаешь, что она с мужиками делает?

– Знаю. Мне это нравится. В смысле, мне это не важно. Все. Марьяна, я не хочу об этом говорить.

– Да, это коллизия! Максюша, это не мое дело, я как рыба об лед, я пришла-ушла, но если Насте не будет это нравиться… ремонт?

– Ей все будет нравиться!

– Хоккей! Я согласна, только скажи по секрету – это что у вас, такая сексуальная причуда с ремонтом? Я правильно поняла?

– Марьяна!

– Скажи, это вас возбуждает?

Все падает, рушится, клубится. Настя растерянно и обреченно ходит по руинам своей квартиры, как попавший в окружение солдат. Нетронутыми остались несколько комнат, куда эвакуировали всю мебель, деда Антона, Антонину Павловну, Машу и собаку. На всем пространстве фронта орудует Марьяна. Украинцы кричат:

– Осторожно, хозяйка!

Настя с трудом уворачивается от падающих фрагментов стен, кусков штукатурки. Марьяна, перекрикивая грохот, наставляет бригадира:

– Ты меня понял? Чтобы все точно, как я сказала!

– Мосты, церквы, монастыры строил… Нихто слова поганого нэ казав! Ей-богу! Митрополит благословил…

– Я атеистка.

Марьяна направляется к Насте, а бригадир плюет ей вслед и крестится.

– За ними нужен глаз да глаз. Иначе биде у тебя будет в прихожей.

Затишье наступает лишь к вечеру.

– Мама была права, – говорит Настя, наливая в тарелку суп.

– В чем права мама? – Максим устало садится за стол.

– Этот ремонт – прямая дорога на кладбище.

– Есть какие-нибудь предложения?

– Нет.

– Так я и знал.

В дверь звонят. На пороге Илья. Он слегка навеселе.

– Ну, хвастайся своей джакузей.

– Ну, заходи. Есть хочешь?

– Нет.

Они идут по разрушенному коридору в ванную комнату.

– Ну вот она – красавица. – Илья гордо представляет другу джакузи.

Та сияет белизной и никелированными металлическими деталями.

– Ух! Красавица-то красавица, – задумчиво произносит Илья.

– Что-то не так?

– Все так, – говорит Илья, поправляя пальцем очки. – Все так. Под тобой много народу живет?

– А что?

Илья деловито осматривает джакузи:

– Да так.

Друзья курят на балконе.

– Сволочь ты! – говорит Максим.

– Это ты про что?

– Про то! Я всю жизнь, можно сказать, мечтал о джакузи. Наконец я ее купил. И теперь ты говоришь, что она рухнет на беспечные головы соседей.

Этажом ниже на своем балконе замер сосед. Он почти не дышит. Его сердце почти не бьется. Вся энергия его старческого тела сконцентрировалась в органах слуха.

– Макс, если она рухнет, не хочу тебя пугать, но по всему видно, что так оно может и случиться. Это братская могила, ты представляешь? Она не только соседей твоих похоронит, она весь дом может завалить.

Максим слушает угрюмо и молча.

– Нужен эксперт. Пока тебе все не просчитают, ты воду в нее не набирай. А лучше всего вообще не мойся и не залезай.

Максим и Анна сидят друг напротив друга в джакузи. Вокруг пузырится вода, сотни литров воды плюс два обнаженных тела.

– Ты даже не представляешь себе, как это опасно! – говорит Максим.

– Если тебя пугают опасности, нам лучше не встречаться.

– Марьяна молодец, – меняет тему Максим. – У тебя ванная точная копия нашей. То есть наоборот. Мне все кажется, что сейчас жена зайдет зубы почистить…

Анна бросается на него и начинает топить:

– Прекратите говорить мне о ваших женах. Я не хочу о них ничего знать! Все. Понял?

Максим отплевывается, трет глаза и фыркает:

– Чуть не утопила!

– Чуть не считается.

Максим нехотя вылезает из ванны. Он критически осматривает свое отражение в зеркале. Ничего особенного. Среднестатистическое лицо типичного обывателя. Да и все, что ниже лица, – такое же типично обывательское.

Кажется, его легко привести к общему знаменателю, ввести в какую-нибудь таблицу, фокус-группу, целевую аудиторию, подвергнуть переписи, удержать в границах нормы.

В институте стандартизации для него всегда день открытых дверей.

Во всех фотороботах, трепещущих на попутных столбах, он узнает себя.

Его телесная конструкция идеально вписывается в урбанистический ландшафт. Его легко изобразить на макете будущих застроек в масштабе 1:100, безлико стоящим на остановке общественного транспорта.

Он старательно вытирается полотенцем, а потом сушит голову феном. «Зачем я ей?» – задается вопросом Максим, всматриваясь в свое отражение.