Чтобы повысить декоративную сторону сооружения, похожего на своеобразную далеко видную пирамиду, зодчий делает каждый прируб двухступенчатым, помещая на каждом уступе, увенчанном бочкой, по главе. Бочками и главами завершены и грани основного восьмерика. За ним следует второй восьмерик с четырьмя главами и, наконец, последний, третий, восьмерик, на котором водружена венчающая большая глава. Нетрудно заметить, что эта архитектурная композиция строится на повторяемости определенных форм — восьмериков, бочек и глав, столь близких по рисунку друг к другу. Благодаря максимальному сближению глав по ярусам, более близкой к стенам постановке глав в нижних ярусах, благодаря находящимся за ними бочкам создается как монолитная цельность всего произведения, так и непрерывный подъем вверх всех форм, всех линий сооружения.

 Первоначально может показаться, что все главы храма одинаковы и лишь верхняя, главная, больше остальных. Однако на самом деле главы второго яруса меньше глав первого, что усиливает при перспективном сокращении нарастание архитектурных форм ввысь. Главы третьего яруса больше глав двух нижних ярусов, что выделяет венчаемый ими основной восьмерик, в то время как главы четвертого, предпоследнего, яруса меньше всех остальных, что вновь «ведет» глаз ввысь к венчающей большей главе. Эта игра объемами глав, как и само их расположение, превращает грандиозный храм в Кижах в сооружение, близкое по своим пластическим формам к скульптуре.

14. Крыльцо храма преображения погоста Кижи. 1714

 Большое декоративное значение приобретают такие детали, как покрытие глав чешуей городчатого лемеха и «красный» тес, то есть тес с орнаментированными концами тесин, образующих кровлю. Именно благодаря вырезу концов тесин по особому рисунку на бревна срубов ложится зубчатая декоративная тень, скрашивающая их некоторую однообразность. Это «украшение тенью» — известный прием, часто употребляемый в древнерусском деревянном зодчестве. Не меньшими художественными свойствами наделена и двухмаршевая лестница с крыльцами, утвержденная на мощных бревенчатых кронштейнах (илл. 14). Резные столбики, поддерживающие кровли крылец или площадки, дощатые «балясины» перил, как и водостоки, своими формами вторят декоративным приемам, так полно сказавшимся в архитектуре этого редкого по красоте произведения.

 Войдя во внутрь, мы поразимся относительно небольшой высотой основного помещения храма, оно занимает лишь четверть общего объема здания. Тем самым зодчий еще раз стремится подчеркнуть, что внешний облик храма, его двадцатидвуглавая пирамида должна считаться основным объектом наших наблюдений. Даже относительно пышный иконостас, столь ясно и отчетливо воспринимаемый в восьмигранном просторном помещении, не производит особенно большого впечатления по сравнению с внешними архитектурными формами этого незабываемого храма.

 Мы не можем не задуматься над конструктивной стороной здания. За этими столь поражающими нас декоративными приемами и деталями почти полностью скрыта конструктивная сторона сооружения. А она играет большую роль. Над подвесным двенадцатиреберным потолком — «небом», храма находится внутренняя двухскатная кровля, предохраняющая его роспись от проникновения влаги. Здесь же расположены дополнительные водостоки, как и раскосы, передающие распор на стены. Даже прирубы играют роль своего рода контрфорсов. Но особенно продумана система водостоков и устройств для испарения влаги на венчающей части храма, что было очень важно при столь сложном архитектурном построении.

 Хотя мы познакомились с редким по своим декоративным качествам произведением, тем не менее надлежит помнить, что даже в самом простом, в самом непритязательном строении деревенского плотника можно порой обнаружить поразительные архитектурные приемы и подлинное мастерство исполнения. Наблюдательность, сочетающаяся с тревожащими наше сознание «вечными» вопросами: с какой целью, как, где и почему построено, в чем смысл декоративных деталей — всегда принесет свои положительные результаты. Думая над всем этим, мы намного продвинемся в область более глубокого понимания искусства архитектуры. 

  Самым красивым зданием Москвы до сих пор считается Пашков дом, где ныне помещается Государственная библиотека имени В. И. Ленина. Какие же свойства, какие архитектурные приемы определили эту высокую оценку?

