Паника сжала ей горло.

Она глянула вниз с резной изогнутой лестницы, увидела свет, собравшийся в самом низу, там, где над застекленной аркой входной двери висел фонарь, в луче которого лениво плыли снежинки. Сделала шаг, другой, и тут что-то резко ударило ее в спину. Шерлок вскрикнула — по крайней мере ей так показалось — и полетела вниз. Кто-то прошел мимо, пока она лежала лицом вниз на пушистом персидском ковре, почти теряя сознание. Она ушибла голову, не могла пошевелиться, и все тело надсадно ныло.

Шерлок показалось, что она услышала стон, и тень, стоявшая рядом, исчезла. Входная дверь открылась, да-да, не просто открылась — распахнулась, потому что холодный воздух коснулся ее лица и она вздрогнула.

Дверь так и осталась открытой, и Шерлок уже успела сообразить, что случилось. Кто-то столкнул ее с лестницы. Тот, кто только сейчас вышел через эту самую дверь.

Она не помнила, как поднялась, шатаясь, цепляясь за перила лестницы, изнемогая от страха. Тамми! Это, конечно, она! Но как? Как она проскользнула мимо агентов? И почему Шерлок ее не заметила?

Шерлок откинула голову и пронзительно завопила:

— Диллон! О Боже, Диллон! Скорее сюда!

Саймон и Савич появились одновременно, оба в трусах, заспанные и ничего не понимающие. Зажегся свет.

— Шерлок!

Савич в три прыжка оказался рядом, прижал ее к себе и тут же отпустил, боясь, что сделал больно. Шерлок схватила его за руки.

— Нет-нет, Диллон, со мной все в порядке. Тамми! Она была здесь и столкнула меня с лестницы. Сигнализация была отключена, и я как раз спускалась вниз, чтобы проверить, в чем дело. И услышала женский стон. Где Лили? Господи, посмотри, где Лили!

Саймон взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Издали послышался его крик:

— Она исчезла!

Диллон схватился за сотовый и вызвал следивших за домом агентов. Саймон включил свет во всем доме. Входная дверь действительно была открыта, и Лили действительно пропала. Тамми каким-то образом ухитрилась похитить ее, проведя мимо Шерлок.

Саймон, по-прежнему в трусах, выскочил на крыльцо, пытаясь что-то разглядеть в темноте через белый занавес снега.

— Что говорит народ в «поведенческих науках»? — осведомился Джимми Мейтленд, прихлебывая обжигающий кофе.

— Джейн Битт считает и честно признается, что во всей практике отдела никто и никогда не сталкивался ни с чем подобным. Должно быть, Тамми обладает каким-то даром на генетическом уровне, способностью заставить окружающих видеть то, что нужно ей. Поразителен ее размах. Она заставила всех присутствующих в аэропорту Антигуа поверить, что перед ними мужчина. Абсолютно уникальный талант. Джейн утверждает, что равных ей просто нет, и с этой стороны она непобедима. Нам нужно сосредоточиться на поведении однорукой женщины двадцати трех лет от роду. Она одинока и уязвима. Что бы мы сделали на ее месте? Если сумеем предсказать ее дальнейший ход, значит, выиграем партию, — объяснил Савич.

— Но мы не знаем, где она держит Лили, — возразила Шерлок.

— Она должна была прийти за мной, а не за Лили. Оторвать мою гребаную голову, — медленно произнес Савич, глядя на свои руки, сжимавшие талию Шерлок.

Мейтленд моргнул. Савич был известен тем, что никогда и ни при каких обстоятельствах не ругался. Но тут он сообразил, что Диллон цитирует Тамми.

Саймон в это время метался по комнате. На нем были только мятые черные слаксы. Ни рубашки, ни туфель.

— Слушай; Савич, ты знаешь, она забрала Лили, когда сообразила, что эта месть куда слаще, чем просто прикончить тебя. Думай, черт возьми, думай! Где она могла спрятать Лили? — прокричал он.

Было почти четыре часа утра, и по-прежнему шел снег. Никто не сказал ни слова. Савич сидел в своем любимом кресле, откинув голову и закрыв глаза. Шерлок вдруг встала и наклонилась над ним.

— Кажется, я знаю, где сейчас Лили, — очень тихо сказала она.

Ужасно холодно. Куда холоднее, чем на голом матрасе в запертой комнате особняка Олафа Йоргенсона. На этот раз ноги и руки были стянуты чем-то вроде скотча.

