Но она даже думать об этом боялась. Теперь, несмотря на то, что благодаря близости Эдварда в ее теле пробуждались неведомые до сих пор силы, несмотря на то, что желание любви накаляло каждый ее нерв, она не могла допустить и мысли о любви к этому мужчине.

В гостиной было пусто. Она постояла немного, рассеянно оглядываясь. Что ж, может, следует заняться уборкой? Употребить накопившиеся за время длительного сна силы на выполнение своего обещания? В конце концов, физический труд можно расценивать как терапию для отвлечения от мрачных мыслей…

– Ты похожа на Наполеона, изучающего карту России, – услышала она за спиной голос Эдварда.

Она резко обернулась и увидела его, стоящего в дверях с кофейной кружкой в руке.

– Неужели? – спросила она, пытаясь подражать легкости его тона. – Пытаюсь выяснить, сколько времени мне понадобится на то, чтобы навести здесь порядок.

Его глаза блеснули. По губам скользнула улыбка.

– Полагаю, что Наполеон тоже так думал, – сказал он.

– Возможно. Но… Эдвард, нам не мешало бы сегодня заняться бумагами, – неожиданно вспомнила она. – Практически, я ради этого сюда и приехала.

Он почесал подбородок.

– Что ж, попробуем заняться этим чуть позже. Мне сейчас нужно сходить в конюшню. Если хочешь кофе, он в кухне, на плите.

– Спасибо, – кивнула она и направилась в кухню.

На уборку гостиной у нее ушел час. Она тщательно протерла столы и подоконники, потом перетрясла коврики, подмела пол и вымыла его. Благо, в гостиной было не так уж много мебели, а на столиках – не так много предметов. По окончанию работы она обнаружила, что запас моющих средств закончился, и если Эдвард не пополнит его, завтра она не сможет продолжить уборку.

Чтобы не забыть сказать ему об этом, она решила не дожидаться его прихода и направилась к конюшне. Солнце уже спряталось за вершинами гор. Вечер был оглушительно тихим. Лишь откуда-то издалека, со стороны деревни за холмом, доносился одинокий лай собаки.

Приближаясь к конюшне, Джулиана издалека увидела у изгороди фигуры женщины и мужчины. Женщина стояла, прислонясь к изгороди, и что-то возбужденно говорила мужчине.

У Джулианы сдавило в груди. Понятно, куда Эдвард так поспешно сбежал от нее.

Она собиралась было повернуть обратно, но Эдвард успел заметить ее и принялся махать рукой. Ей пришлось подойти к ним.

Первое, с чем она столкнулась, подойдя к парочке, был колючий даже в сумерках взгляд Джоти. Черные глаза индианки блестели, как два горящих уголька, и, казалось, готовы были прожечь Джулиану насквозь. От этого взгляда ей стало не по себе.

Единственным, кто остался невозмутимым, был Эдвард.

– Решила прогуляться после тяжкой работы? – спросил он.

– Не совсем. Пришла сказать тебе, что в доме закончились моющие средства, – натянуто ответила она.

– Понимаю. Это очень важное сообщение. Особенно в этот час дня, – сказал он с иронией в голосе.

– Извини. Если бы я знала, где их можно добыть, то не стала бы беспокоить тебя в такой момент, – вспыхнув, бросила она.

Джоти повернулась к Эдварду и, словно забыв о существовании Джулианы, бархатным голосом проговорила:

– Эдвард, я очень надеюсь, что завтра ты придешь. Очень.

– Конечно, милая, – мягко ответил он. – Я сделаю для тебя все, что смогу. Обещаю. И, пожалуйста, не волнуйся.

Джоти улыбнулась ему, и он погладил ее по плечу.

– Все будет хорошо, милая.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

Индианка бросила на Джулиану странный взгляд, повернулась и пошла вдоль изгороди в сторону тропинки.

Эдвард повернулся к Джулиане.

– Как насчет того, чтобы завтра повеселиться?

Она сверкнула на него глазами.

– Разве тебе одной Джоти не достаточно для веселья?

– Завтра – великий фестиваль Холи, – невозмутимо ответил он. – Тебе не помешает развеяться, Джулиана.

– Возможно, – буркнула она. – Хотя я не завидую Джоти. На ее месте я не позволила бы, чтобы со мной так обращались.

– И как же я с ней обращаюсь? – поинтересовался он.