 Дом выстроен в 1784—1786 годах на Моховой улице (ныне проспект Маркса) известным русским архитектором В. И. Баженовым для отставного поручика П. Пашкова (илл. 15). Присмотревшись к дому, мы придем к выводу, что он невелик. Но он кажется больше, чем есть, благодаря вытянувшимся вдоль улицы по одной прямой галереям, примыкающим к главному объему и флигелям, завершающим по краям общую архитектурную композицию. Такая трехчастная композиция, состоящая из центрального здания, галерей-переходов и флигелей, не прихоть зодчего — она обоснована тогдашней жизнью. В главном доме размещались жилые комнаты и парадные залы владельца. Во флигелях находилась кухня, жила прислуга и останавливались гости. Переходы-галереи давали возможность пройти из флигелей в дом, не выходя наружу, что было особенно важно в ненастную погоду или зимой.

15. В. И. Баженов. Пашков дом. 1784-1786

 Пашков дом принадлежит к типу сравнительно небольших жилых зданий, приспособленных к всевозможным празднествам и балам, к так называемым «увеселительным» строениям, которые так любили в XVIII веке. Но мы вынуждены все же сделать вывод, что в его внешнем, столь живописном облике, безусловно, есть элементы общественного сооружения. В чем же они сказываются? Посмотрите, здание не стремится отгородиться от улицы, замкнуться на своей территории. Наоборот, оно так поставлено на небольшом пригорке, возвышающемся над проходящей внизу улицей, что его видно с далекого расстояния. Благодаря тому что дом обращен своим основным фасадом к улице, возвышается над ней, входит в ее пейзаж, хорошо обозреваем со многих сторон (из-за перекрестка улиц) и, наконец, стоит лицом к Кремлю, — он наделен определенными чертами дворцового характера (дворцовое здание воплощало в те годы представление об общественном значении архитектурного сооружения). Дворцовость дома Пашкова сказывается в общем строе его архитектурной композиции. Ему присуща определенная торжественность, представительность, парадность. Дом неизменно воспринимается как стройное по своим формам праздничное здание, где каждая часть, каждая деталь — образец законченности и совершенства. Чтобы усилить впечатление общественного значения архитектуры дома, зодчий применил высокий аркадный цоколь, который поднял здание, и это позволяет лучше оценить его высокие художественно-архитектурные свойства. Часто расположенные, вытянутые вверх окна не только служат хорошим источником освещения покоев и зал, но и вновь заставляют нас пристальнее вглядеться в это светлое, праздничное сооружение. Особенно эти свойства здания ощущаются вечером, когда освещенная вереница окон словно возвещает о начавшемся здесь празднике, об обилии съехавшихся гостей, о музыке, звучащей с хор, когда вот-вот должны начаться танцы (забудем, что тут сейчас расположен читальный зал библиотеки). А этот праздник, бал, гости — часть общественной жизни того времени.

 А теперь постараемся разобраться в общем композиционном замысле здания (илл. 16), что даст нам возможность глубже оценить мастерство архитектора и познать логику его творчества. Дом Пашкова выстроен во время господства стиля классицизма, когда так ценили ясно очерченный, хорошо видный в окружающем пространстве цельный блок сооружения. Действительно, четко построенный объем здания воспринимается сразу же в его трехмерном измерении, поскольку примыкающие к нему низкие галереи и флигели расположены так, что дают возможность сразу же охватить взглядом центральную часть. Однако при подобном построении можно было легко нарушить цельность и единство общей композиции. С целью устранения этого недостатка архитектор прибегнул к ряду приемов, которые не позволяли распасться архитектурной композиции на отдельные обособленные друг от друга части. Именно поэтому он применил в цоколе мотив аркады, проходящей по всему фронту здания. Она связывает между собой все части сооружения, хотя из-за различной толщины стен и опор-простенков она на отдельных участках получает особые оттенки. В этом нетрудно убедиться, сопоставив арки цоколя центральной части с аркадой галереи. Эта же общность форм аркады заставляет включать галереи и флигели в состав основной части дома, который потому и кажется больше, чем он есть на самом деле.