Она лежала на боку в темном помещении, где пахло чем-то странным. Нет, совсем не противно, просто она никак не могла понять, чем именно.

И чувствовала она себя неплохо, если не считать тупой боли в голове и боку. Но от этого не умирают. Умирают от другого.

Если, например, та сумасшедшая, что притащила ее сюда, решится на убийство.

Кажется, она слышит чей-то смех?

Или это только чудится?

Лили стиснула зубы и попыталась освободить руки. Оказалось, что связаны они вовсе не так уж туго. Она дергала, выкручивала запястья в надежде, что скотч поддастся.

Где она? Куда отвела ее Тамми? Да, недаром говорят, что безумцы невероятно хитры. Сколько раз она водила за нос Диллона! И видимо, решила таким образом отомстить ему. И верно, это куда тоньше, чем просто убить его! Теперь угрызения совести медленно сведут его в могилу.

Лили прекрасно понимала, что Диллон, возможно, уже сейчас терзается сознанием собственной вины.

Да когда же чертов скотч поддастся?

И что это за смесь запахов?

И тут Лили поняла.

Она скорее всего в каком-то сарае. Пахнет полусгнившим сеном, льняным маслом… да-да, льняным или каким-то еще… и очень слабо сухим навозом.

Какой-то сарай…

Она вспомнила, как Саймон расспрашивал Диллона, где они впервые столкнулись с Таттлами, и тот ответил, что брат и сестра скрывались "в сарае на участке, принадлежавшем Мэрилин Уорлуски, около Плам-Ривер в штате Мэриленд.

Может, Тамми вернулась сюда? Хорошо еще, что Диллон и Шерлок знают об этом месте. А где сама Мэрилин? И жива ли еще?

Неяркий сероватый свет сочился сквозь грязное стекло над ее головой. Рассвет. Скоро настанет утро.

Лили упорно старалась освободиться. Ей не хотелось думать о том, что когда она пользовалась скотчем, он ни разу не порвался и не лопнул. Но путы постепенно слабели, она это чувствовала.

Господи, как в туалет хочется! И есть тоже. Голова и бок болели все сильнее. Проклятый доктор заверил, что это постепенно пройдет. Жаль, что она не треснула его по голове. Пусть бы почувствовал на своей шкуре ту поверхностную боль, которая скоро пройдет. Поганец несчастный!

Свет постепенно становился ярче, и Лили сообразила, что находится в крохотной шорной комнатушке. К противоположной стене был приткнут древний стол, у которого стояли два старых стула. С гвоздя свисала одинокая узда с порванными поводьями.

Холодно… как холодно…

Ее трясло все сильнее. Теперь стали видны трещины в стене, сквозь которые беспрепятственно проникал сквозняк. А на ней одна ночная сорочка. Хорошо еще, хоть фланелевая, с длинными рукавами и высоким воротом, доходившая до пят.

Но этого недостаточно. Совсем недостаточно.

Она повернула голову на скрип медленно открывающейся двери. В смутном свете возникла женщина.

— Привет, сестричка. Ну как скотч? Держится? Или немного поддался?

— Я не твоя сестричка, — бросила Лили.

— Нет, ты сестричка Диллона Савича, и этого вполне достаточно. То что надо!

Тамми переступила порог, потянула носом, нахмурилась, выдвинула шаткий стул, бесцеремонно на него плюхнулась и скрестила ноги. Лили заметила, что на ней черные сапоги с высоченными каблуками.

— Я очень замерзла, — пожаловалась она.

— Да, я так и думала.

— И мне нужно в туалет.

— Ладно, плевать мне на то, что ты замерзла, но ходить под себя — это уж слишком. Так и быть, развяжу тебе ноги. Иди в сарай и присаживайся в уголку. Видишь, я заматываю тебе руки спереди, а то еще описаешься!

Сопротивляться Лили не могла: ноги были спутаны. Оставалось ждать, пока Тамми заново связывает ей руки. Хоть спереди — и то хорошо, пусть и ненадолго.

— Возьми.

Тамми протянула ей бумажные салфетки и повела в большой, донельзя захламленный сарай: повсюду валялись вязанки превратившегося в труху сена, ржавые детали сельскохозяйственных машин, оторванные доски. Сквозь дыры в стенах свистел ветер. Лили сразу заметила в центре большой черный, чисто выметенный круг. Именно сюда Тамми и ее брат тащили мальчиков, перед тем как призвать Вурдалаков.