– Как с игрушкой. С куклой. Поиграл и бросил. А завтра снова подберешь, чтобы поиграть.

– Ты говоришь это на основании собственного опыта?

– Послушай, Эдвард, может, хватит терроризировать меня на тему Нила? – вспылила она. – Ты сам не лучше его!

Он приблизился к ней почти вплотную.

– Я бы не хотел, чтобы ты думала обо мне так же, как о своем драгоценном Ниле, – мягко проговорил он.

– Советую привыкнуть к этому. Потому что вы очень похожи, – процедила она. – Ты вскружил девушке голову и, чтобы покрепче привязать, заставляешь ее ревновать, затевая игры с другой. Единственное, в чем ты еще не переплюнул Нила, так это шантаж.

Она сказала это и вдруг осеклась. Только что, сама не зная как, она выболтала ему то, о чем поклялась никому не говорить.

Эдвард протянул руку и нежно провел пальцами по ее щеке.

– Шантаж? О боже. Что же ты такое натворила, что он путем шантажа заставил тебя согласиться выйти за него замуж?

Злясь и на себя, и на него, она гордо вскинула голову.

– Ничего я не натворила! Это мой… – Нет, то, что сделал ее отец, для всех и навсегда останется тайной. И ради этого она выйдет замуж за Нила. – Это не должно тебя интересовать, – добавила она мрачно. – Я уже говорила тебе, что не хочу затрагивать эту тему.

– Нет уж, – тихо сказал он. – Ты расскажешь мне все.

– Ты будешь пытать меня? Подвесишь головой вниз и будешь плоскогубцами выворачивать мне пальцы?

Он пожал плечами.

– Если только ты успела стереть с плоскогубцев пыль.

Она уперлась кулачками в бедра.

– Ты решил, что имеешь право надо мной подшучивать? Не советую, Эдвард. Будет лучше, если ты успокоишься и перестанешь совать нос не в свои дела. Я сама справлюсь со своими проблемами.

Она повернулась, собираясь уйти, но не успела. Его рука легла ей на плечо. Он развернул ее к себе.

– Не думаю, – спокойно сказал он. – Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как женщина поневоле выходит замуж за человека, которого откровенно ненавидит. И, безусловно, я не смогу позволить тебе перечеркнуть свою жизнь. Ты знаешь об этом, Джулиана. И расскажешь мне о своих проблемах… Рано или поздно.

Ее глаза снова наполнили слезы.

– Зачем тебе это знать? Кто я для тебя? Никто. Поэтому, прошу, прекрати допрашивать меня. И я не собираюсь отправляться завтра на фестиваль с тобой и Джоти!

Она резко повернулась и зашагала к дому.

Войдя в дом, она задержалась на несколько секунд в гостиной, как будто ожидая, что он войдет следом за ней. Но застывшую вокруг тишину ничто не нарушило. Она прошла в кухню и, к своему удивлению, обнаружила в корзинах для овощей картошку, лук, помидоры… Пошарив по полкам, которые теперь сияли чистотой, она нашла несколько пачек спагетти. Что ж, можно заняться приготовлением ужина. Только что же приготовить? Интересно, Эдвард любит спагетти под томатным соусом?

Любит или не любит, а она приготовит на ужин спагетти, потому что ничего другого готовить не умеет. И если ему не понравится ее еда, то пусть отправляется ужинать к Джоти.

При мысли о том, что он может это сделать, ей захотелось метнуть в стену кастрюлю. Но, переведя дыхание, она успокоилась. Все равно этот мужчина никогда не будет ей принадлежать, все равно она никогда не будет принадлежать ему. Никогда.

От горечи стеснило грудь. Слезы снова навернулись на глаза. Неужели через пару дней они расстанутся навсегда? Но, увлекшись приготовлением еды, она немного успокоилась.

Через полчаса, когда ужин был почти готов, Джулиана услышала за спиной голос Эдварда.

– Пахнет довольно аппетитно. Интересно, как адвокаты умеют готовить?

Он задержался в дверях, принюхиваясь к соблазнительным запахам.

– Если тебе не понравится, можешь отправиться на ужин к соседям, – с вызовом сказала она.

– Не переживай, я не прихотлив в еде. Особенно, если она приготовлена с любовью.

Джулиана застыла с ложкой в руке. Любовь? То, что она испытывает к Эдварду, это и есть любовь? Может быть…